Неточные совпадения
«Ну полно, полно, миленький!
Ну, не сердись! — за валиком
Неподалеку слышится. —
Я ничего…
пойдем!»
Такая ночь бедовая!
Направо ли, налево ли
С дороги поглядишь:
Идут дружненько парочки,
Не к той ли
роще правятся?
Та
роща манит всякого,
В той
роще голосистые
Соловушки поют…
Когда дорога понеслась узким оврагом
в чащу огромного заглохнувшего леса и он увидел вверху, внизу, над собой и под собой трехсотлетние дубы, трем человекам
в обхват, вперемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и когда на вопрос: «Чей лес?» — ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись из леса, понеслась дорога лугами, мимо осиновых
рощ, молодых и старых ив и лоз,
в виду тянувшихся вдали возвышений, и перелетела мостами
в разных местах одну и ту же реку, оставляя ее то вправо, то влево от себя, и когда на вопрос: «Чьи луга и поемные места?» — отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась потом дорога на гору и
пошла по ровной возвышенности с одной стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи и ячменя, с другой же стороны мимо всех прежде проеханных им мест, которые все вдруг показались
в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла потом дорога под тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому ковру до самой деревни, и замелькали кирченые избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся сердце и без вопроса знало, куды приехало, — ощущенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись наконец почти такими словами: «Ну, не дурак ли я был доселе?
Был вечер. Небо меркло. Воды
Струились тихо. Жук жужжал.
Уж расходились хороводы;
Уж за рекой, дымясь, пылал
Огонь рыбачий.
В поле чистом,
Луны при свете серебристом
В свои мечты погружена,
Татьяна долго
шла одна.
Шла,
шла. И вдруг перед собою
С холма господский видит дом,
Селенье,
рощу под холмом
И сад над светлою рекою.
Она глядит — и сердце
в ней
Забилось чаще и сильней.
Случалось ему уходить за город, выходить на большую дорогу, даже раз он вышел
в какую-то
рощу; но чем уединеннее было место, тем сильнее он сознавал как будто чье-то близкое и тревожное присутствие, не то чтобы страшное, а как-то уж очень досаждающее, так что поскорее возвращался
в город, смешивался с толпой, входил
в трактиры,
в распивочные,
шел на Толкучий, на Сенную.
Но осенние вечера
в городе не походили на длинные, светлые дни и вечера
в парке и
роще. Здесь он уж не мог видеть ее по три раза
в день; здесь уж не прибежит к нему Катя и не
пошлет он Захара с запиской за пять верст. И вся эта летняя, цветущая поэма любви как будто остановилась,
пошла ленивее, как будто не хватило
в ней содержания.
В роще чай бы стали пить,
в ильинскую пятницу на Пороховые бы Заводы
пошли, за нами бы телега с припасами да с самоваром ехала.
Она зорко глядела на него. Он покраснел. Они
шли в это время к
роще, через луг.
— Зачем нам
в концерт? — сказала бабушка, глядя на него искоса, — у нас соловьи
в роще хорошо поют. Вот ужо
пойдем их слушать даром…
Райский по утрам опять начал вносить заметки
в программу своего романа, потом
шел навещать Козлова, заходил на минуту к губернатору и еще к двум, трем лицам
в городе, с которыми успел покороче познакомиться. А вечер проводил
в саду, стараясь не терять из вида Веры, по ее просьбе, и прислушиваясь к каждому звуку
в роще.
Едва Вера вышла, Райский ускользнул вслед за ней и тихо
шел сзади. Она подошла к
роще, постояла над обрывом, глядя
в темную бездну леса, лежащую у ее ног, потом завернулась
в мантилью и села на свою скамью.
Райский
пошел после этого рассказа
в рощу, прошел ее насквозь, выбрался до деревни и, встретив Якова, спросил, не видал ли он барышню?
