Неточные совпадения
На шестой день были назначены губернские выборы.
Залы большие и малые были полны дворян в разных мундирах. Многие приехали только
к этому дню. Давно не видавшиеся знакомые, кто из Крыма, кто из Петербурга, кто из-за границы, встречались в
залах. У губернского стола, под портретом Государя,
шли прения.
Алексей Александрович поклонился Бетси в
зале и
пошел к жене. Она лежала, но, услыхав его шаги, поспешно села в прежнее положение и испуганно глядела на него. Он видел, что она плакала.
Левин подошел
к столу, заплатил проигранные им на тузы сорок рублей, заплатил каким-то таинственным образом известные старичку-лакею, стоявшему у притолоки, расходы по клубу и, особенно размахивая руками,
пошел по всем
залам к выходу.
— Господи! — и, тяжело вздохнув, губернский предводитель, устало шмыгая в своих белых панталонах, опустив голову,
пошел по средине
залы к большому столу.
Выйдя из-за стола, Левин, чувствуя, что у него на ходьбе особенно правильно и легко мотаются руки,
пошел с Гагиным через высокие комнаты
к бильярдной. Проходя через большую
залу, он столкнулся с тестем.
Гриша плакал, говоря, что и Николинька свистал, но что вот его не наказали и что он не от пирога плачет, — ему всё равно, — но о том, что с ним несправедливы. Это было слишком уже грустно, и Дарья Александровна решилась, переговорив с Англичанкой, простить Гришу и
пошла к ней. Но тут, проходя чрез
залу, она увидала сцену, наполнившую такою радостью ее сердце, что слезы выступили ей на глаза, и она сама простила преступника.
Стремит Онегин? Вы заране
Уж угадали; точно так:
Примчался
к ней,
к своей Татьяне,
Мой неисправленный чудак.
Идет, на мертвеца похожий.
Нет ни одной души в прихожей.
Он в
залу; дальше: никого.
Дверь отворил он. Что ж его
С такою силой поражает?
Княгиня перед ним, одна,
Сидит, не убрана, бледна,
Письмо какое-то читает
И тихо слезы льет рекой,
Опершись на руку щекой.
— Все скажу, все скажу! — проговорил лакей. — Нехорошо, ваше сиятельство! — прибавил он особенно выразительно в то время, как мы входили в
залу, и
пошел с салопами
к ларю.
Самгина сильно толкнули; это китаец, выкатив глаза, облизывая губы, пробивался
к буфету. Самгин
пошел за ним, посмотрел, как торопливо, жадно китаец выпил стакан остывшего чая и, бросив на блюдо бутербродов грязную рублевую бумажку, снова побежал в
залу. Успокоившийся писатель, наливая пиво в стакан, внушал человеку в голубом кафтане...
Лектор взмахнул головой, многие из публики тоже подняли головы вверх, в
зале раздалось шипение, точно лопнуло что-то, человек пять встали и
пошли к двери.
Он
пошел в концерт пешком, опоздал
к началу и должен был стоять в дверях у входа в
зал.
Кичибе суетился: то побежит в приемную
залу, то на крыльцо, то опять
к нам. Между прочим, он пришел спросить, можно ли позвать музыкантов отдохнуть. «Хорошо, можно», — отвечали ему и в то же время
послали офицера предупредить музыкантов, чтоб они больше одной рюмки вина не пили.
Антонида Ивановна тихонько засмеялась при последних словах, но как-то странно, даже немного болезненно, что уж совсем не
шло к ее цветущей здоровьем фигуре. Привалов с удивлением посмотрел на нее. Она тихо опустила глаза и сделала серьезное лицо. Они прошли молча весь
зал, расталкивая публику и кланяясь знакомым. Привалов чувствовал, что мужчины с удивлением следили глазами за его дамой и отпускали на ее счет разные пикантные замечания, какие делаются в таких случаях.
Подумав несколько, старик велел малому ввести посетителя в
залу, а старуху
послал вниз с приказанием
к младшему сыну сейчас же и явиться
к нему наверх.
Расхаживая тяжелыми шагами взад и вперед по
зале, он взглянул нечаянно в окно и увидел у ворот остановившуюся тройку; маленький человек в кожаном картузе и фризовой шинели вышел из телеги и
пошел во флигель
к приказчику; Троекуров узнал заседателя Шабашкина и велел его позвать. Через минуту Шабашкин уже стоял перед Кирилом Петровичем, отвешивая поклон за поклоном и с благоговением ожидая его приказаний.
