Неточные совпадения
Засим это странное
явление, этот съежившийся старичишка проводил его со двора, после чего велел ворота тот же час запереть, потом обошел кладовые, с тем чтобы осмотреть, на своих ли местах сторожа, которые стояли на всех углах, колотя деревянными лопатками в пустой бочонок, наместо чугунной доски; после того заглянул в кухню, где под видом того чтобы попробовать, хорошо ли едят люди, наелся препорядочно щей с кашею и, выбранивши всех до
последнего за воровство и дурное поведение, возвратился в свою комнату.
«Дмитрий нашел ‹смысл› в политике, в большевизме. Это — можно понять как
последнее прибежище для людей его типа — бездарных людей. Для неудачников. Обилие неудачников — характерно для русской интеллигенции. Она всегда смотрела на себя как на средство, никто не учил ее быть самоцелью, смотреть на себя как на ценнейшее
явление мира».
— Все — программы, спор о программах, а надобно искать пути к
последней свободе. Надо спасать себя от разрушающих влияний бытия, погружаться в глубину космического разума, устроителя вселенной. Бог или дьявол — этот разум, я — не решаю; но я чувствую, что он — не число, не вес и мера, нет, нет! Я знаю, что только в макрокосме человек обретет действительную ценность своего «я», а не в микрокосме, не среди вещей,
явлений, условий, которые он сам создал и создает…
Когда на западе угасли
последние отблески вечерней зари и все кругом погрузилось в ночной мрак, мы могли наблюдать весьма интересное
явление из области электрометеорологии — свечение моря и в то же время исключительную яркость Млечного Пути.
Это неуважение к гению, впрочем,
явление новое, возобновленное в
последнее десятилетие.
Но, во всяком случае, за пределы захолустной мурьи он не выходил, во-первых, потому, что у него не было достаточной подготовки для оценки
явлений высшего порядка, а во-вторых, и потому, что круг этих
последних был так прочно замкнут, что не только в захолустья, но и повыше ничего оттуда не проникало.
— Да ведь преступление
последний шаг, пятый акт. Явление-то ведь стоит не на своих ногах, имеет основание не в самом себе, а в другом. Происхождение
явлений совершается при беспрерывном и бесконечном посредстве самобытного элемента, — проговорил Вязмитинов.
Кстати: говоря о безуспешности усилий по части насаждения русской бюрократии, я не могу не сказать несколько слов и о другом, хотя не особенно дорогом моему сердцу
явлении, но которое тоже играет не
последнюю роль в экономии народной жизни и тоже прививается с трудом. Я разумею соглядатайство.
Он точно созрел, сделался старше и серьезнее за
последние дни и сам замечал это по тому грустному и ровному спокойствию, с которым он теперь относился к людям и
явлениям.
Что же касается до развития, то вопрос об уместности его искони решен в утвердительном смысле, и ежели в
последнее время оживился несколько более, то причина этого
явления заключается в том, что накопились и умножились самые запросы жизни.
И именно за
последнее время как-то особенно обострилось это
явление.
Николай Иванович Пастухов, как я уже сказал, был одним из ярких, чисто московских типов за
последние полстолетия. Только своеобразная, своебытная торговая Москва могла создать такое
явление, каким был этот издатель.
— Может быть, — не оспаривал князь, — вообще, я вам скажу, невыносимо грустно
последнее время ездить по Москве: вместо домов графа Апраксина, Чернышева, князя Потемкина, князя Петрова, Иванова, что ли, вдруг везде рисуются на воротах надписи: дом купца Котельникова, Сарафанникова, Полушубкина! Во что ж после этого обратится Москва?.. В сборище каких-то толстопузых самоварников!.. Петербург в этом случае представляет гораздо более отрадное
явление.
— Я и не говорю, что это не трагедия, да представлять-то нечего.
Явление первое и
последнее — и шабаш.
