Неточные совпадения
В то время как она отходила
к большим часам, чтобы проверить свои, кто-то
подъехал. Взглянув из
окна, она увидала его коляску. Но никто не шел на лестницу, и внизу слышны были голоса. Это был посланный, вернувшийся в коляске. Она сошла
к нему.
«Осел! дурак!» — думал Чичиков, сердитый и недовольный во всю дорогу. Ехал он уже при звездах. Ночь была на небе. В деревнях были огни.
Подъезжая к крыльцу, он увидел в
окнах, что уже стол был накрыт для ужина.
Подъезжая к крыльцу, заметил он выглянувшие из
окна почти в одно время два лица: женское, в чепце, узкое, длинное, как огурец, и мужское, круглое, широкое, как молдаванские тыквы, называемые горлянками, из которых делают на Руси балалайки, двухструнные легкие балалайки, красу и потеху ухватливого двадцатилетнего парня, мигача и щеголя, и подмигивающего и посвистывающего на белогрудых и белошейных девиц, собравшихся послушать его тихоструйного треньканья.
Из мрака, который сперва скрывал все предметы в
окне, показывались понемногу: напротив — давно знакомая лавочка, с фонарем, наискось — большой дом с двумя внизу освещенными
окнами, посредине улицы — какой-нибудь ванька с двумя седоками или пустая коляска, шагом возвращающаяся домой; но вот
к крыльцу
подъехала карета, и я, в полной уверенности, что это Ивины, которые обещались приехать рано, бегу встречать их в переднюю.
Карандышев (у
окна). Вот, изволите видеть,
к вам
подъехал; четыре иноходца в ряд и цыган на козлах с кучером. Какую пыль в глаза пускает! Оно, конечно, никому вреда нет, пусть тешится, а в сущности-то и гнусно, и глупо.
— Странно,
подъезжая к дому, я не видела огня в твоем
окне.
Он послал ей рукой поцелуй и получил в ответ милый поклон. Раза два он уже
подъезжал верхом
к ее
окну и заговорил с ней, доложив ей, как она хороша, как он по уши влюблен в нее.
В день приезда Гарибальди в Лондон я его не видал, а видел море народа, реки народа, запруженные им улицы в несколько верст, наводненные площади, везде, где был карниз, балкон,
окно, выступили люди, и все это ждало в иных местах шесть часов… Гарибальди приехал в половине третьего на станцию Нейн-Эльмс и только в половине девятого
подъехал к Стаффорд Гаузу, у подъезда которого ждал его дюк Сутерланд с женой.
Я, конечно, был очень рад сделать это для Глеба Ивановича, и мы в восьмом часу вечера (это было в октябре)
подъехали к Солянке. Оставив извозчика, пешком пошли по грязной площади, окутанной осенним туманом, сквозь который мерцали тусклые
окна трактиров и фонарики торговок-обжорок. Мы остановились на минутку около торговок,
к которым подбегали полураздетые оборванцы, покупали зловонную пищу, причем непременно ругались из-за копейки или куска прибавки, и, съев, убегали в ночлежные дома.
Когда пошевни
подъехали к заимке, навстречу бросились две больших серых собаки, походивших на волков. На их отчаянный лай и рычанье в
окне показалась голова самого хозяина.
Среди этого чтения кто-то
подъехал к крыльцу. Пушкин взглянул в
окно, как будто смутился и торопливо раскрыл лежавшую на столе Четью-Минею. Заметив его смущение и не подозревая причины, я спросил его: что это значит? Не успел он ответить, как вошел в комнату низенький, рыжеватый монах и рекомендовался мне настоятелем соседнего монастыря.
У Пармена Семеновича был собственный двухэтажный дом у Введенья в Барашах. Когда Розанов с Лобачевским
подъехали к этому дому, из него во все
окна глядел теплый, веселый свет.
