Неточные совпадения
С замиранием сердца и ужасом перед мыслью о том, в каком состоянии он нынче найдет Маслову, и той тайной, которая была для него и в ней и в том соединении людей, которое было в остроге, позвонил Нехлюдов у главного входа и у вышедшего
к нему надзирателя спросил про Маслову. Надзиратель справился и сказал, что она в больнице. Нехлюдов
пошел в больницу, Добродушный старичок, больничный
сторож, тотчас же впустил его и, узнав, кого ему нужно было видеть, направил в детское отделение.
— А вот на дороге все расскажу, поедем. Приехали, прошли по длинным коридорам
к церкви, отыскали
сторожа,
послали к Мерцалову; Мерцалов жил в том же доме с бесконечными коридорами.
Гааз жил в больнице. Приходит
к нему перед обедом какой-то больной посоветоваться. Гааз осмотрел его и
пошел в кабинет что-то прописать. Возвратившись, он не нашел ни больного, ни серебряных приборов, лежавших на столе. Гааз позвал
сторожа и спросил, не входил ли кто, кроме больного?
Сторож смекнул дело, бросился вон и через минуту возвратился с ложками и пациентом, которого он остановил с помощию другого больничного солдата. Мошенник бросился в ноги доктору и просил помилования. Гааз сконфузился.
О медицинской помощи, о вызове доктора
к заболевшему работнику тогда, конечно, никому не приходило в голову. Так Антось лежал и тихо стонал в своей норе несколько дней и ночей. Однажды старик
сторож, пришедший проведать больного, не получил отклика. Старик сообщил об этом на кухне, и Антося сразу стали бояться. Подняли капитана,
пошли к мельнице скопом. Антось лежал на соломе и уже не стонал. На бледном лице осел иней…
Этот демон шепнул ему в Летнем саду, когда он сидел, забывшись, под липой, что если Рогожину так надо было следить за ним с самого утра и ловить его на каждом шагу, то, узнав, что он не поедет в Павловск (что уже, конечно, было роковым для Рогожина сведением), Рогожин непременно
пойдет туда,
к тому дому, на Петербургской, и будет непременно
сторожить там его, князя, давшего ему еще утром честное слово, что «не увидит ее», и что «не затем он в Петербург приехал».
Михайло Поликарпович сейчас же
послал своего лакея Ваньку, малого лет семнадцати и сильно глуповатого, вызвать
к нему
сторожа при доме.
Шпион подозвал
сторожа и что-то шептал ему, указывая на нее глазами.
Сторож оглядывал его и пятился назад. Подошел другой
сторож, прислушался, нахмурил брови. Он был старик, крупный, седой, небритый. Вот он кивнул шпиону головой и
пошел к лавке, где сидела мать, а шпион быстро исчез куда-то.
Сторож. Господин Дернов, извольте
идти к его высокородию.
Словом, разница была только в том, что Терка в этот раз не подличал Калиновичу, которого он, за выключку из
сторожей, глубоко ненавидел, и если когда его
посылали за чем-нибудь для молодого смотрителя, то он ходил вдвое долее обыкновенного, тогда как и обыкновенно ходил
к соседке калачнице за кренделями по два часа.
Начальство сада перепугалось и
послало по трактирам отыскивать
сторожа. Мирно подошел слон
к заставе, остановился около полицейской будки, откуда выскочил городовой и, обнажив ржавую «селедку», бросился
к великану, «делающему непорядок».
Опять на холоду, опять без квартиры, опять
иду к моим пьяницам-портным… До слез жаль теплого, светлого угла, славных сослуживцев-сторожей, милых мальчиков… То-то обо мне разговору будет! [С лишком через двадцать лет я узнал о том, что говорили тогда обо мне после моего исчезновения в прогимназии.]
Мы собирались с В. П. Далматовым
идти завтракать, когда
сторож Григорьич ввел в кабинет И.
К. Казанцева, известного актера и антрепренера. С Далматовым они расцеловались, как старые друзья. Казанцев проездом из Самары в Москву заехал в Пензу, чтобы пригласить Далматова на летний сезон в Воронеж, где он снял театр.
У высоких решетчатых железных ворот завода бессменно, день и ночь, сидит
сторож, обыскивая каждого выходящего изнутри и спрашивая каждого входящего, «зачем» и «
к кому» он
идет?
