Неточные совпадения
А вот почему: ехал он на каком-то
пароходе, уж не знаю, с другом своим, с купеческим сыном Непутевым, разумеется, оба пьяные, до
последней возможности.
Последний воротился тогда в Иркутск сухим путем (и я примкнул к его свите), а
пароход и при нем баржу, открытую большую лодку, где находились не умещавшиеся на
пароходе люди и провизия, предоставил адмиралу. Предполагалось употребить на это путешествие до Шилки и Аргуни, к месту слияния их, в местечко Усть-Стрелку, месяца полтора, и провизии взято было на два месяца, а плавание продолжалось около трех месяцев.
Лишь на
последних 70-100 верстах до устья, то есть там, где меньше всего следует рассчитывать на колонизацию, она становится глубже и прямее, течение тут тише, порогов и перекатов нет вовсе; здесь может ходить паровой катер и даже мелкосидящий буксирный
пароход.
Заозерный завод в маршруте служил
последней сухопутной станцией, дальше путь к Рассыпному Камню лежал по озеру — на заводском
пароходе.
— Чего рассказывать. Третьего года мы отправились втроем на эмигрантском
пароходе в Американские Штаты на
последние деньжишки, «чтобы испробовать на себе жизнь американского рабочего и таким образом личнымопытом проверить на себе состояние человека в самом тяжелом его общественном положении». Вот с какою целию мы отправились.
Он ревел нескончаемо долго. Женщины на
пароходе, зажав уши ладонями, смеялись, жмурились и наклоняли вниз головы. Разговаривающие кричали, но казалось, что они только шевелят губами и улыбаются. И когда гудок перестал, всем вдруг сделалось так легко и так возбужденно-весело, как это бывает только в
последние секунды перед отходом
парохода.
Исполинские дома в шесть и семь этажей ютились внизу, под мостом, по берегу; фабричные трубы не могли достать до моста своим дымом. Он повис над водой, с берега на берег, и огромные
пароходы пробегали под ним, как ничтожные лодочки, потому что это самый большой мост во всем божьем свете… Это было направо, а налево уже совсем близко высилась фигура женщины, — и во лбу ее, еще споря с
последними лучами угасавшей в небе зари, загоралась золотая диадема, и венок огоньков светился в высоко поднятой руке…
Васса. А вдруг — жалею? А? Эх ты… Когда муженек мой все
пароходы, пристани, дома, все хозяйство — в одну ночь проиграл в карты, — я обрадовалась! Да, верь не верь, — обрадовалась. Он, поставив на карту
последний перстень, — воротил весь проигрыш, да еще с лишком… А потом, ты знаешь, начал он безобразно кутить, и вот я полтора десятка лет везу этот воз, огромное хозяйство наше, детей ради, — везу. Какую силу истратила я! А дети… вся моя надежда, и оправдание мое — внук.
И
пароход был скверный, старой конструкции, и машина дрянная, но в работе
последней чувствовалась все-таки могучая сила.
На
последних годах
пароход кабестанный завел:
пароход звался «Вихорем», забежка «Заплатой».
— А опричь дома и
парохода у нас еще тысяч на сто, а пожалуй, и побольше капиталу наберется, — продолжал Алексей Трифоныч, охорашиваясь перед зеркалом. — И притом же весь капитал не в долгах аль в оборотах каких… как есть до
последней копеечки в наличии.
Сидел он поздно у ворот,
В расчеты погруженный;
Последний свистнул
пароходНа Волге полусонной...
Пароход, на который села Нюточка, делал уже чуть ли не
последний из своих самых поздних рейсов.
Но вот уже раздался
последний колокол, капитан с белого мостика самолично подал третий пронзительный свисток; матросы засуетились около трапа и втащили его на палубу; шипевший доселе
пароход впервые тяжело вздохнул, богатырски ухнул всей утробой своей, выбросив из трубы клубы черного дыма, и медленно стал отваливать от пристани. Вода забулькала и замутилась под колесами. Раздались оживленнее, чем прежде, сотни голосов и отрывочных возгласов, которые перекрещивались между пристанью и пароходным бортом.