Наконец, он
подъехал к крыльцу. Мелькнувшее в
окне лицо m-me Фатеевой успокоило Павла — она дома. С замирающим сердцем он начал взбираться по лестнице. Хозяйка встретила его в передней.
Между прочим, Лукьяныч счел долгом запастись сводчиком. Одним утром сижу я у
окна — вижу,
к барскому дому
подъезжает так называемая купецкая тележка. Лошадь сильная, широкогрудая, длинногривая, сбруя так и горит, дуга расписная. Из тележки бойко соскакивает человек в синем армяке, привязывает вожжами лошадь
к крыльцу и направляется в помещение, занимаемое Лукьянычем. Не проходит десяти минут, как старик является ко мне.
Сам Иван Дорофеев, мужик лет около сорока, курчавый и с умными глазами, в красной рубахе и в сильно смазанных дегтем сапогах, спал на лавке и первый услыхал своим привычным ухом, что кто-то
подъехал к его дому и постучал в
окно, должно быть, кнутовищем.
Егор Егорыч, ожидая возвращения своего камердинера, был как на иголках; он то усаживался плотно на своем кресле, то вскакивал и подбегал
к окну, из которого можно было видеть, когда
подъедет Антип Ильич. Прошло таким образом около часу. Но вот входная дверь нумера скрипнула. Понятно, что это прибыл Антип Ильич; но он еще довольно долго снимал с себя шубу, обтирал свои намерзшие бакенбарды и сморкался. Егора Егорыча даже подергивало от нетерпения. Наконец камердинер предстал перед ним.
Когда они
подъехали к дому Зудченки, первая их увидала сидевшая у
окна Людмила и почти закричала на всю комнату...
Дмитрий Павлыч смотрит из
окна своего дома на квартиру Собачкина и, видя, как
к крыльцу ее беспрерывно
подъезжает цвет российского либерализма, негодует и волнуется.
Там казак в оружии, верхом, выпросившийся с кордона,
подъезжает к хате и, перегибаясь
к окну, постукивает в него, и вслед за стуком показывается красивая молодая голова казачки и слышатся улыбающиеся, ласковые речи.
Подъезжая к своей квартире, Бобров заметил свет в
окнах. «Должно быть, без меня приехал доктор и теперь валяется на диване в ожидании моего приезда», — подумал он, сдерживая взмыленную лошадь. В теперешнем настроении Боброва доктор Гольдберг был единственным человеком, присутствие которого он мог перенести без болезненного раздражения.
Но этим еще не довольствуется Аким: он ведет хозяина по всем закоулкам мельницы, указывает ему, где что плохо, не пропускает ни одной щели и все это обещает исправить в наилучшем виде. Обнадеженный и вполне довольный, мельник отправляется. Проходят две недели; возвращается хозяин.
Подъезжая к дому, он не узнает его и глазам не верит: на макушке кровли красуется резной деревянный конь; над воротами торчит шест, а на шесте приделана скворечница; под
окнами пестреет вычурная резьба…
Они смотрели друг на друга в упор, и Лунёв почувствовал, что в груди у него что-то растёт — тяжёлое, страшное. Быстро повернувшись
к двери, он вышел вон и на улице, охваченный холодным ветром, почувствовал, что тело его всё в поту. Через полчаса он был у Олимпиады. Она сама отперла ему дверь, увидав из
окна, что он
подъехал к дому, и встретила его с радостью матери. Лицо у неё было бледное, а глаза увеличились и смотрели беспокойно.
Чугунов. Побаиваюсь, благодетельница… А прогнать жаль, неровен час и понадобится; не себе, так добрым людям услужить. (Взглянув в
окно.) Кто-то
подъехал к вам. Уж вы меня отпустите! (Целует руку Мурзавецкой.)
Бегушев еще из
окна увидел, что Домна Осиповна
подъезжает к крыльцу на дрянном извозчике, но быстро, и когда она позвонила, он крикнул стоявшему перед ним с бутылкою красного вина молодому лакею...
