Неточные совпадения
— Это я вам принес живого сазана, Татьяна Марковна: сейчас выудил сам.
Ехал к вам, а там
на речке, в осоке, вижу, сидит в
лодке Иван Матвеич. Я попросился к нему, он подъехал, взял меня, я и четверти часа не сидел — вот какого выудил! А это вам, Марфа Васильевна, дорогой, вон тут во ржи нарвал васильков…
Едет иногда
лодка с несколькими человеками: любо смотреть, как солнце жарит их прямо в головы; лучи играют
на бритых, гладких лбах, точно
на позолоченных маковках какой-нибудь башни, и
на каждой голове горит огненная точка.
«
На берег кому угодно! — говорят часу во втором, — сейчас шлюпка идет». Нас несколько человек село в катер, все в белом, — иначе под этим солнцем показаться нельзя — и
поехали, прикрывшись холстинным тентом; но и то жарко: выставишь нечаянно руку, ногу, плечо — жжет. Голубая вода не струится нисколько; суда, мимо которых мы
ехали, будто спят: ни малейшего движения
на них;
на палубе ни души. По огромному заливу кое-где ползают
лодки, как сонные мухи.
Дня три я не сходил
на берег: нездоровилось и не влекло туда, не веяло свежестью и привольем. Наконец,
на четвертый день, мы с Посьетом
поехали на шлюпке, сначала вдоль китайского квартала, состоящего из двух частей народонаселения: одна часть живет
на лодках, другая в домишках, которые все сбиты в кучу и лепятся
на самом берегу, а иные утверждены
на сваях,
на воде.
Одну большую
лодку тащили
на буксире двадцать небольших с фонарями; шествие сопровождалось неистовыми криками;
лодки шли с островов к городу; наши, К. Н. Посьет и Н. Назимов (бывший у нас),
поехали на двух шлюпках к корвету, в проход; в шлюпку Посьета пустили поленом, а в Назимова хотели плеснуть водой, да не попали — грубая выходка простого народа!
Только что мы подъехали к Паппенбергу, как за нами бросились назад таившиеся под берегом, ожидавшие нас японские
лодки и
ехали с криком, но не близко, и так все дружно прибыли — они в свои ущелья и затишья, мы
на фрегат. Я долго дул в кулаки.
Мая извивается игриво, песчаные мели выглядывают так гостеприимно, как будто говорят: «Мы вас задержим, задержим»; лес не темный и не мелкий частокол, как
на болотах, но заметно покрупнел к реке; стал чаще являться осинник и сосняк. Всему этому несказанно обрадовался Иван Григорьев. «Вон осинничек, вон соснячок!» — говорил он приветливо, указывая
на знакомые деревья.
Лодка готова, хлеб выпечен, мясо взято —
едем. Теперь платить будем прогоны по числу людей, то есть сколько будет гребцов
на лодках.
Как навастривали они уши, когда раздавался какой-нибудь шум
на палубе: их пугало, когда вдруг люди побегут по вантам или потянут какую-нибудь снасть и затопают. Они
ехали с нами, а
лодка их с гребцами шла у нас
на бакштове.
Я не уехал ни
на другой, ни
на третий день. Дорогой
на болотах и
на реке Мае, едучи верхом и в
лодке, при легких утренних морозах, я простудил ноги.
На третий день по приезде в Якутск они распухли. Доктор сказал, что водой по Лене мне
ехать нельзя, что надо подождать, пока пройдет опухоль.
Вышел из 2–го курса,
поехал в поместье, распорядился, победив сопротивление опекуна, заслужив анафему от братьев и достигнув того, что мужья запретили его сестрам произносить его имя; потом скитался по России разными манерами: и сухим путем, и водою, и тем и другою по обыкновенному и по необыкновенному, — например, и пешком, и
на расшивах, и
на косных
лодках, имел много приключений, которые все сам устраивал себе; между прочим, отвез двух человек в казанский, пятерых — в московский университет, — это были его стипендиаты, а в Петербург, где сам хотел жить, не привез никого, и потому никто из нас не знал, что у него не 400, а 3 000 р. дохода.
