Неточные совпадения
Задумались головотяпы: надул курицын сын рукосуй! Сказывал, нет этого
князя глупее — ан он умный! Однако воротились домой и опять стали сами собой устраиваться. Под дождем онучи сушили,
на сосну Москву
смотреть лазили. И все нет как нет порядку, да и полно. Тогда надоумил всех Пётра Комар.
— Да, вот вам кажется! А как она в самом деле влюбится, а он столько же думает жениться, как я?… Ох! не
смотрели бы мои глаза!.. «Ах, спиритизм, ах, Ницца, ах,
на бале»… — И
князь, воображая, что он представляет жену, приседал
на каждом слове. — А вот, как сделаем несчастье Катеньки, как она в самом деле заберет в голову…
Вронский
посмотрел с удивлением
на князя своими твердыми глазами и, чуть-улыбнувшись, тотчас же заговорил с графиней Нордстон о предстоящем
на будущей неделе большом бале.
— Женщина, — произнес
князь, подступая несколько ближе и
смотря прямо в глаза Чичикову, — женщина, которая подписывала по вашей диктовке завещание, схвачена и станет с вами
на очную ставку.
«Так ты женат! не знал я ране!
Давно ли?» — «Около двух лет». —
«
На ком?» — «
На Лариной». — «Татьяне!»
«Ты ей знаком?» — «Я им сосед». —
«О, так пойдем же».
Князь подходит
К своей жене и ей подводит
Родню и друга своего.
Княгиня
смотрит на него…
И что ей душу ни смутило,
Как сильно ни была она
Удивлена, поражена,
Но ей ничто не изменило:
В ней сохранился тот же тон,
Был так же тих ее поклон.
— Прошу пана оказать услугу! — произнес жид, — вот
князь приехал из чужого края, хочет
посмотреть на козаков. Он еще сроду не видел, что это за народ козаки.
Бабушка с княгиней пила кофе, Райский
смотрел на комнаты,
на портреты,
на мебель и
на весело глядевшую в комнаты из сада зелень; видел расчищенную дорожку, везде чистоту, чопорность, порядок: слушал, как во всех комнатах попеременно пробили с полдюжины столовых, стенных, бронзовых и малахитовых часов; рассматривал портрет косого
князя, в красной ленте, самой княгини, с белой розой в волосах, с румянцем, живыми глазами, и сравнивал с оригиналом.
Вообще
на Петра Ипполитовича
князь почему-то
смотрел все с более и более возраставшею недоверчивостью и подозрительностью.
Я нарочно заметил об «акциях», но, уж разумеется, не для того, чтоб рассказать ему вчерашний секрет
князя. Мне только захотелось сделать намек и
посмотреть по лицу, по глазам, знает ли он что-нибудь про акции? Я достиг цели: по неуловимому и мгновенному движению в лице его я догадался, что ему, может быть, и тут кое-что известно. Я не ответил
на его вопрос: «какие акции», а промолчал; а он, любопытно это, так и не продолжал об этом.
Как нарочно, кляча тащила неестественно долго, хоть я и обещал целый рубль. Извозчик только стегал и, конечно, настегал ее
на рубль. Сердце мое замирало; я начинал что-то заговаривать с извозчиком, но у меня даже не выговаривались слова, и я бормотал какой-то вздор. Вот в каком положении я вбежал к
князю. Он только что воротился; он завез Дарзана и был один. Бледный и злой, шагал он по кабинету. Повторю еще раз: он страшно проигрался.
На меня он
посмотрел с каким-то рассеянным недоумением.
Мы играли уже с лишком час; наконец я увидел с своего места, что
князь вдруг встал и, бледный, перешел к нам и остановился передо мной напротив, через стол: он все проиграл и молча
смотрел на мою игру, впрочем, вероятно, ничего в ней не понимая и даже не думая уже об игре.
— Оставим, — сказал Версилов, странно
посмотрев на меня (именно так, как
смотрят на человека непонимающего и неугадывающего), — кто знает, что у них там есть, и кто может знать, что с ними будет? Я не про то: я слышал, ты завтра хотел бы выйти. Не зайдешь ли к
князю Сергею Петровичу?
Она как-то вздернула лицо, скверно
на меня
посмотрела и так нахально улыбнулась, что я вдруг шагнул, подошел к
князю и пробормотал, ужасно дрожа, не доканчивая ни одного слова, кажется стуча зубами...
— Или идиотка; впрочем, я думаю, что и сумасшедшая. У нее был ребенок от
князя Сергея Петровича (по сумасшествию, а не по любви; это — один из подлейших поступков
князя Сергея Петровича); ребенок теперь здесь, в той комнате, и я давно хотел тебе показать его.
