Неточные совпадения
— Картина ваша очень подвинулась с тех пор, как я
последний раз видел ее. И как тогда, так и теперь меня необыкновенно поражает
фигура Пилата. Так понимаешь этого человека, доброго, славного малого, но чиновника до глубины души, который не ведает, что творит. Но мне кажется…
Здесь собрались интеллигенты и немало
фигур, знакомых лично или по иллюстрациям: профессора, не из крупных, литераторы, пощипывает бородку Леонид Андреев, с его красивым бледным лицом, в тяжелой шапке черных волос, унылый «
последний классик народничества», редактор журнала «Современный мир», Ногайцев, Орехова, ‹Ерухимович›, Тагильский, Хотяинцев, Алябьев, какие-то шикарно одетые дамы, оригинально причесанные, у одной волосы лежали на ушах и на щеках так, что лицо казалось уродливо узеньким и острым.
— Светлее стало, — усмехаясь заметил Самгин, когда исчезла
последняя темная
фигура и дворник шумно запер калитку. Иноков ушел, топая, как лошадь, а Клим посмотрел на беспорядок в комнате, бумажный хаос на столе, и его обняла усталость; как будто жандарм отравил воздух своей ленью.
Она полулежала на кушетке в позе мадам Рекамье, Самгин исподлобья рассматривал ее лицо,
фигуру, всю ее, изученную до
последней черты, и с чувством недоуменья пред собою размышлял: как он мог вообразить, что любит эту женщину, суетливую, эгоистичную?
Самгин наклонил голову, чтобы скрыть улыбку. Слушая рассказ девицы, он думал, что и по
фигуре и по характеру она была бы на своем месте в водевиле, а не в драме. Но тот факт, что на долю ее все-таки выпало участие в драме, несколько тронул его; он ведь был уверен, что тоже пережил драму. Однако он не сумел выразить чувство, взволновавшее его, а два
последние слова ее погасили это чувство. Помолчав, он спросил вполголоса...
Шкуна «Восток», с своим, как стрелы, тонким и стройным рангоутом, покачивалась, стоя на якоре, между крутыми, но зелеными берегами Амура, а мы гуляли по прибрежному песку, чертили на нем прутиком
фигуры, лениво посматривали на шкуну и праздно ждали, когда скажут нам трогаться в путь, сделать
последний шаг огромного пройденного пути: остается всего каких-нибудь пятьсот верст до Аяна, первого пристанища на берегах Сибири.
И все было ново нам: мы знакомились с декорациею не наших деревьев, не нашей травы, кустов и жадно хотели запомнить все: группировку их, отдельный рисунок дерева,
фигуру листьев, наконец, плоды; как будто смотрели на это в
последний раз, хотя нам только это и предстояло видеть на долгое время.
Антонида Ивановна тихонько засмеялась при
последних словах, но как-то странно, даже немного болезненно, что уж совсем не шло к ее цветущей здоровьем
фигуре. Привалов с удивлением посмотрел на нее. Она тихо опустила глаза и сделала серьезное лицо. Они прошли молча весь зал, расталкивая публику и кланяясь знакомым. Привалов чувствовал, что мужчины с удивлением следили глазами за его дамой и отпускали на ее счет разные пикантные замечания, какие делаются в таких случаях.
День склонялся к вечеру. По небу медленно ползли легкие розовые облачка. Дальние горы, освещенные
последними лучами заходящего солнца, казались фиолетовыми. Оголенные от листвы деревья приняли однотонную серую окраску. В нашей деревне по-прежнему царило полное спокойствие. Из длинных труб фанз вились белые дымки. Они быстро таяли в прохладном вечернем воздухе. По дорожкам кое-где мелькали белые
фигуры корейцев. Внизу, у самой реки, горел огонь. Это был наш бивак.
Последние два месяца, проведенные в Париже, были невыносимы. Я был буквально gardé à vue, [под явным надзором (фр.).] письма приходили нагло подпечатанные и днем позже. Куда бы я ни шел, издали следовала за мной какая-нибудь гнусная
фигура, передавая меня на углу глазом другому.
Девичий гомон мгновенно стихает; головы наклоняются к работе; иглы проворно мелькают, коклюшки стучат. В дверях показывается заспанная
фигура барыни, нечесаной, немытой, в засаленной блузе. Она зевает и крестит рот; иногда так постоит и уйдет, но в иной день заглянет и в работы. В
последнем случае редко проходит, чтобы не раздалось, для начала дня, двух-трех пощечин. В особенности достается подросткам, которые еще учатся и очень часто портят работу.