Галактион сдержал слово и через полчаса вернулся в простой крестьянской телеге. Это было уже величайшее счастье. Пани Стабровскую, Дидю и мисс Дудль усадили кое-как, а Стабровский поместился
на облучке кучером. Галактион указал, по какому направлению им
ехать к пароходу. Через час телега подъезжала уже к Ключевой, с парохода подавали
лодку.
— А то остались бы. Мы
поехали бы
на озеро: там есть
лодка, покатались бы.
Затонов
на Саванке никаких не было, и удильщики ловили рыбу по колдобинкам, но все-таки тотчас достали двувесельную
лодку и всем обществом
поехали вверх по Саванке.
В ожидании завозни отец мой, особенно любивший рыбу,
поехал на рыбачьей
лодке к прорезям и привез целую связку нанизанных
на лычко стерлядей, чтоб в Симбирске сварить из них уху.
— Отлично! — подхватил Вихров, и, не откладывая в дальний ящик, они сейчас же отправились
на озеро, взяв с собой только
еды и ни капли питья, наняли там у рыбаков
лодку и
поехали.
— Мы
на лодке поедем, — возразил Неведомов.
— Это действительно довольно приятная охота, — принялся объяснять ей Вихров. —
Едут по озеру в
лодке, у которой
на носу горит смола и освещает таким образом внутренность воды, в которой и видно, где стоит рыба в ней и спит; ее и бьют острогой.
Они дошли до Москворецкого моста, ни слова не сказав друг с другом, и только когда сели в
лодку и
поехали, Павел спросил Неведомова, как-то внимательно и грустно смотревшего
на воду...
Выйдя из дому, они взяли извозчика и
поехали на конец города, к реке. Там,
на одной стороне плотины, стояла еврейская турбинная мукомольня — огромное красное здание, а
на другой — были расположены купальни, и там же отдавались напрокат
лодки. Ромашов сел
на весла, а Назанский полулег
на корме, прикрывшись шинелью.
— Нет, подождите… мы сделаем вот что. — Назанский с трудом переворотился набок и поднялся
на локте. — Достаньте там, из шкафчика… вы знаете… Нет, не надо яблока… Там есть мятные лепешки. Спасибо, родной. Мы вот что сделаем… фу, какая гадость!.. Повезите меня куда-нибудь
на воздух — здесь омерзительно, и я здесь боюсь… Постоянно такие страшные галлюцинации.
Поедем, покатаемся
на лодке и поговорим. Хотите?
А дело вот в чем, — продолжал Яков Петрович, обращаясь ко мне, — нужно было ихнему хозяину съездить из городу
на фабрику;
поехал он
на лодке, а гребцами были вот эти два молодца.
Я
еду с хозяином
на лодке по улицам ярмарки, среди каменных лавок, залитых половодьем до высоты вторых этажей. Я —
на веслах; хозяин, сидя
на корме, неумело правит, глубоко запуская в воду кормовое весло;
лодка неуклюже юлит, повертывая из улицы в улицу по тихой, мутно задумавшейся воде.
Казаки
на лодках, еще нагруженных добычею,
поехали Волгою в Нижний-Новгород; оттоле отправились в Москву и явились ко двору с повинною головою, каждый неся топор и плаху. Им велено было
ехать в Польшу и под Ригу заслуживать там свои вины; а
на Яик посланы были стрельцы, в последствии времени составившие с казаками одно племя.
— Не понимаете? — с усмешкой посмотрев
на Тараса, спросил Фома. — Ну… скажем так:
едет человек в
лодке по реке…
Лодка, может быть, хорошая, а под ней все-таки глубина…
Лодка — крепкая… но ежели человек глубину эту темную под собой почувствует… никакая
лодка его не спасет…
— Это у Синицына? У разбойника?!. Ну нет, шалишь: Лука Карнаухов к Синицыну не
поедет, хоть проведи он от Паньшина до Майны реку из шампанского…
На лодке по шампанскому вези — и то не
поеду! Понял? Синицын — вор… Ты чего это моргаешь?
