Неточные совпадения
— Восемьдесят лет, ваше превосходительство. Но это келейное, я бы… чтобы… — Чичиков
посмотрел значительно в лицо
генерала и в то же время искоса
на камердинера.
И это точь-в-точь, как прежний австрийский гофкригсрат, [Гофкригсрат — придворный военный совет в Австрии.] например, насколько то есть я могу судить о военных событиях:
на бумаге-то они и Наполеона разбили и в полон взяли, и уж как там, у себя в кабинете, все остроумнейшим образом рассчитали и подвели, а
смотришь, генерал-то Мак и сдается со всей своей армией, хе-хе-хе!
Кучер, благообразный, усатый старик, похожий
на переодетого
генерала, пошевелил вожжами, — крупные лошади стали осторожно спускать коляску по размытой дождем дороге; у выезда из аллеи обогнали мужиков, — они шли гуськом друг за другом, и никто из них не снял шапки, а солдат, приостановясь, развертывая кисет, проводил коляску сердитым взглядом исподлобья. Марина, прищурясь, покусывая губы, оглядывалась по сторонам, измеряя поля; правая бровь ее была поднята выше левой, казалось, что и глаза
смотрят различно.
Капитан и так называемый «дед», хорошо знакомый читателям «Паллады», старший штурманский офицер (ныне
генерал), — оба были наверху и о чем-то горячо и заботливо толковали. «Дед» беспрестанно бегал в каюту, к карте, и возвращался. Затем оба зорко
смотрели на оба берега,
на море, в напрасном ожидании лоцмана. Я все любовался
на картину, особенно
на целую стаю купеческих судов, которые, как утки, плыли кучей и все жались к шведскому берегу, а мы шли почти посредине, несколько ближе к датскому.
Генерал, мрачно насупив свои густые седые брови, пристально
смотрел на руки и, воображая, что блюдечко движется само, тянул его к «л».
Сановник поддержал свое достоинство как нельзя лучше: покачивая головой назад, будто кланяясь, он выговорил несколько одобрительных слов, из которых каждое начиналось буквою а,произнесенною протяжно и в нос; с негодованием, доходившим до голода,
посмотрел на бороду князя Козельского и подал разоренному штатскому
генералу с заводом и дочерью указательный палец левой руки.
Жаль, что Сибирь так скверно управляется. Выбор генерал-губернаторов особенно несчастен. Не знаю, каков Муравьев; он известен умом и способностями; остальные были никуда не годны. Сибирь имеет большую будущность —
на нее
смотрят только как
на подвал, в котором много золота, много меху и другого добра, но который холоден, занесен снегом, беден средствами жизни, не изрезан дорогами, не населен. Это неверно.
Но что же это была бы за молодежь, которая могла бы в ожидании теоретических решений спокойно
смотреть на то, что делалось вокруг,
на сотни поляков, гремевших цепями по Владимирской дороге,
на крепостное состояние,
на солдат, засекаемых
на Ходынском поле каким-нибудь
генералом Дашкевичем,
на студентов-товарищей, пропадавших без вести.
— Какая ты, однако ж, Наденька, рохля!
Смотрит на тебя
генерал этот… как бишь? — а ты хоть бы глазом
на него повела.
Жандармский
генерал, который терпеть не мог Драгомирова и делал
на него доносы, очень подозрительно
на него
посмотрел.
«Ну что ж? Велите,
генерал,
Готовить мой возок?»
Не отвечая
на вопрос,
Смотрел он долго в пол,
Потом в раздумьи произнес:
«До завтра» — и ушел…
_____
Назавтра тот же разговор,
Просил и убеждал,
Но получил опять отпор
Почтенный
генерал.
— Князь! — сказал
генерал, опять сжимая до боли его руку и сверкающими глазами пристально
смотря на него, как бы сам вдруг опомнившись и точно ошеломленный какою-то внезапною мыслию, — князь! Вы до того добры, до того простодушны, что мне становится даже вас жаль иногда. Я с умилением
смотрю на вас; о, благослови вас бог! Пусть жизнь ваша начнется и процветет… в любви. Моя же кончена! О, простите, простите!
— Благодарю вас за урок,
генерал, — серьезно и неожиданно прервал Ипполит, задумчиво
смотря на него.
Ганя и
генерал с изумлением
посмотрели на князя…
Взгляд князя был до того ласков в эту минуту, а улыбка его до того без всякого оттенка хотя бы какого-нибудь затаенного неприязненного ощущения, что
генерал вдруг остановился и как-то вдруг другим образом
посмотрел на своего гостя; вся перемена взгляда совершилась в одно мгновение.