Князь Сергей Петрович не смел сюда приходить и
смотреть на ребенка; это был мой с ним уговор еще за границей. Я взял его к себе, с позволения твоей мамы. С позволения твоей мамы хотел тогда и жениться
на этой… несчастной…
И вот, против всех ожиданий, Версилова, пожав
князю руку и обменявшись с ним какими-то веселыми светскими словечками, необыкновенно любопытно
посмотрела на меня и, видя, что я
на нее тоже
смотрю, вдруг мне с улыбкою поклонилась. Правда, она только что вошла и поклонилась как вошедшая, но улыбка была до того добрая, что, видимо, была преднамеренная. И, помню, я испытал необыкновенно приятное ощущение.
Я с ним про себя в душе моей согласился; но
на действительность надо было
смотреть все-таки шире: старичок
князь разве был человек, жених?
Благовоспитанный
князь, конечно, с любопытством должен был
смотреть на мои приемы.
Князь был чрезвычайно восприимчивое существо, до наивности, заставлявшей меня во многих случаях
смотреть на него свысока.
Но в Аяне, по молодости лет его, не завелось гостиницы, и потому путешественники, походив по берегу, купив что надобно, возвращаются обыкновенно спать
на корабль. Я
посмотрел в недоумении
на барона Крюднера, он
на Афанасья, Афанасий
на Тимофея, потом поглядели
на князя Оболенского, тот
на Тихменева, а этот
на кучера Ивана Григорьева, которого
князь Оболенский привез с собою
на фрегате «Диана», кругом Америки.
В то время когда Маслова, измученная длинным переходом, подходила с своими конвойными к зданию окружного суда, тот самый племянник ее воспитательниц,
князь Дмитрий Иванович Нехлюдов, который соблазнил ее, лежал еще
на своей высокой, пружинной с пуховым тюфяком, смятой постели и, расстегнув ворот голландской чистой ночной рубашки с заутюженными складочками
на груди, курил папиросу. Он остановившимися глазами
смотрел перед собой и думал о том, что предстоит ему нынче сделать и что было вчера.
Сановник поддержал свое достоинство как нельзя лучше: покачивая головой назад, будто кланяясь, он выговорил несколько одобрительных слов, из которых каждое начиналось буквою а,произнесенною протяжно и в нос; с негодованием, доходившим до голода,
посмотрел на бороду
князя Козельского и подал разоренному штатскому генералу с заводом и дочерью указательный палец левой руки.
Князь вздрогнул; сердце его замерло. Но он в удивлении
смотрел на Аглаю: странно ему было признать, что этот ребенок давно уже женщина.
— Вот вы все теперь, — начал
князь, —
смотрите на меня с таким любопытством, что, не удовлетвори я его, вы
на меня, пожалуй, и рассердитесь.
Он действительно плакал три дня, пока
князь оставался тогда в Петербурге, но в эти три дня он успел и возненавидеть
князя за то, что тот
смотрел на него слишком уж сострадательно, тогда как факт, что он возвратил такие деньги, «не всякий решился бы сделать».
Когда
князь замолчал, все
на него
смотрели весело, даже и Аглая, но особенно Лизавета Прокофьевна.
— Это не так надо понимать, — тихо и как бы нехотя ответил
князь, продолжая
смотреть в одну точку
на полу и не подымая глаз, — надо так, чтоб и вы согласились принять от него прощение.
Что хотел сказать Рогожин, конечно, никто не понял, но слова его произвели довольно странное впечатление
на всех: всякого тронула краешком какая-то одна, общая мысль.
На Ипполита же слова эти произвели впечатление ужасное: он так задрожал, что
князь протянул было руку, чтобы поддержать его, и он наверно бы вскрикнул, если бы видимо не оборвался вдруг его голос. Целую минуту он не мог выговорить слова и, тяжело дыша, все
смотрел на Рогожина. Наконец, задыхаясь и с чрезвычайным усилием, выговорил...
А если, может быть, и хорошо (что тоже возможно), то чем же опять хорошо?» Сам отец семейства, Иван Федорович, был, разумеется, прежде всего удивлен, но потом вдруг сделал признание, что ведь, «ей-богу, и ему что-то в этом же роде всё это время мерещилось, нет-нет и вдруг как будто и померещится!» Он тотчас же умолк под грозным взглядом своей супруги, но умолк он утром, а вечером, наедине с супругой, и принужденный опять говорить, вдруг и как бы с особенною бодростью выразил несколько неожиданных мыслей: «Ведь в сущности что ж?..» (Умолчание.) «Конечно, всё это очень странно, если только правда, и что он не спорит, но…» (Опять умолчание.) «А с другой стороны, если глядеть
на вещи прямо, то
князь, ведь, ей-богу, чудеснейший парень, и… и, и — ну, наконец, имя же, родовое наше имя, всё это будет иметь вид, так сказать, поддержки родового имени, находящегося в унижении, в глазах света, то есть,
смотря с этой точки зрения, то есть, потому… конечно, свет; свет есть свет; но всё же и
князь не без состояния, хотя бы только даже и некоторого.
Казалось, вся злоба Гани вдруг опрокинулась
на князя: он схватил его за плечо, и
смотрел на него молча, мстительно и ненавистно, как бы не в силах выговорить слово.