Наконец,
последний из провожающих перешел на
пароход.
С
парохода и с корвета обменивались
последними словами...
Настала Святая неделя, и в
последние ее дни Патап Максимыч получил письмо от Махмета Субханкулова. Тут вышла остановка в поездке на Низ. Дуня и сама не решалась ехать так далеко и мужа не отпускала без себя на
пароход — хотелось ей прежде повидаться с незнакомым еще ей дядей.
За разговорами незаметно прошло время. Я проводил своих друзей на берег и вернулся на
пароход. Было уже поздно.
Последние отблески вечерней зари погасли совсем, и темная ночь спустилась на землю. Где-то внизу слышались меланхолические всплески волн, пахло сыростью и машинным маслом. Я ушел в свою каюту и вскоре погрузился в глубокий сон.
В полдень 23 июня 1908 года наш небольшой отряд перебрался на
пароход. Легко и отрадно стало на душе. Все городские недомогания сброшены, беганье по канцелярии кончено. Завтра в путь. В сумерки мои спутники отправились в город в
последний раз навестить своих знакомых, а я с друзьями, пришедшими проводить меня, остался на
пароходе. Мы сели на палубе и стали любоваться вечерним закатом, зарево которого отражалось на обширной водной поверхности при слиянии Амура с Уссури.
В толпе четырехсот здоровых солдат и матросов пять больных не бросаются в глаза; ну, согнали вас на
пароход, смешали со здоровыми, наскоро сосчитали, и в суматохе ничего дурного не заметили, а когда
пароход отошел, то и увидели: на палубе валяются параличные да чахоточные в
последнем градусе…
Сам капитан Танасио слышал это желание из уст Иоле нынче не однажды в продолжение
последнего дня, когда вражеские снаряды сыпались на их берег. И вот сейчас он снова молит его о том же. Безумно отважный мальчик! И ведь он смог бы с горстью храбрецов кинуться на прекрасно вооруженный военный
пароход неприятеля и, несмотря на численность
последнего, заставить принять штыковой бой!
Кладенец разросся за
последние десять лет; но старая сердцевина с базарными рядами почти что не изменилась. Древнее село стояло на двух высоких крутизнах в котловине между ними, шедшей справа налево. По этой котловине вилась бревенчатая улица книзу, на пристань, и кончалась за полверсты от того места береговой низины, где останавливались
пароходы.
Сентябрьская холодноватая ночь спустилась на реку, и фонари
парохода яркими тонами резали темноту. На палубах, передней и задней, бродили совсем черные фигуры пассажиров. Многие кутались уже в теплые пальто и чуйки на меху — из мещан и купцов, возвращавшихся
последними из Нижнего с ярмарки.
То он вспоминал
последний спор с Захаром, то почему-то море и первый свой приезд на
пароходе в Россию, то счастливую ночь, проведенную с другом в лавочке, мимо которой он проходил; то вдруг знакомый мотив начинал петь в его воображении, и он вспоминал предмет своей страсти и страшную ночь в театре.
Таинственный путешественник несколько более других говорил с капитаном
парохода, но
последний тоже не был из людей особенно общительных.
Пароход и баржа шли без всяких приключений. Наступил восьмой день плавания. Причалили к
последней перед Томском станции — Нарыму. Нарым — это маленький заштатный городишко Томской губернии. Он лежит в котловине, в полуверсте от берега реки Томи. С реки его трудно было бы и заметить, если бы колокольни двух церквей, да деревянная полицейская каланча не обличали его существования.
После акта пристав составил опись найденным при покойном вещам и деньгам — их оказалось около двух тысяч рублей — а также переданному ему капитаном
парохода багажа самоубийцы. В принятии
последнего он выдал капитану особую расписку, на которой подписался: Полицейский пристав города Нарыма Флегонт Никитич Сироткин.
В
последнем роде отличалась публика, помещавшаяся на палубе небольшого частного
парохода, который отвалил от другой петербургской пристани почти одновременно с эскадрою митрополита и, нагнав ее, шел за нею очень в небольшом расстоянии.