В один из
последних вечеров, когда я прогуливался по шоссе, все время нося с собой новое ощущение свободы, — из сумеречной и пыльной мглы, в которой двигались гуляющие обыватели, передо мною вынырнули две
фигуры: один из моих товарищей, Леонтович, шел под руку с высоким молодым человеком в синих очках и мягкой широкополой шляпе на длинных волосах.
Фигура была, очевидно, не ровенская.
Наутро мы встали поздно, и первое известие, которое нам сообщили, состояло в том, что этот
последний нотной гром разбил «старую
фигуру»…
Весь наш двор и кухня были, конечно, полны рассказами об этом замечательном событии. Свидетелем и очевидцем его был один только будочник, живший у самой «
фигуры». Он видел, как с неба слетела огненная змея и села прямо на «
фигуру», которая вспыхнула вся до
последней дощечки. Потом раздался страшный треск, змея перепорхнула на старый пень, а «
фигура» медленно склонилась в зелень кустов…
Moжет быть,
последнее несколько справедливо, потому что угловатая
фигура жеребья шире раздирает тело при своем вторжении и делает рану если не тяжеле, то болезненнее, но зато пуля и картечь, по своей круглоте, должны, кажется, идти глубже.
И во мне исчезли мои молнии. Я почувствовал большую усталость и тишину… но образ Зинаиды продолжал носиться, торжествуя, над моею душой. Только он сам, этот образ, казался успокоенным: как полетевший лебедь — от болотных трав, отделился он от окружавших его других неблаговидных
фигур, и я, засыпая, в
последний раз припал к нему с прощальным и доверчивым обожанием…
Ромашов отворил дверь. В лампе давно уже вышел весь керосин, и теперь она, потрескивая, догорала
последними чадными вспышками. На кровати сидела неподвижная женская
фигура, неясно выделяясь в тяжелом вздрагивающем полумраке.
Но вот огни исчезают в верхних окнах, звуки шагов и говора заменяются храпением, караульщик по-ночному начинает стучать в доску, сад стал и мрачнее и светлее, как скоро исчезли на нем полосы красного света из окон,
последний огонь из буфета переходит в переднюю, прокладывая полосу света по росистому саду, и мне видна через окно сгорбленная
фигура Фоки, который в кофточке, со свечой в руках, идет к своей постели.
Доктор сейчас же поднялся на своей постели. Всякий живописец, всякий скульптор пожелал бы рисовать или лепить его
фигуру, какою она явилась в настоящую минуту: курчавая голова доктора, слегка седоватая, была всклочена до
последней степени; рубашка расстегнута; сухие ноги его живописно спускались с кровати. Всей этой наружностью своей он более напоминал какого-нибудь художника, чем врача.
Исполинские дома в шесть и семь этажей ютились внизу, под мостом, по берегу; фабричные трубы не могли достать до моста своим дымом. Он повис над водой, с берега на берег, и огромные пароходы пробегали под ним, как ничтожные лодочки, потому что это самый большой мост во всем божьем свете… Это было направо, а налево уже совсем близко высилась
фигура женщины, — и во лбу ее, еще споря с
последними лучами угасавшей в небе зари, загоралась золотая диадема, и венок огоньков светился в высоко поднятой руке…
Анна кинула
последний взгляд на улицу. За углом мелькнула
фигура Джона, расспрашивавшего какого-то прохожего. Потом и он исчез. Улица опустела. Анна вспомнила, что она не оставила себе даже адреса мистера Борка и что она теперь так же потеряна здесь, как и Матвей.
Красное солнце вышло в мгновение из-за тучи и
последними лучами весело блеснуло вдоль по реке, по камышам, на вышку и на казаков, собравшихся кучкой, между которыми Лукашка невольно своею бодрою
фигурой обратил внимание Оленина.