Как то, так и другое, вместе с историческими
явлениями последнего времени, выяснило для меня очень многое и привело меня к новым выводам и заключениям, которые я и хочу высказать.
Ни на чем так поразительно не видна та степень противоречия, до которой дошла жизнь людей нашего времени, как на том самом
явлении, которое составляет
последнее и средство и выражение насилия, — на общей воинской повинности.
А между тем то, что освобождение всех людей произойдет именно через освобождение отдельных лиц, становится в
последнее время всё более и более очевидным. Освобождение отдельных лиц во имя христианского жизнепонимания от государственного порабощения, бывшее прежде исключительным и незаметным
явлением, получило в
последнее время угрожающее для государственной власти значение.
Заслуги Андреа перед правлением были неисчислимы. Из его головы целиком вышел гениально-мошеннический проект разорения первой компании предпринимателей, и его же твердая, но незримая рука довела интригу до конца. Его проекты, отличавшиеся изумительной простотой и стройностью, считались в то же время
последним словом горнозаводской науки. Он владел всеми европейскими языками и — редкое
явление среди инженеров — обладал, кроме своей специальности, самыми разнообразными знаниями.
В
последнее время мы виделись очень редко. С ним сделалось что-то странное: не сказывается дома и сам никуда не выходит, смотрит угрюмо, молчит, не то что боится, а словно места себе не находит. Нынче, впрочем, это
явление довольно обыкновенное. На каждом шагу мы встречаем людей, которых всегда знали разговаривающими и которые вдруг получили"молчальный дар". Ходят вялые, унылые, словно необыкновенные сны наяву видят. И никому этих сновидений не поверяют, а молчат, молчат, молчат.
Покуда княгиня приводила себя в порядок, Анна Юрьевна ходила взад и вперед по комнате, и мысли ее приняли несколько иное течение: прежде видя князя вместе с княгиней и принимая в основание, что
последняя была tres apathique, Анна Юрьевна считала нужным и неизбежным, чтобы он имел какую-нибудь альянс на стороне; но теперь, узнав, что он уже имеет таковую, она стала желать, чтобы и княгиня полюбила кого-нибудь постороннего, потому что женщину, которая верна своему мужу, потому что он ей верен, Анна Юрьевна еще несколько понимала; но чтобы женщина оставалась безупречна, когда муж ей изменил, — этого даже она вообразить себе не могла и такое
явление считала почти унижением женского достоинства; потому, когда княгиня, наконец, вышла к ней, она очень дружественно встретила ее.
Изъян четвертый: чувствуя себя уязвленными, они уже не могут спокойно смотреть на проходящие перед их глазами новые
явления и нередко руководствуются в отношении к
последним не совсем хорошим чувством мести.
Во всей природе видит дикарь человекоподобную жизнь, все
явления природы производит от сознательного действия человекообразных существ Как он очеловечивает ветер, холод, жар (припомним нашу сказку о том, как спорили мужик-ветер, мужик-мороз, мужик-солнце, кто из них сильнее), болезни (рассказы о холере, о двенадцати сестрах-лихорадках, о цынге;
последний — между шпицбергенскими промышленниками), точно так же очеловечивает он и силу случая.
Не буду говорить, что
последнего я сделать не могу; но скажу, что если бы мог, то и тогда бы не делал, так как главное значение школы в моих глазах не те или другие сведения, которые сами по себе большею частью являются совершенно бесполезными в жизни, а в привычке к умственному труду и способности в разнообразии жизненных
явлений останавливаться на самых в данном отношении существенных.
Находясь под влиянием таких чувств смятенья и страха, столпившиеся в боярышниной комнате жилицы плодомасовского дома были еще более испуганы новым, непонятным
явлением, потрясшим их
последние силы. Они вдруг заметили посреди себя незнакомые, никогда никем не виданные и неизвестно откуда пришедшие лица. Это были две какие-то удивительные женщины. Как они пришли и откуда взялись, это для всех было задачей.
