Неточные совпадения
Элегантный слуга с бакенбардами, неоднократно жаловавшийся своим знакомым на слабость своих нерв, так испугался, увидав лежавшего на полу господина, что оставил его истекать кровью и убежал за
помощью. Через час Варя, жена брата, приехала и с
помощью трех явившихся
докторов, за которыми она послала во все стороны и которые приехали в одно время, уложила раненого на постель и осталась у него ходить за ним.
Вошел
доктор, аккуратный старичок, немец, озираясь с недоверчивым видом; подошел к больному, взял пульс, внимательно ощупал голову и с
помощью Катерины Ивановны отстегнул всю смоченную кровью рубашку и обнажил грудь больного.
Он бросился к ней и с
помощью Василисы довел до дома, усадил в кресла и бросился за
доктором. Она смотрела, не узнавая их. Василиса горько зарыдала и повалилась ей в ноги.
Когда утихло, адмирал послал на развалины Симодо К. Н. Посьета и
доктора подать
помощь раненым. Но, ради все того же страха, раненых спрятали и объявили, что их нет. Но наши успели мельком заметить их.
Был вызван из Узла
доктор Сараев, но больной уже не нуждался ни в чьей
помощи: смерть была не за горами.
«Насчет же мнения ученого собрата моего, — иронически присовокупил московский
доктор, заканчивая свою речь, — что подсудимый, входя в залу, должен был смотреть на дам, а не прямо пред собою, скажу лишь то, что, кроме игривости подобного заключения, оно, сверх того, и радикально ошибочно; ибо хотя я вполне соглашаюсь, что подсудимый, входя в залу суда, в которой решается его участь, не должен был так неподвижно смотреть пред собой и что это действительно могло бы считаться признаком его ненормального душевного состояния в данную минуту, но в то же время я утверждаю, что он должен был смотреть не налево на дам, а, напротив, именно направо, ища глазами своего защитника, в
помощи которого вся его надежда и от защиты которого зависит теперь вся его участь».
Призвали наконец и
доктора, который своим появлением только напугал больную. Это был один из тех неумелых и неразвитых захолустных врачей, которые из всех затруднений выходили с честью при
помощи формулы: в известных случаях наша наука бессильна. Эту формулу высказал он и теперь: высказал самоуверенно, безапелляционно и, приняв из рук Степаниды Михайловны (на этот раз трезвой) красную ассигнацию, уехал обратно в город.
О медицинской
помощи, о вызове
доктора к заболевшему работнику тогда, конечно, никому не приходило в голову. Так Антось лежал и тихо стонал в своей норе несколько дней и ночей. Однажды старик сторож, пришедший проведать больного, не получил отклика. Старик сообщил об этом на кухне, и Антося сразу стали бояться. Подняли капитана, пошли к мельнице скопом. Антось лежал на соломе и уже не стонал. На бледном лице осел иней…
С истеричною больной сделался припадок,
доктор бросился к ней на
помощь, позабыв об оставленной на столе рукописи, — этого было достаточно, чтоб имя таинственного корреспондента, давно интриговавшего все Заполье, было раскрыто.
Я серьезно испугался и хотел уже звать людей на
помощь и посылать за
доктором.
— От
доктора Лобаса? — я находился с ним в переписке по поводу его кружка на Сахалине «
Помощь каторге».
Ученый
доктор стоял тут же, в готовности оказать нужную медицинскую научную
помощь.
Елена выбежала из комнаты, стала звать на
помощь, камериере бросился за
доктором. Елена припала к Инсарову.
После
помощи, оказанной Иллионским Елене, князь решительно стал считать его недурным
доктором и не говорил ему о своих предположениях потому только, что все это время, вместе с Еленой, он был занят гораздо более важным предметом.
Все, конечно, поспешили на
помощь застоявшейся Чусовой. В углу сидел заводский
доктор и, видимо, дремал; я присоединился к нему.
Освобождают женщину на курсах и в палатах, а смотрят на нее как на предмет наслаждения. Научите ее, как она научена у нас, смотреть так на самую себя, и она всегда останется низшим существом. Или она будет с
помощью мерзавцев-докторов предупреждать зарождение плода, т. е. будет вполне проститутка, спустившаяся не на ступень животного, но на ступень вещи, или она будет то, что она есть в большей части случаев, — больной душевно, истеричной, несчастной, какие они и есть, без возможности духовного развития.
