Неточные совпадения
Я даже написал о них
под псевдонимом статью в «Освобождении».
Наиболее известен он своей книгой «Исторические письма», напечатанной
под псевдонимом Миртова.
Еще прошу тебя отыскать в Ларинской гимназии сына нашего Вильгельма-покойника. Спроси там Мишу Васильева (он
под этим
псевдонимом после смерти отца отдан сестре его Устинье Карловне Глинке). Мальчик с дарованиями, только здесь был большой шалун, — теперь, говорят, исправился. — Скажи ему, что я тебя просил на него взглянуть.
— Сейчас! — весело отозвался Ванька-Встанька. — Ясновельможные благодетели, обратите внимание. Живые картины. Гроза в летний июньский день. Сочинение непризнанного драматурга, скрывшегося
под псевдонимом Ваньки-Встаньки. Картина первая.
— Из Шекспира много ведь есть переводов, — полуспросил, полупросто сказал он, сознаваясь внутренне, к стыду своему, что он ни одного из них не знал и даже имя Шекспира встречал только в юмористических статейках Сенковского [Сенковский Осип Иванович (1800—1858) — востоковед, профессор Петербургского университета, журналист, беллетрист, редактор и соиздатель журнала «Библиотека для чтения», начавшего выходить в 1834 году. Писал
под псевдонимом Барон Брамбеус.], в «Библиотеке для чтения».
Зачем публично и с каким-то дурным шиком вторгаться в пределы этого царства, коль скоро мы всем этим quasi-запретным [якобы запретным (лат.)] можем пользоваться
под самыми удобными
псевдонимами?
Сверх того, по поводу того же Мак-Магона и его свойств, в летучей французской литературе того времени шел довольно оживленный спор: как следует понимать простоту 36 (опять-таки
под псевдонимом «честной шпаги»), то есть видеть ли в ней гарантию вроде, например, конституции или, напротив, ожидать от нее всяких угроз?
Даль [Даль Владимир Иванович (1801—1872) — русский писатель, этнограф и языковед, печатавший свои повести и рассказы
под псевдонимом Казак Луганский.
Я, например, очень еще не старый человек и только еще вступаю в солидный, околосорокалетний возраст мужчины; но — увы! — при всех моих тщетных поисках, более уже пятнадцати лет перестал встречать милых уездных барышень, которым некогда посвятил первую любовь мою, с которыми, читая «Амалат-Бека» [«Амалат-Бек» — повесть писателя-декабриста А.А.Бестужева (1797—1837), выступавшего в печати
под псевдонимом А.Марлинский.], обливался горькими слезами, с которыми перекидывался фразами из «Евгения Онегина», которым писал в альбом...
Гурлянд писал
под псевдонимом «Арсений Гуров» хлесткие злободневные фельетоны, либеральные, насколько было возможно либеральничать газете, выходившей
под жестокой цензурой, а также писал большие повести два раза в неделю.
Первый писал воскресные фельетоны
под псевдонимом «Берендей», а второй — московские заметки, которые подписывал «Старый знакомый».
Писали в это время также
под псевдонимами И.И. Добровольский, Н.В. Чайковский и К.В. Аркакский (Добренович).
Она долго работала после «Новостей дня» в «Московском листке», писала маленькие фельетончики и романы
под псевдонимом «Синее домино».
Мы озорничали и радовались, как дети, а Антон Павлович Чехов, наш главный сотрудник, писавший
под разными
псевдонимами, веселился больше всех.
Стихотворение потом было где-то напечатано, а Данилов после крестьянской реформы 1861 года вернулся с Кавказа и стал писать
под псевдонимом Волинадо.
Профессор дал ему рекомендацию в журнал «Развлечение», где его приняли и стали печатать его карикатуры, а потом рассказы и повести
под псевдонимом «Железная маска».
Еще до «Листка»
псевдоним «Старый знакомый» много лет появлялся в «Современных известиях» и в «Русской газете»
под жестокими, обличительными фельетонами.
За следующими кружками пива выяснилось дело. А.М. Пазухин, который
под псевдонимами потихоньку от Н.И. Пастухова давал сценки в газету В.Э. Миллера, дал и эту мелочь. Она прошла вместе с другими.
А.П. Лукин, кроме своих, имевших иногда успех, фельетонов в «Русских ведомостях»,
под псевдонимом «Скромный наблюдатель», был еще московским фельетонистом петербургских «Новостей» Нотовича и подписывался римской цифрой XII.
«La question d’Orient. Le plus sûr moyen d’en venir а bout». Par un Observateur impartial. Leipzig. 1857. («Восточный вопрос. Вернейший способ покончить с ним». Соч. Беспристрастного наблюдателя. Лейпциг. 1857.) [Подозревают, что
под псевдонимом «Беспристрастный наблюдатель» скрывается один знаменитый московский археолог и чревовещатель. Но так как подобное предположение ничем не доказано, то и этого автора я нашелся вынужденным поместить в число знатных иностранцев. — Примеч. авт.]