А жених с невестой, обежав раз пять сад и
рощу, ушли
в деревню. Викентьев нес за Марфенькой целый узел, который, пока они
шли по полю, он кидал вверх и ловил на лету.
— Oui! [Да! (фр.)] — сказал он со свистом. — Тушин, однако, не потерял надежду, сказал, что на другой день,
в рожденье Марфеньки, приедет узнать ее последнее слово, и
пошел опять с обрыва через
рощу, а она проводила его… Кажется, на другой день надежды его подогрелись, а мои исчезли навсегда.
Мы не
пошли ни
в деревню Бо-Тсунг, ни на большую дорогу, а взяли налево, прорезали
рощу и очутились
в обработанных полях, идущих неровно, холмами, во все стороны.
Обошедши все дорожки, осмотрев каждый кустик и цветок, мы вышли опять
в аллею и потом
в улицу, которая вела
в поле и
в сады. Мы
пошли по тропинке и потерялись
в садах, ничем не огороженных, и
рощах. Дорога поднималась заметно
в гору. Наконец забрались
в чащу одного сада и дошли до какой-то виллы. Мы вошли на террасу и, усталые, сели на каменные лавки. Из дома вышла мулатка, объявила, что господ ее нет дома, и по просьбе нашей принесла нам воды.
Монастырь он обошел кругом и через сосновую
рощу прошел прямо
в скит. Там ему отворили, хотя
в этот час уже никого не впускали. Сердце у него дрожало, когда он вошел
в келью старца: «Зачем, зачем он выходил, зачем тот
послал его „
в мир“? Здесь тишина, здесь святыня, а там — смущенье, там мрак,
в котором сразу потеряешься и заблудишься…»
— Он. Величайший секрет. Даже Иван не знает ни о деньгах, ни о чем. А старик Ивана
в Чермашню
посылает на два, на три дня прокатиться: объявился покупщик на
рощу срубить ее за восемь тысяч, вот и упрашивает старик Ивана: «помоги, дескать, съезди сам» денька на два, на три, значит. Это он хочет, чтобы Грушенька без него пришла.
Наконец
в стороне что-то стало чернеть. Владимир поворотил туда. Приближаясь, увидел он
рощу.
Слава богу, подумал он, теперь близко. Он поехал около
рощи, надеясь тотчас попасть на знакомую дорогу или объехать
рощу кругом: Жадрино находилось тотчас за нею. Скоро нашел он дорогу и въехал во мрак дерев, обнаженных зимою. Ветер не мог тут свирепствовать; дорога была гладкая; лошадь ободрилась, и Владимир успокоился.
Но он ехал, ехал, а Жадрина было не видать;
роще не было конца. Владимир с ужасом увидел, что он заехал
в незнакомый лес. Отчаяние овладело им. Он ударил по лошади; бедное животное
пошло было рысью, но скоро стало приставать и через четверть часа
пошло шагом, несмотря на все усилия несчастного Владимира.
Мы были больше часу
в особой комнате Перова трактира, а коляска с Матвеем еще не приезжала! Кетчер хмурился. Нам и
в голову не
шла возможность несчастия, нам так хорошо было тут втроем и так дома, как будто мы и всё вместе были. Перед окнами была
роща, снизу слышалась музыка и раздавался цыганский хор; день после грозы был прекрасный.
— Намеднись такая ли перестрелка
в Вялицыне (так называлась усадьба Урванцовых) была — как только до убийства не дошло! — сообщал кто-нибудь из приезжих гостей. — Вышли оба брата
в березовую
рощу грибков посбирать. Один с одного конца взялся, другой — с другого.