Вообще — в пору цветущей молодости литературных деятелей, отличавшихся в
последнее время, не было многих вещей, которые ныне существуют как
явления весьма обыкновенные.
Лесть и самообольщение — таковы были главные качества современности в литературных
явлениях последнего времени.
— Припомнив это, мы представляем читателю следующий вывод, который он может уже прямо приложить к русской литературе
последнего времени: «Когда какое-нибудь литературное
явление мгновенно приобретает чрезвычайное сочувствие массы публики, это значит, что публика уже прежде того приняла и сознала идеи, выражение которых является теперь в литературе; тут уже большинство читателей обращается с любопытством к литературе, потому что ожидает от нее обстоятельного разъяснения и дальнейшей разработки вопросов, давно поставленных самой жизнью.
Опять разыскиваю оберточную бумагу и рассматриваю письмена, возлагая на них
последнюю надежду узнать: что это за
явление?
Сатира не коснулась таких
явлений до
последнего времени.
Я очнулся точно после странного сна… Над слободкой опять играли
последние лучи скупого осеннего солнца… Люди еще волновались, громко обсуждая значение странного
явления. В дверях нашей избы стояла Маруся с омертвевшим, испуганным лицом… Она опять показалась мне постаревшей и изменившейся… Увидев, что Степан запряг лошадь, она наскоро собрала свои пожитки и, не прощаясь, не глядя на меня, как будто болезненно стыдясь показать свое лицо, вышла из избы и села в телегу.
Но самая энергия не признавалась таковой до самого
последнего времени, до тех пор, пока не было признано той среды, колебания которой и производят медиумические
явления.
С
последним замечанием можно не согласиться, потому что самые недостатки воспитания представляют, конечно, историческое
явление, вытекающее из современного порядка вещей.
Дилетаев вставал, ходил, садился около Фани и целовал ее руки; под конец
явления Юлий Карлыч и Матрена Матвевна захлопали в ладош «, и
последняя поклялась к завтрашнему же дню так же твердо выучить роль, как Фани, и просила Аполлоса Михайлыча приехать поутру поучить ее.
Последующие
явления его с Кочкаревым были хороши, а
последний монолог, после которого он выскакивает в окно, неподражаем.
С переменою крепостных отношений исчезнет, без всякого сомнения, и
последняя возможность таких
явлений, какие бывали в помещичьем быту в старину, и тогда рассказы о Степане Михайловиче Багрове и Михаиле Максимовиче Куролесове покажутся неправдоподобной выдумкой.
В
последнее время и библиография переменила свой характер: она обратила свое внимание на
явления, важные почему-нибудь в истории литературы, она старается в своих поисках по архивам и библиотекам отыскать что-нибудь действительно интересное и нередко сообщает читателям вещи, доселе бывшие вовсе неизвестными в печати.
Все это могло бы предвещать нечто недоброе, если бы частое повторение подобных
явлений за
последнее время не приучило студентов смотреть на них, как на нечто весьма обыкновенное, вроде необходимой декорации при театральной комедии.
Дело в том, что наука строится по известным заданиям, она ставит себе лишь определенные проблемы, а соответственно сосредоточивает и свое внимание лишь на известных
явлениях, отметая другие (напр., очевидно, что вся религиозно-историческая наука при ее основоположном и методическом рационализме строится на принципиальном отрицании чуда, и поэтому все элементы чудесного в религии, без которых, быть может, нельзя и понять
последнюю, она относит к области легенд и сказок).
Отношение между единым и многим, вселенной и ее феноменами определяется так, что
последние «суть как бы различные способы проявления одной и той же субстанции, колеблющееся, подвижное, преходящее
явление недвижной, пребывающей и вечной сущности, в которой есть все формы, образы и члены, но в неразличенном и как бы завитом состоянии, как в семени рука не отличается еще от кисти, хвост — от головы, жилы — от костей.