— Да что такое, что такое? — спохватился
генерал,
смотря на всех как полоумный. — Да неужто наследство?
Коля Иволгин, по отъезде князя, сначала продолжал свою прежнюю жизнь, то есть ходил в гимназию, к приятелю своему Ипполиту,
смотрел за
генералом и помогал Варе по хозяйству, то есть был у ней
на побегушках.
— Ого! — вскричал
генерал,
смотря на образчик каллиграфии, представленный князем, — да ведь это пропись! Да и пропись-то редкая! Посмотри-ка, Ганя, каков талант!
Князь проговорил свои несколько фраз голосом неспокойным, прерываясь и часто переводя дух. Всё выражало в нем чрезвычайное волнение. Настасья Филипповна
смотрела на него с любопытством, но уже не смеялась. В эту самую минуту вдруг громкий, новый голос, послышавшийся из-за толпы, плотно обступившей князя и Настасью Филипповну, так сказать, раздвинул толпу и разделил ее надвое. Перед Настасьей Филипповной стоял сам отец семейства,
генерал Иволгин. Он был во фраке и в чистой манишке; усы его были нафабрены…
Коля вырвался, схватил сам
генерала за плечи и как помешанный
смотрел на него. Старик побагровел, губы его посинели, мелкие судороги пробегали еще по лицу. Вдруг он склонился и начал тихо падать
на руку Коли.
Генерал, Иван Федорович Епанчин, стоял посреди своего кабинета и с чрезвычайным любопытством
смотрел на входящего князя, даже шагнул к нему два шага. Князь подошел и отрекомендовался.
Посмотрите на моего
генерала.
Генерал посмотрел на князя решительно свысока и чуть не с насмешкой.
Раз у отца, в кабинете,
Саша портрет увидал,
Изображен
на портрете
Был молодой
генерал.
«Кто это? — спрашивал Саша. —
Кто?..» — Это дедушка твой. —
И отвернулся папаша,
Низко поник головой.
«Что же не вижу его я?»
Папа ни слова в ответ.
Внук, перед дедушкой стоя,
Зорко глядит
на портрет:
«Папа, чего ты вздыхаешь?
Умер он… жив? говори!»
— Вырастешь, Саша, узнаешь. —
«То-то… ты скажешь,
смотри!..
— Какие же взятки? — воскликнул
генерал. — Нет-с, совсем нет-с! Это хозяйственная экономия — это так!.. Вы знаете что, — продолжал Эйсмонд несколько уже даже таинственно, — один полковой командир показал в отчете в экономии пять тысяч… его представили за это к награде… только отчет возвращается…
смотрят: представление к награде зачеркнуто, а
на полях написано: «Дурак!».
— Вот кто! — произнесла добродушно княгиня и ласково
посмотрела на Павла. — Я теперь еду, друг мой,
на вечер к генерал-губернатору… Государя ждут… Естафет пришел.
Вихров глядел
на него с некоторым недоумением: он тут только заметил, что его превосходительство был сильно простоват; затем он
посмотрел и
на Мари. Та старательно намазывала масло
на хлеб, хотя этого хлеба никому и не нужно было. Эйсмонд, как все замечали, гораздо казался умнее, когда был полковником, но как произвели его в
генералы, так и поглупел… Это, впрочем, тогда было почти общим явлением: развязнее, что ли, эти господа становились в этих чинах и больше высказывались…
— Пеший конному не товарищ! Александра Семеновна, мы остаемся вместе и будем обожать друг друга. А это
генерал! Нет, Ваня, я соврал; ты не
генерал, а я — подлец!
Посмотри,
на что я похож теперь? Что я перед тобой? Прости, Ваня, не осуди и дай излить.
Прочитав это письмо,
генерал окончательно поник головой. Он даже по комнатам бродить перестал, а сидел, не вставаючи, в большом кресле и дремал. Антошка очень хорошо понял, что письмо Петеньки произвело аффект, и сделался еще мягче, раболепнее. Евпраксея, с своей стороны, прекратила неприступность. Все люди начали ходить
на цыпочках,
смотрели в глаза, старались угадать желания.
— Только
на половине дороги
смотрим, кто-то перед носом у нас трюх-трюх! — продолжает Феденька, — ведь просто даже глядеть было
на тебя тошно, каким ты разуваем ехал! а еще
генерал… ха-ха!
— А в сущности, все это пустяки, моя дорогая, — заговорил торопливо Прейн,
посматривая на часы. — Могу вас уверить, что вся эта история кончится ничем. Увлечение
генералом соскочит с Евгения Константиныча так же скоро, как наскочило, а вместе с ним улетит и эта свинушка…
— Ну, это еще бабушка надвое сказала: страшен сон, да милостив бог. Тетюев, кажется, слишком много надеется
на этого
генерала Блинова, а вот
посмотрите… Ну, да сами увидите, что будет.