Я даже сам буду себя ругать, конечно,
под другим
псевдонимом, а публике и любопытно посмотреть, как два критика друг друга за волосы таскают и в морду друг другу плюют.
Князь К.К. Грузинский, московский актер-любитель,
под псевдонимом Звездочкина, сам держал театр, чередуясь с Г.И. Григорьевым, когда последний возвращался в Тамбов из своих поездок по мелким городам, которые он больше любил, чем солидную антрепризу в Тамбове.
Да и сам Грызунов почти не отходит от Ноздрева, так что я начинаю подозревать, уж не он ли скрывается
под псевдонимом"Не верьте мне", подписанным
под блестящими экономическими статьями, украшающими"Помои". По крайней мере, не успел я порядком осмотреться, как Грызунов отвел меня в сторону и шепнул на ухо...
Печатал в «Русской мысли», у В. М. Лаврова и В. А. Гольцева,
под своей полной фамилией стихи и переводы с польского и одновременно в «Московском листке», у Пастухова, печатался
под псевдонимом «Трефовый король», «Марало Иерихонский» юмористические стихи, и у него же, в «Гусляре», подписывался полной фамилией.
В Пензе я играл
под псевдонимом Сологуба, был помощником режиссера и много работал вместе с Далматовым, который только что разошелся со своей третьей или, может быть, пятой женой и весь предался театру.
Жил я в это время на Тверской, в хороших меблированных комнатах «Англия», в доме Шаблыкина, рядом с Английским клубом, занимая довольно большой перегороженный номер. У меня в это время пребывал спившийся с кругу, бесквартирный поэт Андреев, печатавший недурные стихи в журналах
под псевдонимом Рамзай-Соколий.
Вот идет на свое место небольшой, с палочкой, человечек. Это — С. Ф. Флеров, самый серьезный из рецензентов, писавший в «Московских ведомостях»
под псевдонимом С. Васильев; к его статьям, всегда руководящим, очень прислушивались актеры.
И вот теперь, когда я ближе ознакомился с"Уставом Вольного Союза Пенкоснимателей"и сопоставил начертанные в нем правила с современною литературною и журнальною действительностью, я не мог воздержаться, чтобы не воскликнуть: да это Никодим! это он,
под разными —
псевдонимами полемизирующий сам с собою!
Тригорин. Вам шлют поклон ваши почитатели… В Петербурге и в Москве вообще заинтересованы вами, и меня всё спрашивают про вас. Спрашивают: какой он, сколько лет, брюнет или блондин. Думают все почему-то, что вы уже немолоды. И никто не знает вашей настоящей фамилии, так как вы печатаетесь
под псевдонимом. Вы таинственны, как Железная Маска.
В кружке, куда входили еще трое или четверо юношей, я был моложе всех и совершенно не подготовлен к изучению книги Дж. Стюарта Милля с примечаниями Чернышевского. Мы собирались в квартире ученика учительского института Миловского, — впоследствии он писал рассказы
под псевдонимом Елеонский и, написав томов пять, кончил самоубийством, — как много людей, встреченных мною, ушло самовольно из жизни!
Однажды Загоскин
под псевдонимом Ювенала Беиевольского напечатал рецензию на первое представление своей собственной пьесы «Богатонов, или Провинциал в столице» («Северный наблюдатель», 1817, ч. I, № 1, стр. 22–28).].
Так Коныч и остался французом для пользы обывателей своего замоскворецкого закоулка, а его знатный однофамилец без всякой пользы сгнил
под псевдонимом у Пер-Лашеза.
Господин этот есть не кто иной, как злополучный Иосаф Платонович Висленев, писавший отсюда Горданову
под псевдонимом покинутой Эсперансы и уготованный теперь в жертву новым судьбам, ведомым лишь богу на небе, да на земле грешной рабе его Глафире.
Спутники Кати вполголоса разговаривали между собой, обрывая фразы, чтоб она не поняла, о чем они говорят. Фамилия товарища была Израэльсон, а
псевдоним — Горелов. Его горбоносый профиль в пенсне качался с колыханием машины. Иногда он улыбался милою, застенчивою улыбкою, короткая верхняя губа открывала длинные четырехугольные зубы, цвета старой слоновой кости. Катя чувствовала, что он обречен смерти, и ясно видела весь его череп
под кожей, такой же гладкий, желтовато-блестящий, как зубы.