Идут задумавшись навстречу и не замечают друг друга. Как вдруг столкнулись. Смотрят друг дружке
в глаза — он ли, не он ли? — никто не хочет первый дорогу дать. Ну, и
пошло тут у них, и
пошло…
Газетный писатель-романист и автор многих сценок и очерков А. М. Пазухин поспорил с издателем «Развлечения», что он сведет
рощу. Он добыл фотографию Хомякова и через общего знакомого
послал гранку, на которой была карикатура: осел, с лицом Хомякова, гуляет
в роще…
Между тем солнце склонялось. Бедный француз, соскучившись напрасным ожиданием
в своих зарослях и видя, что никто не
идет ему на выручку, решился вдруг на отчаянное предприятие и, выскочив из своего убежища, опять ринулся напролом к реке… Мы подымались как раз на гору на разведки, когда среди истерических женских воплей и общего смятения француз промелькнул мимо нас, как буря, и, не разбирая тропинок, помчался через
рощу вниз.
Часов
в пять чудного летнего утра
в конце июня 1870 года с книжками филаретовского катехизиса и церковной истории я
шел за город к грабовой
роще.
В этот день был экзамен по «закону божию», и это был уже последний.
Сначала, верстах
в десяти от Парашина, мы проехали через какую-то вновь селившуюся русскую деревню, а потом тридцать верст не было никакого селения и дорога
шла по ровному редколесью; кругом виднелись прекрасные
рощи, потом стали попадаться небольшие пригорки, а с правой стороны потянулась непрерывная цепь высоких и скалистых гор, иногда покрытых лесом, а иногда совершенно голых.
— Не поедем, а
пойдем лучше пешком
в Тотский монастырь: всего десять верст, дорога
идет все
рощей, виды великолепные, — говорил Живин.
Ромашов
пошел в глубь
рощи по узкой тропинке.
Он
шел, не поднимая головы, покуда не добрался до конца города. Перед ним расстилалось неоглядное поле, а у дороги, близ самой городской межи, притаилась небольшая рощица. Деревья уныло качали разбухшими от дождя ветками; земля была усеяна намокшим желтым листом; из середки
рощи слышалось слабое гуденье. Гришка вошел
в рощу, лег на мокрую землю и, может быть,
в первый раз
в жизни серьезно задумался.
Все
пошли до
рощи пешком. Софья и Александр
в то время, когда переходили темные сени, бросились друг к другу.
Софья Николавна переоделась
в другое платье, менее пышное, и, оставя Парашу окончательно раскладываться и устраиваться
в спальне,
пошла, несмотря на жар, гулять с молодым своим мужем, которому очень хотелось показать ей свои любимые места: березовую
рощу, остров, обсаженный только что распустившимися липами, и прозрачные воды огибающей его реки.
Долго длится ночь. Но засветился
Утренними зорями восток.
Уж туман над полем заклубился,
Говор галок
в роще пробудился,
Соловьиный щекот приумолк.
Русичи, сомкнув щиты рядами,
К славной изготовились борьбе,
Добывая острыми мечами
Князю —
славы, почестей — себе.
Когда они нашли Евсея, коснулись его, он с трудом поднялся на ноги и
пошёл в сумерках
рощи вслед за ними. У опушки остановился и, прислонясь к дереву, стал ждать, слушая отдалённый, сердитый шум города. Уже был вечер, небо посинело, над городом тихо разгоралось матовое зарево.
Разговаривая таким образом, они
шли по дороге к Марьиной
роще, и когда вышли
в поле, то княгиня, которая была очень дальнозорка, начала внимательно глядеть на ехавшую им навстречу пролетку с дамой.
Князь
в самом деле замышлял что-то странное: поутру он, действительно, еще часов
в шесть вышел из дому на прогулку, выкупался сначала
в пруде,
пошел потом по дороге к Марьиной
роще, к Бутыркам и, наконец, дошел до парка; здесь он, заметно утомившись, сел на лавочку под деревья, закрыв даже глаза, и просидел
в таком положении, по крайней мере, часа два.
— Извольте ехать прямо по этой просеке до песочного вра́га; держитесь все правой руки, а там
пойдет дорога налево; как поровняетесь с деревянным крестом — изволите знать, что
в сосновой
роще?