Выпал первый снег. Он
шел всю ночь, и на утро армия
сторожей и рабочих разгребала лопатами проходы
к академическим зданиям. В парке снег лежал ровным пологом, прикрывая клумбы, каменные ступени лестниц, дорожки. Кое-где торчали стебли поздних осенних цветов, комья снега, точно хлопья ваты, покрывали головки иззябших астр.
— А сегодня
сторож Михеев ходил
к Вахрамееву на квартиру, туда-с,
к немке ихней-с, так вот я
пойду и спрошу, если надобно.
— И прекрасно делаете, почтеннейший.
Идешь, надо узнать,
к кому обратиться в университете:
к сторожу или
к его жене. А какой факультет?
Май, окно открыто… ночь в саду тепло цветами дышит… яблони — как девушки
к причастию
идут, голубые в серебре луны.
Сторож часы бьёт, и кричит в тишине медь, обиженная ударами, а человек предо мной сидит с ледяным лицом и спокойно плетёт бескровную речь; вьются серые, как пепел, слова, обидно и грустно мне — вижу фольгу вместо золота.
Егор Михайлович помог так хорошо, что часу в третьем охотника,
к великому его неудовольствию и удивлению, ввели в присутствие, поставили в ставку и с общею почему-то веселостью, начиная от
сторожей до председателя, раздели, обрили, одели и выпустили за двери, и через пять минут Дутлов отсчитал деньги, получил квитанцию и, простившись с хозяином и охотником,
пошел на квартиру
к купцу, где стояли рекруты из Покровского.
Он повернулся
к двери.
Сторож растворил ее перед ним; тою же быстрою, тяжелою и решительною походкою, высоко подняв безумную голову, он вышел из конторы и почти бегом
пошел направо, в отделение душевнобольных. Провожавшие едва успевали
идти за ним.
Матрена.
К священнику, что ли,
пошел — не знаю… Меня вот
сторожем приставил. «Сидите, говорит, мамонька, тут, чтобы шагу никуда Лизавета не могла сделать». Всю одежду с нее теплую и обувку обобрал и запер: сиди, пес, арестанкой, и не жалею я ее нисколько — сама на себя накликает это.
А ты пока молчи,
Умей скрывать обиду; дожидайся.
Он не уйдет никак от наших рук.
Я
сторожа к нему приставил, знаешь,
Павлушку; он хоть зайца соследит;
Волк травленый, от петли увернулся.
Он из дьячков из беглых, был в подьячих,
Проворовался в чем-то; присудили
Его повесить, он и задал тягу.
Теперь веревки как огня боится.
Хоть висельник, да только бы служил.
Ну, и писать горазд, мне то и нужно.
Да мы еще с тобою потолкуем.
Куда
пойдешь отсюда?
И держался он с нею особенно, кланялся очень низко, водил ее под руку
к столу и
посылал ей летом через
сторожа цветы, но наедине оставаться с нею избегал, из опасения поставить ее в неловкое положение.
Становой расставил вокруг флигеля
сторожей, написал следователю письмо и
пошел к управляющему пить чай. Минут через десять он сидел на табурете, осторожно кусал сахар и глотал горячий, как уголь, чай.
Идти к священнику, искать шаферов, которые могут не явиться, и тогда за ними надо ехать, а с извозчиком торговаться; потом
идти или ехать в церковь, которая может быть заперта, а
сторож потерял ключ, и народ смеется.
— Вчера я имел неосторожность дать вам свободу, — продолжал я, — позволил вам то, чего не позволяют другим арестантам: гулять по коридору. И вот, словно в благодарность, вы ночью
идете к двери этого несчастного Кузьмы и душите спящего человека! Знайте, что вы погубили не одного только Кузьму: из-за вас пропадут
сторожа.
— Да-с.
Сторож Николай сидел у ворот и сказал мне, что господ дома нет и что они на охоте. Я изнемогал от усталости, но желание видеть жену было сильнее боли. Пришлось, ни минуты не отдыхая,
идти пешком
к месту, где охотились. По дороге я не
пошел, а отправился лесочками… Мне каждое дерево знакомо, и заблудиться в графских лесах мне так же трудно, как в своей квартире.
Он напился кофе, поговорил с Конкордией Сергеевной и
пошел в сад. Солнце клонилось
к западу, лужайки ярко зеленели; от каждой кочки, от каждого выступа падала длинная тень. Во фруктовом саду, около соломенного шалаша,
сторожа варили кашу, синий дымок вился от костра и стлался между деревьями.