Перед нею сидела на стуле какая-то длинная, сухая женская
фигура в чепчике, с головою, несколько качавшеюся, что сообщало оборке на чепце беспрерывное колебание; она вязала шерстяной шарф на двух огромных спицах, глядя на него сквозь тяжелые очки, которых обкладка, сделанная, впрочем, из серебра, скорее напоминала пушечный лафет, чем вещь, долженствующую покоиться на носу человека; затасканный темный капот, огромный ридикюль, из которого торчали еще какие-то спицы, показывали, что эта особа — свой человек, и притом — небогатый человек;
последнее всего яснее можно было заметить по тону Марьи Степановны.
Епифан поклонился, пробормотал: «здравия желаем, васясо», особенно-нежно выговаривая
последнее слово, и глаза его мгновенно обежали всю
фигуру барина, избу, пол и потолок, не останавливаясь ни на чем; потом он торопливо подошел к полатям, стащил оттуда зипун и стал надевать его.
У Лаптевых часто бывал Ярцев, Иван Гаврилыч. Это был здоровый, крепкий человек, черноволосый, с умным, приятным лицом; его считали красивым, но в
последнее время он стал полнеть, и это портило его лицо и
фигуру; портило его и то, что он стриг волосы низко, почти догола. В университете когда-то, благодаря его хорошему росту и силе, студенты называли его вышибалой.
На другой же день, по получении
последней возможности отправить тело Даши, он впервые вышел очень рано из дома. Выхлопотав позволение вынуть гроб и перевезя его на железную дорогу, Долинский просидел сам целую ночь на пустом, отдаленном конце длинной платформы, где поставили черный сундук, зловещая
фигура которого будила в проходивших тяжелое чувство смерти и заставляла их бежать от этого странного багажа.
Даша проболела месяц и извелась совсем; сделалась сухая, как перезимовавшая в поле былинка, и прозрачная, как вытаявшая, восковая
фигура, освещенная сбоку. В
последнее время она почти ничего не кушала и перестала посылать из дома Долинского.
Один из них был благообразный, но с нерусскою физиономией, лет 35 мужчина; он, как видно, умел носить платье: везде, где следует, оно было на нем застегнуто, оправлено и вычищено до
последней степени, и вообще правильностью своей
фигуры он напоминал даже несколько модную картинку.
Эта полуразрушенная превосходительная
фигура, в течение двух — трех
последних лет аккуратно появлявшаяся в парке, пользовалась среди студентов значительною, хотя и не особенно лестною популярностью.
Когда Перехватов вошел в спальню Бегушева, то сей
последний лежал вверх лицом, с совершенно открытыми и даже блистающими глазами, и своей внушительной
фигурой произвел довольно сильное впечатление на доктора. Перехватов в первый еще раз видел Бегушева.
Последняя свеча гаснет, и сцена погружается во тьму. Все исчезает. Выступает свет у распятия. Сцена открыта, темна и пуста. Невдалеке от зеркала Мольера сидит скорчившись темная
фигура.
Тетерев(кланяясь вслед ему). Желаю счастия, грабитель! Ты незаметно для себя отнял мою
последнюю надежду и… черт с ней! (Идет к столу, где оставил бутылку, и замечает в углу комнаты
фигуру Татьяны.) Это-о кто, собственно говоря?
Наконец —
последнее замечание о Чацком. Делают упрек Грибоедову в том, что будто Чацкий — не облечен так художественно, как другие лица комедии, в плоть и кровь, что в нем мало жизненности. Иные даже говорят, что это не живой человек, а абстракт, идея, ходячая мораль комедии, а не такое полное и законченное создание, как, например,
фигура Онегина и других выхваченных из жизни типов.
Последние слова старик выговорил совсем красный, а затем выбежал из павильона. Генерал только хотел захохотать, но так и остался с раскрытым ртом. Наступила минута мертвой тишины. Грузная
фигура Тараса Ермилыча мелькнула уже на выходе из сада.
В
последнее мгновение мне показалось, что
фигура шевельнулась и что это имело какое-то отношение к нам, к нашему суетливому колокольчику, к нашему быстрому движению.
Замечания Козловского поразили меня самым неприятным образом. Мне импонировала уверенность, с какой он читал все среди этой темной ночи, точно в открытой книге… И действительно, его предсказание оправдалось. Выехав из-за
последнего берегового утеса в луга, мы вдруг наткнулись на несколько темных верховых
фигур. Они сначала остановились, как будто в нерешительности…
Однажды, в понедельник, утром, когда Орловы пили чай, на пороге их невесёлого жилища явилась внушительная
фигура полицейского. Орлов вскочил и, пытаясь восстановить в своей похмельной голове события
последних дней, молчаливо уставился на гостя мутными глазами, полный самых скверных ожиданий. Жена его смотрела пугливо и укоризненно.