Вскоре они переехали в другую часть города. Первый раз, когда я пришел
к ним, я застал соседку одну в едва меблированной
зале; она сидела за фортепьяно, глаза у нее были сильно заплаканы. Я просил ее продолжать; но музыка не
шла, она ошибалась, руки дрожали, цвет лица менялся.
Для какого-то непонятного контроля и порядка он приказывал всем сосланным на житье в Пермь являться
к себе в десять часов утра по субботам. Он выходил с трубкой и с листом, поверял, все ли налицо, а если кого не было,
посылал квартального узнавать о причине, ничего почти ни с кем не говорил и отпускал. Таким образом, я в его
зале перезнакомился со всеми поляками, с которыми он предупреждал, чтоб я не был знаком.
Дело
шло уже
к осени, сумерки спустились рано; в большой
зале аббатства было сыро и темно.
Когда
зал этот освобождался
к двум часам ночи, стулья перед сценой убирались, вкатывался десяток круглых столов для «железки», и
шел открытый азарт вовсю, переносившийся из разных столовых, гостиных и специальных карточных комнат.
После спектакля стояла очередью театральная публика.
Слава Тестова забила Турина и «Саратов». В 1876 году купец Карзинкин купил трактир Турина, сломал его, выстроил огромнейший дом и составил «Товарищество Большой Московской гостиницы», отделал в нем роскошные
залы и гостиницу с сотней великолепных номеров. В 1878 году открылась первая половина гостиницы. Но она не помешала Тестову, прибавившему
к своей вывеске герб и надпись: «Поставщик высочайшего двора».
Передо мной счет трактира Тестова в тридцать шесть рублей с погашенной маркой и распиской в получении денег и подписями: «В. Долматов и О. Григорович». Число — 25 мая. Год не поставлен, но, кажется, 1897-й или 1898-й. Проездом из Петербурга зашли ко мне мой старый товарищ по сцене В. П. Долматов и его друг О. П. Григорович, известный инженер, москвич. Мы
пошли к Тестову пообедать по-московски. В левой
зале нас встречает патриарх половых, справивший сорокалетний юбилей, Кузьма Павлович.
Приезжие
идут во второй
зал, низенький, с широкими дубовыми креслами. Занимают любимый стол,
к которому привыкли, располагаясь на разлатых диванах…
Лиза отвечала ему вскользь и
пошла из
залы наверх. Лаврецкий вернулся в гостиную и приблизился
к игорному столу. Марфа Тимофеевна, распустив ленты чепца и покраснев, начала ему жаловаться на своего партнера Гедеоновского, который, по ее словам, ступить не умел.
В
залу вошел лакей. Он с замешательством тщательно запер за собою дверь из передней и
пошел на цыпочках
к коридору, но потом вдруг повернул
к Лизе и, остановись, тихо произнес...
— Правда, правда, — подхватил Бахарев. —
Пойдут дуть да раздувать и надуют и себе всякие лихие болести, и другим беспокойство. Ох ты, господи! господи! — произнес он, вставая и направляясь
к дверям своего кабинета, — ты ищешь только покоя, а оне знай истории разводят. И из-за чего, за что девочку разогорчили! — добавил он, входя в кабинет, и так хлопнул дверью, что в
зале задрожали стены.
Когда все было готово и все
пошли прощаться с покойником, то в
зале поднялся вой, громко раздававшийся по всему дому; я чувствовал сильное волнение, но уже не от страха, а от темного понимания важности события, жалости
к бедному дедушке и грусти, что я никогда его не увижу.
Затем считка
пошла как-то ужасно плохо. Анна Ивановна заметно конфузилась при Клеопатре Петровне: женский инстинкт говорил ей, что Фатеева в настоящую минуту сердится, и сердится именно на нее. Неведомов только того, кажется, и ожидал, чтобы все это поскорее кончилось. Петин и Замин подсели было
к Клеопатре Петровне, чтобы посмешить ее; но она даже не улыбнулась, а неподвижно, как статуя, сидела и смотрела то на Павла, то на Анну Ивановну, все еще стоявших посередине
залы.
В это время они подошли
к квартире Вихрова и стали взбираться по довольно красивой лестнице. В
зале они увидели парадно накрытый обеденный стол, а у стены — другой столик, с прихотливой закуской. Салов осмотрел все это сейчас же орлиным взглядом. Павел встретил их с немножко бледным лицом, в домашнем щеголеватом сюртуке, с небрежно завязанным галстуком и с волосами, зачесанными назад; все это
к нему очень
шло.
