Неточные совпадения
Баниосов
посадили на массивные
кресла, несколько человек свиты сели сзади,
на стульях.
Сначала их привели в капитанскую каюту и
посадили, по вчерашнему рисунку,
на два
кресла.
Половодов подвел гостя к
креслу такой необыкновенной формы, что Привалов просто не решился
на него сесть, — это было что-то вроде тех горних мест,
на какие
сажают архиереев.
В частном доме не было для меня особой комнаты. Полицмейстер велел до утра
посадить меня в канцелярию. Он сам привел меня туда, бросился
на кресла и, устало зевая, бормотал: «Проклятая служба;
на скачке был с трех часов да вот с вами провозился до утра, — небось уж четвертый час, а завтра в девять часов с рапортом ехать».
Он схватил ее и, подняв как ребенка, отнес в свои
кресла,
посадил ее, а сам упал перед ней
на колена. Он целовал ее руки, ноги; он торопился целовать ее, торопился наглядеться
на нее, как будто еще не веря, что она опять вместе с ним, что он опять ее видит и слышит, — ее, свою дочь, свою Наташу! Анна Андреевна, рыдая, охватила ее, прижала голову ее к своей груди и так и замерла в этом объятии, не в силах произнесть слова.
Сама губернаторша сравнительно с ней была гораздо старее, но зато имела чрезвычайно величественную наружность и как бы рождена была делать парадные выходы и сидеть в своей губернаторской гостиной, где по задней стене сделано было даже возвышение,
на которое иногда она взбиралась, чтоб быть еще представительней, напоминая собой в этом случае худощавых театральных герцогинь в бархатных платьях, которых выводят в операх и балетах с толстыми икрами герцоги и
сажают на золотое
кресло, чтоб посмотреть и полюбоваться
на танцующую толпу.
Перед диваном,
на круглом столе, покрытом чистой скатертью, возвышался наполненный душистым шоколадом, окруженный чашками, графинами с сиропом, бисквитами и булками, даже цветами, — огромный фарфоровый кофейник; шесть тонких восковых свечей горело в двух старинных серебряных шандалах; с одной стороны дивана вольтеровское
кресло раскрывало свои мягкие объятия — и Санина
посадили именно в это
кресло.
Обыкновенные посетители оставались за решеткой, а счастливцы допускались, по указанию блаженного, чрез дверцы решетки в его половину, и он
сажал их, если хотел,
на свои старые кожаные
кресла и
на диван; сам же заседал неизменно в старинных истертых вольтеровских
креслах.
Там она
посадила его
на кресло, а сама поместилась
на стуле рядом. Володин смотрел обиженно, склонив голову, как барашек.
Позовет духовенство,
посадит всех в гостиной по порядку, кругом,
на кресла и начнет потчевать; всем в ноги кланяется; потом петь заставит, а сам сидит один посреди комнаты и горькими слезами плачет.
Мурзавецкая (
сажает Купавину
на свое
кресло). Сюда, сюда,
на почетное место!
— Не сметь меня касаться! — рявкнул поручик и, оттолкнув его,
посадил в
кресло,
на револьвер. Тогда Яков, закрыв лицо руками, скрывая слёзы, замер в полуобмороке, едва слыша, сквозь гул в голове, крики Полины...
Но только что он завидел меня, — как бросился ко мне чуть не с криком, так что я невольно отшатнулся и хотел было убежать; но он схватил меня за обе руки и потащил к дивану; сам сел
на диван, меня
посадил прямо против себя в
кресла и, не выпуская моих рук, с дрожащими губами, со слезами, заблиставшими вдруг
на его ресницах, умоляющим голосом проговорил...
Вера Филипповна подводит его к
креслу и
сажает его. Все окружают Каркунова. Вера Филипповна становится
на колени подле него.
Чиновник. Я приведу ее в рассудок. Она у меня сейчас опомнится. Я не из чувствительных и все знаю, как дело шло и происходило, сколько тут ни замазывали. Не пускать ее и
посадить вот тут
на кресло и позвать этого мужика из сеней… Я ей вотру в рожу краску, коли она совсем ее потеряла.
Сотский(отводя в сторону Лизавету и заглядывая в дверь). Кликните, ребята, Никона. (
Сажает Лизавету
на кресло.) Ну, садись вот тут… не хочешь ли водицы испить?
Я думаю, он с ума сойдет, со всех ног кинется меня в
кресло сажать, задрожит от восхищенья, не сообразится даже
на первый раз!..
Я отвечал Державину искренно, что «считаю настоящую минуту счастливейшею минутою моей жизни, и если чтение мое ему понравится…» Он перервал меня, сказавши: «О, я уверен, что понравится; садитесь вот здесь, поближе ко мне», — и он
посадил меня
на кресло возле самого дивана.
Он молча сел опять
на свое место,
посадил и меня
на прежнее
кресло и, держа за руку, сказал тихим, растроганным голосом: «Я услышал себя в первый раз…» — и вдруг прибавил громко, с каким-то пошлым выражением (что меня очень неприятно поразило): «Мастер, первый мастер!
«Бывшую» Д*
посадили в
кресло на этом же балконе. Она сама не хотела отсюда удалиться и смотрела с величайшим вниманием
на все, что делала тетя, и, наконец, даже сама захотела принять хоть какое-нибудь непосредственное участие и сказать человеку хоть теплое слово.
— Я взяла ее сзади и
посадила ее в
кресла. Она была холодная как лед, или лучше тебе сказать, что ее совсем не было, только это бедное, больное сердце ее так билось, что
на груди как мышонок ворочался под блузой, а дыханья нет.
Он молча указал глазами
на кресло — и, когда его
посадили, сорвал с себя галстук и прохрипел...
Этими «мужами», как мы уже видели и еще увидим, управляли бабы, и они же, те же бабы, выводили их в чины и
сажали на высокие
кресла.
Наш князь Данила Борисыч так и взбеленился, берет слепца за руки,
сажает с собой в карету; привез домой, прямо его в кабинет, усадил оборванца
на бархатных
креслах, водки ему, вина, обедать со своего стола, да и заставил стихеры распевать.
Со страхом пополам решился Голиаф отдаться в плен своей Цирцее [Цирцея — в греческой мифологии волшебница с острова Эя. Иносказательно: обворожительница.], которая, осторожно притворив за собою дверь и не выпуская его из рук, села
на кресла и
посадила его к себе
на колена.
Болезнь шла быстро, приближаясь к роковому концу. Изможденное тело обессилело в борьбе с надвигающеюся силою смерти, и лишь живой дух боролся до конца, временно даже оставаясь победителем. Во время этих побед — коротких промежутков — Александр Васильевич, по-видимому, поправлялся, его поднимали с постели,
сажали в большое
кресло на колесах и возили по комнате.
Нового в нашем способе только то, что для утверждения права грабежа этого одного человека мы ведем этого человека в храм, надеваем
на него особенную шапку,
сажаем на высокое
кресло, даем ему в руки палочку и шарик, мажем постным маслом в во имя бога и его сына провозглашаем особу этого помазанного маслом человека священною.
Он осторожно отвел плечо,
на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно
посадил ее
на кресло.