Удавалось ли мне встретить длинную процессию ломовых извозчиков, лениво шедших с вожжами в руках подле возов, нагруженных целыми горами всякой мебели, столов, стульев, диванов турецких и нетурецких и прочим домашним скарбом,
на котором, сверх всего этого, зачастую восседала,
на самой вершине воза, тщедушная кухарка, берегущая барское добро как зеницу ока; смотрел ли я
на тяжело нагруженные домашнею утварью
лодки, скользившие по Неве иль Фонтанке, до Черной речки иль островов, — воза и
лодки удесятерялись, усотерялись в глазах моих; казалось, все поднялось и
поехало, все переселялось целыми караванами
на дачу; казалось, весь Петербург грозил обратиться в пустыню, так что наконец мне стало стыдно, обидно и грустно; мне решительно некуда и незачем было
ехать на дачу.
Писарев называл их обжорами и звал меня
ехать с ним
на небольшой
лодке, управляемой тутошним рыбаком, прицепиться к одному из островов, около которых всегда держатся окуни, и начать уженье немедленно.
После игры я упросил Кокошкина и уговорил других, чтоб завтра воротиться в Москву не к вечеру, как предполагали, а к обеду. Все приняли мое предложение без всякого затруднения, даже охотно, как мне показалось. Я вспомнил, что у меня было нужное дело. Итак, решились
на другой день только позавтракать в Бедрине. Писарев, сначала споривший со мною, соглашался с одним условием, чтобы завтра, часов в пять утра, я
поехал с ним удить
на большой
лодке туда, где он удил сегодня. Я охотно согласился.
— Все равно надо
ехать, — сказал фельдшер, — выберемся
на заворот, а там вытащим
лодку куда-нибудь
на берег и пойдем ночевать
на мельницу. Назад уж невозможно.
Василию показалось, что в
лодке не одна Мальва. Неужели опять Сережка привязался к ней? Василий тяжело повернулся
на песке, сел и, прикрыв глаза ладонью, с тревогой в сердце стал рассматривать, кто еще там
едет. Мальва сидит
на корме и правит. Гребец — не Сережка, гребет он неумело, с Сережкой Мальва не стала бы править.
Ехать по прямой линии можно было только
на лодке, ездящие же сухим путем делают большой круг и проигрывают около восьми верст.
Когда он входил в
лодку, ему было неловко: все знали, что стрельцы избили его, и теперь должны были смеяться, что он
едет к ним
на помощь.
Пошли мы в обход, по частому ельнику. Я уж уморился, да и труднее стало
ехать. То
на куст можжевеловый наедешь, зацепишь, то промеж ног елочка подвернется, то лыжа свернется без привычки, то
на пень, то
на колоду наедешь под снегом. Стал я уж уставать. Снял я шубу, и пот с меня так и льет. А Демьян как
на лодке плывет. Точно сами под ним лыжи ходят. Ни зацепит нигде, ни свернется. И мою шубу еще себе за плечи перекинул и всё меня понукает.
Через несколько минут оба капитана отправились
на вельботе
на английскую военную канонерскую
лодку, а Володя
поехал на корвет.
Возвращаясь от маклера
на баржу, Марко Данилыч увидал
на Гребновской Белянкина. Садился тот в
лодку на свою тихвинку
ехать.
— А ты слушай, что дальше-то со мной было, — продолжал Дмитрий Петрович. —
Поехал я домой — хвать,
на мосту рогатки, разводят, значит… Пешком было хотел идти — не пускают. «Один, говорят, плашкот уж совсем выведен». Нечего делать, я
на перевоз… Насилу докликался князей, пошел к
лодке, поскользнулся да по глине, что по масленичной горе, до самой воды прокатился… Оттого и хорош стал, оттого тебя и перепачкал. А знаешь ли что, Никита Сокровенный?..