Она страдает одышкой и общим ожирением; ей и здесь-то
доктора больше года жизни не дают, а в Париже с переездами на воды и с
помощью усовершенствованной медицины она умрет скорее.
— Она принята, и ей уж оказана первая медицинская
помощь, — отвечал Перехватов и из своей дорогой сигарочницы предложил Бегушеву сигару. Тот отказался и вместе с тем спросил
доктора...
Она лежала до сих пор спокойно на столе, а когда
доктор заговорил об языке, не утерпела и соскочила. Ведь
доктор всегда при ее
помощи осматривает у Аленушки язычок…
— Да, разумеется, самое время выезжать лошадей, когда нужна
помощь. Вероятно, и
доктора также свалят в канаву, — сказала Варвара Алексеевна, из-под пенснэ взглядывая на вязанье, подводя его под самую лампу.
Доктор набросал широкую картину золотого промысла «на рациональном основании», которая составлялась из двух частей: собственно приискового хозяйства — заготовка материалов и припасов, своевременная доставка их на прииск — и усовершенствование техники: рельсовые пути для подвозки песков, паровые элеваторы, штанговые и центробежные машины, турфование при
помощи сжатого воздуха.
Благодаря великодушному вспомоществованию петербургского климата болезнь пошла быстрее, чем можно было ожидать, и когда явился
доктор, то он, пощупавши пульс, ничего не нашелся сделать, как только прописать припарку, единственно уже для того, чтобы больной не остался без благодетельной
помощи медицины; а впрочем, тут же объявил ему чрез полтора суток непременный капут.
Не говоря Писареву, как известно моим читателям, о моих опасениях, я, разумеется, переговорил о них со всеми нашими общими друзьями; но все были удивлены моими тревожными замечаниями и уверяли меня, что Писарев худ и бледен всегда, что кашель его чисто нервный, что он иногда, особенно по летам, совершенно проходит, что Писарев прибегал раза два к
помощи театрального
доктора N., «прекраснейшего человека» (заметил Кокошкин), и что тот никакого значения его кашлю не придавал.
Языков рассказывал мне случай, который служит тому убедительным доказательством: я уезжал в отпуск в деревню и, будучи на охоте, по неосторожности прострелил себе руку; рана была довольно жестока, но при
помощи хорошего
доктора никакой опасностью не угрожала.
— Потом мне нужна ваша
помощь, господин министр; шведская пуля сидит у меня в ноге, ее надобно вынуть искусному
доктору, чтобы я мог немедленно отправиться в армию.
Вере Гавриловне нижайший поклон, а
докторам, обоим следователям и вашему секретарю передайте, что никогда не забуду их
помощи!
А тут Ивану Ильичу потребовалась
помощь, надо было искать в три часа утра
доктора или карету, чтобы свезти его домой, и непременно карету, потому что на ваньке в таком виде и такую особу нельзя было отправить домой.
— Батюшка-доктор, все соромилась девка, — вздохнула старуха. — Месяц целый хворает, — думала, бог даст, пройдет: сначала вот какой всего желвачок был… Говорила я ей: «Танюша, вон у нас
доктор теперь живет, все за него бога молят, за
помощь его, — сходи к нему». — «Мне, — говорит, — мама, стыдно…» Известно, девичье дело, глупое… Вот и долежалась!
Первоначальной
помощи подать было нельзя, так как
доктора при отряде не оказалось.
— Но мы спешили на
помощь «Забияке»! — горячо заметил
доктор.
В первую минуту толстяк так смутился, что не мог сообразить, в чем дело. Он силился подняться, встать на ноги и не мог. Только беспомощно махал в воздухе короткими толстыми руками.
Доктор бросился к нему на
помощь, подхватил под мышки смущенного Жилинского и поставил его на ноги.
Августа 6 она получила небольшое облегчение от болезни и просила
доктора сказать фельдмаршалу, что к 8 числу она постарается кончить свое письмо. Князь Голицын донес об этом императрице. В этом донесении он заметил между прочим, что ожидаемое от пленницы письмо покажет, нужно ли будет прибегать к
помощи священника, чтобы посредством исповеди получить полное сознание арестантки. Августа 9 фельдмаршал получил письмо пленницы.