Генерал перевел дух,
посмотрел через очки
на слушателей и, облокотившись рукой
на кучку лежавших перед ним деловых бумаг, обратился к набобу...
— Жаль, очень жаль… — говорил
генерал,
посматривая на двери уборной. — А какой был талантливый человек! Вы думаете, что его уже невозможно спасти?
Генерал несколько раз тревожно
посмотрел на часы и поморщил лоб.
В чаше испытаний, какую приходилось испить Родиону Антонычу, мужицкие ходоки являлись последней каплей, потому что
генерал хотя и был поклонником капитализма и
смотрел на рабочих, как
на олицетворение пудо-футов, но склонялся незаметно
на сторону мужиков, потому что его подкупал тон убежденной мужицкой речи.
Генерал ничего не понимал в заводском деле и рассматривал все кругом молча, с тем удивлением, с каким
смотрит неграмотный человек
на развернутую книгу.
—
Генерал весь вечер пробудет у Евгения Константиновича, и мы с вами можем потолковать
на досуге, — заговорила Нина Леонтьевна, раскуривая сигару. — Надеюсь, что мы не будем играть втемную… Не так ли? Я, по крайней мере,
смотрю на дело прямо! Я сделаю для вас все, что обещала, а вы должны обеспечить меня некоторым авансом… Ну, пустяки какие-нибудь, тысяч двадцать пока.
Летучий сидел уже с осовелыми, слипавшимися глазами и
смотрел кругом с философским спокойствием, потому что его роль была за обеденным столом, а не за кофе. «Почти молодые» приличные люди сделали серьезные лица и упорно
смотрели прямо в рот
генералу и, по-видимому, вполне разделяли его взгляды
на причины упадка русского горного дела.
Прожевывая ломтик балыка, Прозоров забегал по кабинету с своими обычными жестами.
Генерал смотрел на него с тем оттенком снисхождения, с каким умеют
смотреть добрые русские
генералы.
Генерал задумчиво
смотрел на волновавшуюся тысячеголовую толпу, которая в его глазах являлась собранием тех пудо-футов, которые служили материалом для его экономических выкладок и соображений.
Какой-нибудь департаментский штатский
генерал с высоты величия, почти с пренебрежением
смотрит на бедного дворянина, приезжающего в Петербург ходатайствовать по своим делам.
— А, может быть, — отвечал Калугин, — я больше был
на правом; я два раза туда ходил: один раз отъискивал
генерала, а другой раз так,
посмотреть ложементы пошел. Вот где жарко было.
В 1859 году он был сослан
на Кавказ рядовым, но потом возвращен за отличия в делах с горцами. Выслан он был за стихи, которые прочел
на какой-то студенческой тайной вечеринке, а потом принес их в «Развлечение»; редактор, не
посмотрев, сдал их в набор и в гранках послал к цензору. Последний переслал их в цензурный комитет, а тот к жандармскому
генералу, и в результате перед последним предстал редактор «Развлечения» Ф.Б. Миллер. Потребовали и автора к жандарму.
На столе лежала гранка со следующими стихами...
Следственно, если при таком строгом содержании, как в нашем остроге, при военном начальстве,
на глазах самого генерал-губернатора и, наконец, ввиду таких случаев (иногда бывавших), что некоторые посторонние, но официозные люди, по злобе или по ревности к службе, готовы были тайком донести куда следует, что такого-то, дескать, разряда преступникам такие-то неблагонамеренные командиры дают поблажку, — если в таком месте, говорю я,
на преступников-дворян
смотрели несколько другими глазами, чем
на остальных каторжных, то тем более
смотрели на них гораздо льготнее в первом и третьем разряде.
Горожане
посматривали на Сашу с поганым любопытством. Вдова
генерала Полуянова, богатая дама из купчих, справлялась о его возрасте и нашла, что он еще слишком мал, но что года через два можно будет его позвать и заняться его развитием.
Генерал посмотрел на него через очки, промычал: «Гм!» — и спросил его, в чем он играет?
Я рассказал, Бурлак добавлял.
Генерал с уважением
посмотрел на георгиевскую ленточку в петлице, а меня так и подмывает поозорничать.
Генерал пристально
посмотрел на меня, как бы вспоминая.
Нехлюдов, недружелюбно
посмотрев на самовар,
на портрет
генерала и
на полати,
на которых торчал из-под какой-то ветошки конец трубки в медной оправе, обратился к мужику.