Два-три молодых офицера встали, чтобы
идти в
залу, другие продолжали сидеть и курить и разговаривать, не обращая на кокетливую даму никакого внимания; зато старый Лех косвенными мелкими шажками подошел
к пей и, сложив руки крестом и проливая себе на грудь из рюмки водку, воскликнул с пьяным умилением...
Налетов (в нетерпении останавливаясь посреди
залы). Э… однако это просто, терпенья никакого недостает! быка, что ли, они там едят! Даже Разбитной не
идет. (Становится против Хоробиткиной и устремляет на нее свое стеклышко. В сторону.) А недурна! есть над чем позаняться. (Вслух ей.) Э… вы, сударыня, верно, тоже с просьбой
к князю?
Между тем кадриль кончилась. Сенатор
пошел по
зале. Общество перед ним, как море перед большим кораблем, стало раздаваться направо и налево. Трудно описать все мелкие оттенки страха, уважения, внимания, которые начали отражаться на лицах чиновников, купцов и даже дворян. На средине
залы к сенатору подошел хозяин с Марфиным и проговорил...
Это они говорили, уже переходя из столовой в гостиную, в которой стоял самый покойный и манящий
к себе турецкий диван, на каковой хозяйка и гость опустились, или, точнее сказать, полуприлегли, и камер-юнкер обнял было тучный стан Екатерины Петровны, чтобы приблизить
к себе ее набеленное лицо и напечатлеть на нем поцелуй, но Екатерина Петровна, услыхав в это мгновение какой-то шум в
зале, поспешила отстраниться от своего собеседника и даже пересесть на другой диван, а камер-юнкер, думая, что это сам Тулузов
идет, побледнел и в струнку вытянулся на диване; но вошел пока еще только лакей и доложил Екатерине Петровне, что какой-то молодой господин по фамилии Углаков желает ее видеть.
Идя по направлению
к зале, вглядывалась в светящийся круг, образуемый пламенем свечи; возвращаясь назад, усиливалась различить какую-нибудь точку в сгустившейся мгле.
Володин подошел
к нему с серьезным и понимающим лицом и осторожно принимал книги, которые передавал ему Передонов. Себе взял Передонов пачку книг поменьше, Володину дал побольше и
пошел в
залу, а Володин за ним.
Получив град толчков, так как
шел всецело погруженный в свои мысли, я наконец опамятовался и вышел из
зала по лестнице,
к боковому выходу на улицу. Спускаясь по ней, я вспомнил, как всего час назад спускалась по этой лестнице Дэзи, задумчиво теребя бахрому платья, и смиренно, от всей души пожелал ей спокойной ночи.
Мы повиновались. Спуск с колосников
шел по винтовой железной лестнице. В
зале буря не смолкала. Мы
шли по сцене, прошли
к тому месту, где сидела дива. Мы остановились в двух шагах. Худенькая, смуглая, почти некрасивая женщина очень небольшого роста. Рядом с ее стулом стоял представительный господин во фраке.
Гордо
иду в
зал первого класса и прямо
к буфету — жажда страшная.
После ужина он
пошел к себе в кабинет; напряженно, с биением сердца, ожидая еще новых унижений, он прислушивался
к тому, что происходило в
зале. Там опять начался спор; потом Ярцев сел за рояль и спел чувствительный романс. Это был мастер на все руки: он и пел, и играл, и даже умел показывать фокусы.
Они не
пошли в комнату, где собирались товарищи, а сели в общей
зале в углу. Было много публики, но пьяных не замечалось, хотя речи звучали громко и ясно, слышалось необычное возбуждение. Климков по привычке начал вслушиваться в разговоры, а мысль о Саше, не покидая его, тихо развивалась в голове, ошеломлённой впечатлениями дня, но освежаемой приливами едкой ненависти
к шпиону и страха перед ним.
Пятого декабря (многими замечено, что это — день особенных несчастий) вечерком Долинский завернул
к Азовцовым. Матроски и Викторинушки не было дома, они
пошли ко всенощной, одна Юлия ходила по
зале, прихотливо освещенной красным огнем разгоревшихся в печи Дров.