Амбулатория у меня полна больными. Выздоровление Черкасова, по-видимому, произвело эффект. Зареченцы, как передавала нам кухарка, довольны, что им прислали «настоящего»
доктора. С каждым больным я завожу длинный разговор и свожу его к холере, настоятельно советую быть поосторожнее с едою и при малейшем расстройстве желудка обращаться ко мне за
помощью.
Но что за мука! Надевши сюртук,
доктор опять ложится. Нелли поднимает его и тащит в переднюю… В передней долгая, мучительная возня с калошами, шубой… Пропала шапка… Но вот, наконец, Нелли сидит в экипаже. Возле нее
доктор. Теперь остается только проехать сорок верст, и у ее мужа будет медицинская
помощь. Над землей висит тьма: зги не видно… Дует холодный зимний ветер. Под колесами мерзлые кочки. Кучер то и дело останавливается и раздумывает, какой дорогой ехать…
Но все понимали, что этого сделать невозможно: в соседнем госпитале был
доктор Султанов, была сестра Новицкая; с ними наш корпусный командир вовсе не желал расставаться; пусть уж лучше больная «святая скотинка» поваляется сутки на голых досках, не пивши, без врачебной
помощи.
— О, мы его спасем, и изуродован он не будет, с Божией
помощью… — тихо-тихо отвечает
доктор. — Но… но, видите ли, здесь такого серьезного больного держать нельзя. Его надо отвезти в больницу. Ведь это заразительно, а театр посещает публика. И затем, здесь уход за оспенным больным очень затруднителен.
— Господин
доктор! Окажите ему какую
помощь! Что же это за безобразие! Человек пулею в живот ранен, а его никто и подобрать не хочет… Околевай, как собака?
В уме князя Владимира Яковлевича, услыхавшего от князя Ивана Андреевича этот совет
докторов, мелькнула мысль, которую он не замедлил привести в исполнение. С
помощью сестры он уговорил князя и княжну со всем семейством, то есть племянниками, учителем, Капочкой и нянькой княжны Терентьевной, переехать на жительство в Баратово, как называлось подмосковное имение князя Владимира Яковлевича.
Все эти раненые ходят тотчас по наложении повязки при
помощи аппарата
доктора Валковича.
Выбежавший на звонок дворника лакей внес с
помощью первого своего барина в квартиру и бросился за
доктором. Явившийся врач застал Шатова в сильнейшей нервной горячке.
Князь же, с позволения
доктора, переходил на день на кресло и даже, с
помощью своего друга графа Петра Игнатьевича, делал несколько шагов по комнате.
Пашка торопливо сбросил тулупчик на землю и с
помощью матери снял рубаху…
Доктор лениво поглядел на него и похлопал его по голому животу.
Несмотря на лечение двух городских врачей, приглашенных князем на
помощь жившему в имении княжескому
доктору, больная не перенесла пятнистого тифа и отдала Богу душу, не благословив даже дочь и не открыв ей тайны ее рождения, так как в виду заразительности болезни Марьи Астафьевны, Шуру, по распоряжению князя, перевели на его половину и не пускали к больной.
Опасение скандала тоже отодвинулось бог весть куда — все забегали, засуетились, укладывали раненого на постель, требовали
докторов и хотели помочь ему, бывшему уже вне всяких средств для
помощи…
Признаки болезни Наташи состояли в том, что она мало ела, мало спала, кашляла и никогда не оживлялась.
Доктора говорили, что больную нельзя оставлять без медицинской
помощи, и поэтому в душном воздухе держали ее в городе. И лето 1812-го года Ростовы не уезжали в деревню.
Мне это стало отвратительно, и я велел его оставить и послал за городовым
доктором; но во врачебной
помощи не оказалось никакой надобности. Чуть еврея оставили в покое, он тотчас стих и начал копошиться и шарить у себя за пазухой и через минуту, озираясь на все стороны — как волк на садке, подкрался ко мне и положил на столик пачку бумаг, плотно обернутых в толстой бибуле, насквозь пропитанной какою-то вонючею коричневатою, как бы сукровистою влагою — чрезвычайно противною.