Если бы люди веры стали рассказывать о себе, что они видели и узнавали с
последней достоверностью, то образовалась бы гора, под которой был бы погребен и скрыт от глаз холм скептического рационализма. Скептицизм не может быть до конца убежден, ибо сомнение есть его стихия, он может быть только уничтожен, уничтожить же его властен Бог Своим
явлением, и не нам определять пути Его или объяснять, почему и когда Он открывается. Но знаем достоверно, что может Он это сделать и делает…
Жизнь теряет для Левина всякий смысл. Его тянет к самоубийству. Но рядом с этим наблюдается одно чрезвычайно странное
явление. «Когда Левин думал о том, что он такое и для чего он живет, он не находил ответа и приходил в отчаяние; но когда он переставал спрашивать себя об этом, он как будто знал, и что он такое, и для чего живет, потому что твердо и определенно действовал и жил; даже в это
последнее время он гораздо тверже и определеннее жил, чем прежде».
Странное чувство овладело мною: я и испугался и заинтересовался этим
явлением. Очень быстро чувство страха сменилось любопытством… Я быстро пошел назад, взошел на пригорок и пробрался к тому кусту, где
последний раз видел свет. Шаровая молния пропала. Долго я искал ее глазами и нигде не мог найти. Она словно в воду канула. Тогда я вернулся на тропу и пошел своей дорогой.
Розанов забывает, что не от
явления Христа пошла в мире смерть и что
последнее слово христианства не смерть, не Голгофа, а Воскресение и вечная жизнь.
— Откровенно говоря, мне сделать это чрезвычайно неудобно. Вы знаете, Варвара Васильевна — двоюродная сестра моей жены. На меня и так все косятся за мой
последний доклад о недостатках постановки народного образования в нашей губернии; если же я предложу сделать, что вы желаете, то все скажут, что я «радею родному человечку» [Заимствование у А. С. Грибоедова (см. комедию «Горе от ума», действие 2,
явление 4).].
В
последние годы правления покойной императрицы, самовольные разводы между супругами и недозволенные женитьбы, как на близких родственницах, так и от живых мужей и жен сделались
явлением почти обыкновенным и очень частыми.
Скажем более, союз Дарьи Николаевны Ивановой и Глеба Алексеевича Салтыкова, хотя и освященный церковью и по внешности носивший все признаки брака, был, в сущности, уродливым, безнравственным
явлением — их близость была основана единственно на чувственности, причем даже эта чувственность за
последние годы проявлялась лишь в форме вспышек. Вне этих вспышек низменной страсти, супруги, как мы знаем, прямо-таки ненавидели друг друга.
Между тем некоторые сочинения по части раскола, явившиеся в
последнее время (с 1857 г.), частью в журналах, частью отдельными книгами, доказали, что русская публика жаждет уяснения этого предмета, горячо желает, чтобы путем всепросвещающего анализа разъяснили ей наконец загадочное
явление, отражающееся на десятке миллионов русских людей и не на одной сотне тысяч народа в Пруссии, Австрии, Дунайских княжествах, Турции, Малой Азии, Египте и, может быть, даже Японии [«Путешественник в Опоньское царство», о раскольнической рукописи первых годов XVIII столетия.].
Если соответственные элементы будут в наличности и в XX веке, то позможно, что
явление повторится, и тот век тоже выставит своего продолжателя Мошкину, Баранщикову и Ашинову, но вдохновенный таковским духом молодец в двадцатом веке должен иметь больший успех, а именно — он должен начать с того, чем кончил Ашинов, когда стал в гордой позе над телом
последнего славянофильского поэта, лежавшего у его ног в генеральской униформе.
Это
явление, вполне аналогичное «министерской чехарде», происходившей в
последний период существования старого режима.
И вот, я решаюсь сказать, что русский большевизм —
явление религиозного порядка, в нем действуют некие
последние религиозные энергии, если под религиозной энергией понимать не только то, что обращено к Богу.