—
Князь! — сказал генерал, опять сжимая до боли его руку и сверкающими глазами пристально
смотря на него, как бы сам вдруг опомнившись и точно ошеломленный какою-то внезапною мыслию, —
князь! Вы до того добры, до того простодушны, что мне становится даже вас жаль иногда. Я с умилением
смотрю на вас; о, благослови вас бог! Пусть жизнь ваша начнется и процветет… в любви. Моя же кончена! О, простите, простите!
Сказав это, он перешел через улицу, ступил
на противоположный тротуар, поглядел, идет ли
князь, и, видя, что он стоит и
смотрит на него во все глаза, махнул ему рукой к стороне Гороховой, и пошел, поминутно поворачиваясь взглянуть
на князя и приглашая его за собой.
Вы, кажется, ничему не удивляетесь,
князь, — прибавил он, недоверчиво
смотря на спокойное лицо
князя, — ничему не удивляться, говорят, есть признак большого ума; по-моему, это в равной же мере могло бы служить и признаком большой глупости…
— А знаете,
князь, — сказал он совсем почти другим голосом, — ведь я вас все-таки не знаю, да и Елизавета Прокофьевна, может быть, захочет
посмотреть на однофамильца… Подождите, если хотите, коли у вас время терпит.
— Да чего же, говорите скорей, — допрашивал
князь с нетерпением,
смотря на таинственные кривляния Лебедева.
У
князя мелькнула вдруг странная мысль. Он
посмотрел пристально
на Аглаю и улыбнулся.
Аглая вдруг вспыхнула от удовольствия. Все эти перемены происходили в ней чрезвычайно откровенно и с необыкновенною быстротой.
Князь тоже обрадовался и даже рассмеялся от радости,
смотря на нее.
— Сам как ты думаешь? — переспросил
князь, грустно
смотря на Рогожина.
— Ишь, и Залёжев тут! — пробормотал Рогожин,
смотря на них с торжествующею и даже как бы злобною улыбкой, и вдруг оборотился к
князю: —
Князь, не известно мне, за что я тебя полюбил.
Ганя попросил рассказать подробнее;
князь рассказал. Ганя вновь насмешливо
посмотрел на него.
Князь странно
посмотрел на Лебедева.
— Всего вероятнее, что он никого не убьет, — сказал
князь, задумчиво
смотря на Евгения Павловича.
— Гм, я полагал напротив. Собственно, и разговор-то зашел вчера между нами всё по поводу этой… странной статьи в «Архиве». Я заметил ее нелепость, и так как я сам был личным свидетелем… вы улыбаетесь,
князь, вы
смотрите на мое лицо?
— Да как же ты… как же ты… — вскричал
князь и не докончил. Он с ужасом
смотрел на Рогожина.
— И думается, — отвечал
князь, по-прежнему с тихою и даже робкою улыбкой
смотря на Аглаю; но тотчас же рассмеялся опять и весело
посмотрел на нее.
Почти всё общество, — туземцы, дачники, приезжающие
на музыку, — все принялись рассказывать одну и ту же историю,
на тысячу разных вариаций, о том, как один
князь, произведя скандал в честном и известном доме и отказавшись от девицы из этого дома, уже невесты своей, увлекся известною лореткой, порвал все прежние связи и, несмотря ни
на что, несмотря
на угрозы, несмотря
на всеобщее негодование публики, намеревается обвенчаться
на днях с опозоренною женщиной, здесь же в Павловске, открыто, публично, подняв голову и
смотря всем прямо в глаза.
Взгляд
князя был до того ласков в эту минуту, а улыбка его до того без всякого оттенка хотя бы какого-нибудь затаенного неприязненного ощущения, что генерал вдруг остановился и как-то вдруг другим образом
посмотрел на своего гостя; вся перемена взгляда совершилась в одно мгновение.
— Да, да, вы правы; да, я виноват, — заговорил опять
князь в ужасной тоске, — и знаете: ведь она одна, одна только Аглая
смотрела на Настасью Филипповну… Остальные никто ведь так не
смотрели.
Сестры
на нетерпеливые расспросы мамаши отвечали очень подробно, и, во-первых, что «ровно ничего, кажется, без нее не случилось», что
князь приходил, что Аглая долго к нему не выходила, с полчаса, потом вышла, и, как вышла, тотчас же предложила
князю играть в шахматы; что в шахматы
князь и ступить не умеет, и Аглая его тотчас же победила; стала очень весела и ужасно стыдила
князя за его неуменье, ужасно смеялась над ним, так что
на князя жалко стало
смотреть.
Князь что-то пробормотал, сконфузясь, и вскочил со стула; но Аглая тотчас же села подле него, уселся опять и он. Она вдруг, но внимательно его осмотрела, потом
посмотрела в окно, как бы безо всякой мысли, потом опять
на него. «Может быть, ей хочется засмеяться, — подумалось
князю. — Но нет, ведь она бы тогда засмеялась».
— Так вам нравится такая женщина,
князь? — спросил он его вдруг, пронзительно
смотря на него. И точно будто бы у него было какое чрезвычайное намерение.