Неточные совпадения
— Он
замолчал, постукал в
пол резиновым наконечником палки и печально качнул седой головой.
Она задохнулась,
замолчала, двигая стул, постукивая ножками его по
полу, глаза ее фосфорически блестели, раза два она открывала рот, но, видимо, не в силах сказать слова, дергала головою, закидывая ее так высоко, точно невидимая рука наносила удары в подбородок ей. Потом, оправясь, она продолжала осипшим голосом, со свистом, точно сквозь зубы...
И
замолчала, прищурясь, глядя в
пол, качая головой. Я спросил...
— Вот какая вы! — сказала Власова. — Родителей лишились и всего, — она не умела докончить своей мысли, вздохнула и
замолчала, глядя в лицо Наташи, чувствуя к ней благодарность за что-то. Она сидела на
полу перед ней, а девушка задумчиво улыбалась, наклонив голову.
Он
замолчал. Когда мать вышла в кухню, он сидел на
полу, раздувая самовар. Не глядя на нее, хохол начал снова...
Он
замолчал; он устал и сбился и сидел, понурив голову, смотря неподвижно в
пол усталыми глазами.
И
замолчал, как ушибленный по голове чем-то тяжёлым: опираясь спиною о край стола, отец забросил левую руку назад и царапал стол ногтями, показывая сыну толстый, тёмный язык. Левая нога шаркала по
полу, как бы ища опоры, рука тяжело повисла, пальцы её жалобно сложились горсточкой, точно у нищего, правый глаз, мутно-красный и словно мёртвый, полно налился кровью и слезой, а в левом горел зелёный огонь. Судорожно дёргая углом рта, старик надувал щёку и пыхтел...
Юрий
замолчал; крупные слезы градом катились по лицу его. Пораженные неожиданною речью Милославского, все присутствующие онемели от удивления. Несколько минут продолжалось общее молчание; вдруг опрокинутый стол с громом полетел на
пол, и князь Черкасский, перескочив через него, бросился на шею к Милославскому.
У Зарецкого сердце замерло от ужаса; он взглянул с отвращением на своих товарищей и
замолчал. Весь отряд, приняв направо, потянулся лесом по узкой просеке, которая вывела их на чистое
поле. Проехав верст десять, они стали опять встречать лесистые места и часу в одиннадцатом утра остановились отдохнуть недалеко от села Карачарова в густом сосновом лесу.
Вадим встал, подошел к двери и твердою рукою толкнул ее; защелка внутри сорвалась, и роковая дверь со скрыпом распахнулась… кто-то вскрикнул… и всё
замолкло снова… Вадим взошел, торжественно запер за собою дверь и остановился… на
полу стоял фонарь… и возле него сидела, приклонив бледную голову к дубовой скамье… Ольга!..
Но Янсон уже
замолчал. И опять его посадили в ту камеру, в которой он уже сидел месяц и к которой успел привыкнуть, как привыкал ко всему: к побоям, к водке, к унылому снежному
полю, усеянному круглыми бугорками, как кладбище. И теперь ему даже весело стало, когда он увидел свою кровать, свое окно с решеткой, и ему дали поесть — с утра он ничего не ел. Неприятно было только то, что произошло на суде, но думать об этом он не мог, не умел. И смерти через повешение не представлял совсем.
Он лег на
пол, повозился немного и
замолчал. Сидя у окна, я смотрел на Волгу. Отражения луны напоминали мне огни пожара. Под луговым берегом тяжко шлепал плицами колес буксирный пароход, три мачтовых огня плыли во тьме, касаясь звезд и порою закрывая их.
Он
замолчал, смотря в
пол и отдуваясь. Я тоже молчал. Иван Платоныч отхлебнул полстакана и хлопнул меня по коленке.
Во все время разговора он вытаскивал из стоявшей перед ним пепельницы горелые спички и ломал их на мелкие кусочки, а когда
замолчал, то с озлоблением швырнул их на
пол. Видно было, что этому сильному человеку хочется заплакать.
Евангел опять
замолчал и наконец встал, бросил от себя траву и, стоя среди
поля с подоткнутым за пояс подрясником, начал говорить спокойным и тихим голосом...
Палочка замерла в одном положении, и когда он, желая поправить дело, махнул ею, она выпала из его рук и застучала по
полу…Первая скрипка с удивлением поглядела на него и нагнулась за палочкой. Виолончель подумала, что с дирижером дурно,
замолкла и опять начала, но невпопад…Звуки завертелись, закружились в воздухе и, ища выхода из беспорядка, затянули возмутительную резь…
— Солдат в генералы не попадает в мгновение ока, а генерал в солдаты может попасть, — достигал до приемной зычный, гнусавый голос графа, и даже сдержанный шепот ожидавших очереди мгновенно
замолкал, и наступала та роковая тишина, во время которой, как говорят, слышен
полет мухи.
Его ввели на помост, и вслед за ним вошел офицер. Барабаны
замолкли, и офицер прочел ненатуральным голосом, особенно слабо звучавшим среди широкого
поля и после треска барабанов, тот глупый смертный приговор, который ему читали на суде: о лишении прав того, кого убивают, и о близком и далеком будущем. «Зачем, зачем они делают все это? — думал Светлогуб. — Как жалко, что они еще не знают и что я уже не могу передать им всего, но они узнают. Все узнают».