Шеметов и Вегнер повернули
к себе. Токарев
пошел с Варварой Васильевной проводить ее до больницы. Звезды ярко мерцали, где-то далеко стучала трещотка ночного
сторожа. Варвара Васильевна и Токарев
шли по тихой улице, и шаги звонко отдавались за домами.
В саду было темно и холодно.
Шел дождь. Резкий сырой ветер с воем носился по всему саду и не давал покоя деревьям. Банкир напрягал зрение, но не видел ни земли, ни белых статуй, ни флигеля, ни деревьев. Подойдя
к тому месту, где находился флигель, он два раза окликнул
сторожа. Ответа не последовало. Очевидно,
сторож укрылся от непогоды и теперь спал где-нибудь на кухне или в оранжерее.
Миновав малинник, крыжовник, шалаш
сторожа, она через огород
идет к пруду, бледная, вздрагивающая от малейшего шума.
На другой день утром прибежали бледные
сторожа и сообщили ему, что они видели, как человек, живущий во флигеле, пролез через окно в сад,
пошел к воротам, затем куда-то скрылся. Вместе со слугами банкир тотчас же отправился во флигель и удостоверил бегство своего узника. Чтобы не возбуждать лишних толков, он взял со стола лист с отречением и, вернувшись
к себе, запер его в несгораемый шкап.
Товарищ Петьки ударил
сторожа «лозой, чем воду носят».
Сторож примолк, и они вошли
к попу в дом. Пожива была небольшая: попадьи сарафан да поповский кафтан. Петька надел на себя кафтан и друзья
пошли далее.
С ними ничего нельзя было поделать, при слабости государственного порядка, при отсутствии границ в степи.
К тому же они приносили существенную пользу своею борьбою с татарами и заселением травянистых пустынь. Вот почему правительство вскоре бросило мысль «казнить ослушников, кто
пойдет самодурью в молодечество». Оно стало прощать казакам набеги и принимало их на свою службу, с обязательством жить в пограничных городах и
сторожить границы.
И в самом деле, проливной дождь не переставал
идти двое суток. Насилу на третье утро,
к рассвету, немножко развлдрило. В это же утро, на самой зорьке, полусонная батрачка разбудила матушку попадью и, поманив ее за дверь, сказала, что
к ним чуть не всем миром нагрянули мужики с церковным
сторожем и стоят все на выгонце перед садом и требуют
к себе батюшку.
— Если вы, мужья,
к великому позору Великого Новгорода, откажетесь биться с московитянами, то ступайте
сторожить и прятать имущество свое от разбойничьей роты Иоанновой; а мы, жены,
пойдем на бойницы и будем защищать вас, робких мужей!
— Если вы, мужья,
к великому позору Великого Новгорода, отрекаетесь биться с москвитянами, то ступайте
сторожить и прятать имущество свое от разбойничьей шайки Иоанновой; а мы, жены,
пойдем на бойницы и будем защищать вас, робких мужей!
[Если Андрей Николаевич приходил в церковь Пантелеймона перед начатием ранней обедни и видел, что священник готовится начинать литургию один, без диакона, которого Муравьев уже знал за человека ленивого
к молитве, то Андрей Николаевич тотчас же просил батюшку «подождать», а за диаконом
посылал сторожа с приказанием «поднять его с постели».
Разошлись понемногу офицеры, городовые привыкли
к обстановке,
к двум полуголым людям, и стояли сонно, с тем отсутствием видимой мысли, какая делает похожими лица всех
сторожей. И, положив руки на стол, задумался пристав глубоко и печально о том, что заснуть сегодня уже не придется, что надо
идти в участок и принимать дела. И еще о чем-то, еще более печальном и скучном.
С огромным усилием собрал я для этих сирот двести рублей. После смерти А. И. Пальма я собрал и передал в литературный фонд с лишком две тысячи рублей, но это было легче сделать, чем в прежнее время собрать две сотни. Зато дамы даром дали совет поместить ребенка «на молоко»
к почтамтским
сторожам, а матери
идти служить в прачки или в горничные.
Когда поп кончил свое нетерпеливство, то остался служить у престола, а
сторож с своею переполненною полою
пошел из алтаря через церковь
к выходу вон, но «как нес церковью, то из полы падало».