В этом просвете маячила в сумерках
фигура последнего солдата «поверки».
Фигура вскоре исчезла. Яшка счел возможным прекратить стук и обратился ко мне.
Последний пытался доказывать неоднократно, что Пушных не имеет никакого «полного права» своею грузною
фигурой занимать большую половину места, назначенного для троих.
Служение кончилось. Народ медленно, в молчании расходился. Отец Евгений вышел из алтаря, с трудом передвигая ревматическими ногами, и, узнав Наседкина, ласково кивнул ему головой. Прошла робко, неуверенной походкой, странно не идущей к ее роскошной
фигуре, купчиха Щербачева… Иван Вианорыч вышел
последним, вместе с церковным старостой.
У
последнего вся
фигура беспокойная и острая, как будто «счастья он не ищет и не от счастия бежит».
— Курс такой-то…
Последний ход 8 узлов… Паруса такие-то… Огни в исправности… Спокойной вахты! Дождь, слава богу, перестал, Василий Васильевич!.. — весело говорит закутанная в дождевик поверх пальто высокая плотная
фигура лейтенанта в нахлобученной на голове зюйдвестке [Так называются непромокаемые шляпы моряков.] и быстро спускается вниз, чтобы поскорее раздеться и броситься в койку под теплое одеяло, а там пусть наверху воет ветер.
А темнота в лесу сгущается все больше и больше… Розоватые у опушки стволы сосен исчезли: появились угрюмые, точно затянутые траурной пеленой хвойные деревья… Они, как мохнатые чудища, сторожат тропинки. Стуча зубами со страху, с холодным потом, выступившим на лбу, Любочка нагнулась еще раз, чтобы сорвать
последнюю травинку, выпрямилась и закаменела на месте. Какая-то белая
фигура прямо двигалась на нее.
Сентябрьская холодноватая ночь спустилась на реку, и фонари парохода яркими тонами резали темноту. На палубах, передней и задней, бродили совсем черные
фигуры пассажиров. Многие кутались уже в теплые пальто и чуйки на меху — из мещан и купцов, возвращавшихся
последними из Нижнего с ярмарки.
Как это часто бывает, в Герцене человек, быть может, в некоторых смыслах стоял не на одной высоте с талантом, умом и идеями. Ведь то же можно сказать о таком его современнике, как Виктор Гюго и в полной мере о Тургеневе. И в эти
последние месяцы его жизни у него не было и никакой подходящей среды, того «ambiente», как говорят итальянцы, которая выставляла бы его, как
фигуру во весь рост, ставила его в полное, яркое освещение.
Некрасов ценил его не меньше, чем Салтыков, и вряд ли часто ему отказывал. От самого Г. И. я слыхал, что он"в неоплатном долгу"у редакции, и, кажется, так тянулось годами, до
последних дней его нормальной жизни. Но все-таки было обидно за него — видеть, как такой даровитый и душевный человек всегда в тисках и в редакции изображает собою
фигуру неизлечимого"авансиста" — слово, которое я гораздо позднее стал применять к моим собратам, страдающим этой затяжной болезнью.
Последний русский царь —
фигура трагическая, он жестоко расплатится за зло прошлого, зло, совершенное династией.
Петух не обманул нас. В воротах показалась сначала лошадиная голова с зеленой дугой, затем целая лошадь, и, наконец, темная, тяжелая бричка с большими безобразными крыльями, напоминавшими крылья жука, когда
последний собирается лететь. Бричка въехала во двор, неуклюже повернула налево и с визгом и тарахтением покатила к конюшне. В ней сидели две человеческие
фигуры: одна женская, другая, поменьше, — мужская.
К концу
последней варьяции лицо Альберта сделалось красно, глаза горели не потухая, крупные капли пота струились по щекам. На лбу надулись жилы, все тело больше и больше приходило в движение, побледневшие губы уже не закрывались, и вся
фигура выражала восторженную жадность наслаждения.
Молодцеватый свист гулким эхом отозвался в лощине. Казак расслышал вызов. Он — видно было по жестам — стал торопить
фигуру. К тому же она закончила осмотр мертвецов: вот наклонилась над
последним и направилась к горке.