— Вот уж наши ребята из-за
рощи показались.
Пойдем, Кондратий Пахомыч,
в мирскую избу. Если они
в самом деле захватили какого-нибудь подозрительного человека, так надобно его порядком допросить, а то, пожалуй, у наших молодцов и правый будет виноват: auri est bonus… [по золоту хорош… (лат.)]
Миновав Марьину
рощу, они выехали на дорогу, ведущую
в Останкино; шагах
в пятидесяти от них, той же самою дорогою,
шел один прохожий.
Дубовые и липовые
рощи не могут
идти в сравнение.
Концерт над стеклянными водами и
рощами и парком уже
шел к концу, как вдруг произошло нечто, которое прервало его раньше времени. Именно,
в Концовке собаки, которым по времени уже следовало бы спать, подняли вдруг невыносимый лай, который постепенно перешел
в общий мучительнейший вой. Вой, разрастаясь, полетел по полям, и вою вдруг ответил трескучий
в миллион голосов концерт лягушек на прудах. Все это было так жутко, что показалось даже на мгновенье, будто померкла таинственная колдовская ночь.
Около получаса мы провели, обходя камни «Троячки». За береговым выступом набралось едва ветра, чтобы
идти к небольшой бухте, и, когда это было наконец сделано, я увидел, что мы находимся у склона садов или
рощ, расступившихся вокруг черной, огромной массы, неправильно помеченной огнями
в различных частях. Был небольшой мол, по одну сторону его покачивались, как я рассмотрел, яхты.
Выходим мы вместе из дому, — это было как раз первое мая, воскресенье, и мы все, учителя и гимназисты, условились сойтись у гимназии и потом вместе
идти пешком за город
в рощу, — выходим мы, а он зеленый, мрачнее тучи.
Разуваев жил от меня верстах
в пяти, снимал
рощи и отправлял
в город барки с дровами. Сверх того он занимался и другими операциями, объектом которых обыкновенно служил мужик. И он был веселый, и жена у него была веселая. Дом их, небольшой и невзрачный, стоял у лесной опушки, так что из окон никакого другого вида не было, кроме громадного пространства, сплошь усеянного пнями. Но хозяева были гостеприимные, и пированье
шло в этом домишке великое.
Осиновая
роща, которую я сам срубил,
в чаянии, что осина
идет ходко, представляла через пятнадцать лет голое место, усеянное пеньками («стало быть, коров по ём пасут», объяснили «умные» мужички, они же и арендаторы).
Когда я умру,
идите за холм, что
в средине
рощи за домом, и разройте его.
Вижу навстречу
идет старик садовник и как-то странно машет руками себе под бороду, и еще издали закричал: «Вон он
в березовой
роще висит, удавился».
— Владимир Васильича? — отвечал тот, схватив с головы шапку. — Он никак
в рощу пошел.
С такими мыслями подъехал он к
роще, привязал лошадь к дерену и
пошел пешком
в ту сторону, которая прилегала к могилковскому полю.
Тотчас по приезде своем, не переменив даже платья,
пошла она к Лапинской
роще,
в нетерпении скорее узнать, взял ли он письмо и нет ли еще его там, потому что было всего восемь часов вечера, но никого не нашла.
— Вот я и приезжаю. Спрашиваю: «Дома господа?» — «Нет, говорят, барин уехал
в город, а барыня
в оржаном поле прогуливается». Ах, думаю, что делать?.. Пометался по полю туда-сюда; однако думаю: дай-ка
пойду к Лапинской
роще; там грибы растут, — не за грибами ли ушла Анна Павловна? Только подхожу к опушке, глядь, она как тут, да еще и не одна.
Гневышов. Совсем не вероятно. Вы слушайте и делайте, что вам приказывают. Чтобы соображать вероятности, надо иметь гораздо больше ума, чем вы имеете. Гуляйте здесь, мимо дач!
В рощу я вечером не
пойду, потому что там будет сыро.