— Хорошо-с! — сказал Елпидифор Мартыныч и
к экипажу своему
пошел не через
залу, а садом, где, увидав сидящего на лавочке барона, заметно удивился. «Это что еще за господин и зачем он тут сидит?» — подумал он про себя.
Барон догадался, что разговор между ними будет происходить о предстоящей свадьбе, а потому тихими шагами тоже
пошел за ними. Комнаты в доме Анны Юрьевны были расположены таким образом: прямо из
залы большая гостиная, где остались вдвоем Жуквич и Елена; затем малая гостиная, куда войдя, барон остановился и стал прислушиваться
к начавшемуся в будуаре разговору между князем и Анной Юрьевной.
Старый генерал вскоре поднялся. Он совершенно казенным образом наклонил перед хозяйкой свой стан, а Михайле Борисовичу, стоя
к нему боком и не поворачиваясь, протянул руку, которую тот с своей стороны крепко пожал и
пошел проводить генерала до половины
залы.
Идут к двери, навстречу им из другой
залы выходят Нароков и Мелузов.
— Я явлюсь
к вашей супруге! — повторил еще раз Долгов, не спросив даже, когда супруга генерала переедет в Москву и где она будет жить; а затем он
пошел бродить по
залам клуба, высматривая себе кого-нибудь в слушатели.
Андрей уходит в правую дверь
к себе, Чебутыкин
идет за ним; в
зале прощаются.
На самом краю сего оврага снова начинается едва приметная дорожка, будто выходящая из земли; она ведет между кустов вдоль по берегу рытвины и наконец, сделав еще несколько извилин, исчезает в глубокой яме, как уж в своей норе; но тут открывается маленькая поляна, уставленная несколькими высокими дубами; посередине в возвышаются три кургана, образующие правильный треугольник; покрытые дерном и сухими листьями они похожи с первого взгляда на могилы каких-нибудь древних татарских князей или наездников, но, взойдя в середину между них, мнение наблюдателя переменяется при виде отверстий, ведущих под каждый курган, который служит как бы сводом для темной подземной галлереи; отверстия так малы, что едва на коленах может вползти человек, ко когда сделаешь так несколько шагов, то пещера начинает расширяться всё более и более, и наконец три человека могут
идти рядом без труда, не задевая почти локтем до стены; все три хода ведут, по-видимому, в разные стороны, сначала довольно круто спускаясь вниз, потом по горизонтальной линии, но галлерея, обращенная
к оврагу, имеет особенное устройство: несколько сажен она
идет отлогим скатом, потом вдруг поворачивает направо, и горе любопытному, который неосторожно пустится по этому новому направлению; она оканчивается обрывом или, лучше сказать, поворачивает вертикально вниз: должно надеяться на твердость ног своих, чтоб спрыгнуть туда; как ни говори, две сажени не шутка; но тут оканчиваются все искусственные препятствия; она
идет назад, параллельно верхней своей части, и в одной с нею вертикальной плоскости, потом склоняется налево и впадает в широкую круглую
залу, куда также примыкают две другие; эта
зала устлана камнями, имеет в стенах своих четыре впадины в виде нишей (niches); посередине один четвероугольный столб поддерживает глиняный свод ее, довольно искусно образованный; возле столба заметна яма, быть может, служившая некогда вместо печи несчастным изгнанникам, которых судьба заставляла скрываться в сих подземных переходах; среди глубокого безмолвия этой
залы слышно иногда журчание воды: то светлый, холодный, но маленький ключ, который, выходя из отверстия, сделанного, вероятно, с намерением, в стене, пробирается вдоль по ней и наконец, скрываясь в другом отверстии, обложенном камнями, исчезает; немолчный ропот беспокойных струй оживляет это мрачное жилище ночи...
С половины двенадцатого до половины первого
шел четвертый утренний урок для старших классов; а в половине первого снова по звонку все бежало в общую
залу к двойному ряду столов, где всякий за обедом занимал свое обычное место.
Конечно, если бы перенесть человека, чуждого театральному делу и равнодушного
к театральному искусству, на сцену или в одну из боковых
зал, где
идет репетиция пиесы при кн.
Шарлатанское лицо моментально появляется в дверях. Мольер поднимается на сцену так, что мы видим его в профиль. Он
идет кошачьей походкой
к рампе, как будто подкрадывается, сгибает шею, перьями шляпы метет пол. При его появлении один невидимый человек в зрительном
зале начинает аплодировать, а за этим из
зала громовые рукоплескания. Потом тишина.