Наке сейчас же повел меня по всем залам, где сидели служащие турского временного правительства. И принял меня вместо Гамбетты его личный секретарь, тот самый герой Латинского квартала, который прославился одной брошюрой,
под псевдонимом"Деревянная Трубка"–"Pipe en bois".
Ко мне никто оттуда не обращался. Но у"Искры"остался против меня зуб, что и сказалось позднее в нападках на меня, особенно в сатирических стихах Д.Минаева. Личных столкновений с Курочкиным я не имел и не был с ним знаком до возвращения моего из-за границы, уже в 1871 году. Тогда"Искра"уже еле дотягивала свои дни. Раньше из Парижа я сделался ее сотрудником
под псевдонимом"Экс-король Вейдавут".
Еще позднее, когда он наезжал в Нижний по статистике уже как столичный чиновник, мы читали его первые талантливые рассказы в «Москвитянине»,
под псевдонимом Пе-черского.
Но в Париже я сделался сам сотрудником «Искры» и, списавшись с Василием Курочкиным, с которым тогда лично еще не был знаком, стал вести род юмористической хроники Парижа
под псевдонимом «Экс-король Вейдевут». Вероятно, немногие и теперь знают, что это был один из моих
псевдонимов.
Эта рецензия появилась
под каким-то
псевдонимом. Я узнал от одного приятеля сыновей Краевского (тогда еще издателя"Отечественных записок"), что за
псевдонимом этим скрывается Н.Д.Хвощинская (В.Крестовский-псевдоним). Я написал ей письмо, и у нас завязалась переписка, еще до личного знакомства в Петербурге, когда я уже сделался редактором-издателем"Библиотеки"и она стала моей сотрудницей.
Меня удивило даже, как они там знали, что я именно в Вене и еду в Петербург. Потом я узнал, что это шло от Некрасова. Он рассказал мне, когда мы с ним познакомились, что он, видаясь с Краевским по делам"Отечественных записок", посоветовал ему пригласить меня в воскресные фельетонисты на смену тогдашнего его сотрудника Панютина, писавшего
под псевдонимом"Нила Адмирари". Краевский на это пошел, и работа, которая меня"ждала"в"Голосе", и была именно такая.
И действительно, я написал целых четыре пьесы, из которых три были драмы и одна веселая, сатирическая комедия. Из них драма"Старое зло"была принята Писемским; а драму"Мать"я напечатал четыре года спустя уже в своем журнале «Библиотека для чтения»,
под псевдонимом; а из комедии появилось только новое действие, в виде «сцен», в журнале «Век» с сохранением первоначального заглавия «Наши знакомцы».
По тону этой оценки я уже предчувствовал, что эго писала женщина, но не подозревал, что это Хвощинская. Она до того не печатала никогда критических статей
под своим известным
псевдонимом.
Правда, как писатель-беллетрист я почти что ничего не сделал более крупного, но как газетный сотрудник я был еще деятельнее, чем в Париже, и мои фельетоны в"Голосе"(более
под псевдонимом 666) получили такой оттенок мыслительных и социальных симпатий, что им я был обязан тем желанием, которое А.И.Герцен сам выражал Вырубову, — познакомить нас в сезон 1869–1870 года в Париже, и той близостью, какая установилась тогда между нами.
Между нами была та связь, что он стал также романистом (
под псевдонимом Степняка), но я — грешный человек! — до тех пор не читал ни одной его строки.
Из легкой комедии"Наши знакомцы"только один первый акт был напечатан в журнале"Век"; другая вещь — "Старое зло" — целиком в"Библиотеке для чтения", дана потом в Москве в Малом театре, в несколько измененном виде и
под другим заглавием — "Большие хоромы"; одна драма так и осталась в рукописи — "Доезжачий", а другую
под псевдонимом я напечатал, уже будучи редактором"Библиотеки для чтения",
под заглавием"Мать".
Не знаю, хитрил он или нет, но московского славянофильства я в нем тогда не замечал, или увлечения той разновидностью славянофильства, которую проповедовал журнал Достоевских, Аполлон Григорьев и"Косица" —
псевдоним,
под которым долго скрывался Н.Н.Страхов.
—
Под псевдонимом Delnord, — добавил я.
Я уже говорил, как я в Москве разыскивал, кто скрывается
под псевдонимом"Александр Иванов" — автор статей о Позняковой, ее дебюте в моем"Ребенке"и самой драме.
Знакомство с ним, кроме того что он сам тогда представлял собою для людей моего поколения, тем более привлекало меня, что он жил maritalement с романисткой, известной уже тогда всей Европе
под мужским
псевдонимом Джордж Элиот.
Со мною его тон был всегда самый приветливый, без малейшего"генеральства". Позднее он не забыл даже послать мне билет на первое представление пьесы, написанной им в сотрудничестве,
под псевдонимом. Она шла в"Gymnase"и большого успеха не имела.