В Дубровине мне дают лошадей, и я
еду дальше. Но в 45 верстах от Томска мне опять говорят, что
ехать нельзя, что река Томь затопила луга и дороги. Опять надо плыть
на лодке. И тут та же история, что в Красном Яру:
лодка уплыла
на ту сторону, но не может вернуться, так как дует сильный ветер и по реке ходят высокие валы… Будем ждать!
А
лодки нет!
На дворе темнеет, и в горнице зажигают сальную свечу. Петр Петрович долго расспрашивает меня о том, куда и зачем я
еду, будет ли война, сколько стоит мой револьвер, но уж и ему надоело говорить; сидит он молча за столом, подпер щеки кулаками и задумался.
На свечке нагорел фитиль. Отворяется бесшумно дверь, входит дурачок и садится
на сундук; он оголил себе руки до плеч, а руки у него худые, тонкие, как палочки. Сел и уставился
на свечку.
Станционный писарь советует мне
ехать на вольных в какой-то Вьюн, а оттуда в Красный Яр; из Красного Яра меня повезут верст 12
на лодке в Дубровино, и там уж мне дадут почтовых лошадей. Так и делаю:
еду во Вьюн, потом в Красный Яр… Привозят меня к мужику Андрею, у которого есть
лодка.
Нам все время хотелось есть, и мы жадно набрасывались
на пищу, но каждый раз после
еды появлялось головокружение и тошнота. Всю ночь напролет мы лежали у огня, страдая приступами болезни. Когда рассвело, я не узнал своих спутников. У всех нас оказались распухшие лица и ноги. Пересилив себя, я еле добрался до
лодки. Солнечный восход застал нас уже в дороге.
На грех мы забыли в концессии походную аптеку и весь формалин, столь необходимый для зоологических сборов. Что делать? Выручить нас взялся Карпушка. Невзирая
на непогоду, он решил отправиться в гавань морем
на лодке. Два ороча, которых он пригласил с собою, тотчас стали собираться. Вместе с ними
поехал и Вихров.
Впоследствии я узнал, что не только наводнение являлось причиной нашей задержки, но были и другие обстоятельства. Дело в том, что гольды боятся Анюя и выше фанзы Тахсале никогда не заходят. Им было известно, что удэхейцы собирались спускаться
на ботах вниз по реке, и они решили здесь ждать их в Тахсале, чтобы передать нас, а самим
ехать домой. Они не ошиблись в расчетах. Действительно, 9 июля сверху пришли удэхейцы
на двух
лодках.
Они взяли у орочей
лодку и
поехали на охоту, но утки не подпускали близко.
— Хочешь, Наташа,
на лодке ехать? — спросил я, помолчав.
— Ну, что же, господа,
на лодке поедем? — шепотом спросил я.
Токарев сидел
на берегу, возмущенный и негодующий. Какая глупость! Пруд очень глубок, вода холодна. Если
лодка затонет, то выплыть
на берег одетым вовсе не просто, и легко может случиться несчастие. Это какая-то совсем особенная психология — без всякой нужды, просто для удовольствия, играть с опасностью! Ну,
ехали бы сами, а то еще берут с собою этого ребенка Катю…
— Чудесное есть местечко… около Свиблова.
На лодке можно спуститься по Яузе… Берега-то все в зелени. Мне один человек уступит свою дачку… Ему как раз надо
ехать на несколько недель в Землю Войска Донского.
— Ну, Витька, пойдем дальше рассказывать. Мы, значит, остановились
на том, как пан Данило
ехал с хлопцами по Днепру
на лодке и как мертвецы
на кладбище поднимались из могил…
Великолепно были нарисованы работницы в красных, зеленых, белых косынках; одни неслись
на аэроплане, мотоциклетке или автомобиле; другие
ехали верхом, бежали пешие, брели с палочкой; третьи, наконец,
ехали верхом
на черепахе,
на раке или сидели, как в
лодке, в большой черной галоше.
Он проехал по одному из качавшихся
на лодках мостов
на ту сторону, круто повернул влево и галопом
поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, которые, расчищая дорогу по войскам. скакали впереди его.