Он очень долго и красноречиво говорил о том, что дети купцов должны быть инженерами, чиновниками, офицерами. Оглушающий шум лез в
окно;
подъезжали экипажи
к театру, кричали продавцы прохладительных напитков и мороженого; особенно невыносимо грохотала музыка в павильоне, построенном бразильцами из железа и стекла, на сваях, над водою канала. Удары барабана напоминали о Пауле Менотти.
Итак, прошел год. Ровно год, как я
подъехал к этому самому дому. И так же, как сейчас, за
окнами висела пелена дождя, и так же тоскливо никли желтые последние листья на березах. Ничто не изменилось, казалось бы, вокруг. Но я сам сильно изменился. Буду же в полном одиночестве праздновать вечер воспоминаний…
В это время на дворе раздался шум подъехавшего экипажа. Мановский взглянул в
окно:
к крыльцу
подъезжала запряженная четверней карета.
Я видела в
окно, как он
подъезжал к дому в маленьких санках, но, как только он заехал за угол, я поспешила в гостиную и хотела притвориться, что совсем не ожидала его.
Барабошев.
К ним в семь часов господин полковник наезжает, и все они за полчаса ждут у
окон, во все глаза смотрят… И сейчас — без четверти семь,
подъезжает к нашему крыльцу… генерал! Вот мы им глазами-то и покажем.
И, ведь поди, на мой грех, может быть, еще этакий… из внимательных, орденок, гляди, хочет выслужить и стоит, теперь, пожалуй, да соображает, что, мол, это за карета
к посольскому дому
подъехала? нет ли тут чего? да возьмет, вор, и заглянет в
окно; а я вот тут и есть!
Аграфена Платоновна (взглянув в
окно).
К нам дрожки
подъехали. Ах, батюшки! Да ведь это он!
Утром, уже
подъезжая к станции, я проснулся опять. Чепурников не спал и глядел в
окно возка, которое он опустил до половины. Увидев, что я открыл глаза, он сказал, по-видимому выражая вслух продолжение своих мыслей...
«
Подъезжая к сией станцыи и глядя на природу в
окно, у меня слетела шляпа. И. Ярмонкин».
А была б у нас сказка теперь, а не дело, — продолжала Фленушка взволнованным голосом и отчеканивая каждое слово, — был бы мой молодец в самом деле Иваном-царевичем, что на сивке, на бурке, на вещей каурке, в шапке-невидимке
подъехал к нам под
окно, я бы сказала ему, всю бы правду свою ему выпела: «Ты не жди, Иван-царевич, от меня доброй доли, поезжай, Иван-царевич, по белому свету, поищи себе, царевич, жены по мысли, а я для тебя не сгодилась, не такая я уродилась.
Несколько всадников отделились от группы и
подъехали к моему
окну.
Одаль оставя дружину, тихо
подъехал хан
к окнам.
Чем ближе они
подъезжали к Петербургу, тем злополучный Жозеф становился все смущеннее и жалче, и когда за три последние станции на стекле
окна показался двигающийся серебряный пятачок, что выходило от прижатого Висленевым
к стеклу кончика своего носа, то Глафира даже сжалилась над ним и, открыв
окно, сказала ему самым искренним и задушевным тоном, что она бдит над ним, просит его успокоиться и уверяет его, что ему ровно нечего бояться.
Подъезжая к московскому дебаркадеру железной дороги, по которой Горданов утекал из провинции, он тревожно смотрел из
окна своего вагона и вдруг покраснел, увидев прохаживающуюся по террасе высокую даму в длинной бархатной тальме и такой же круглой шляпе, с густым вуалем.
Александра Ивановна, выезжая из города, бросила взгляд налево, на последний домик над речкой, и, увидав в одном из его
окон полуседую голову Катерины Астафьевны, ласково кивнула ей и,
подъехав к самой реке, остановила лошадь.
Некоторые из любопытных успели, однако,
подъехать довольно близко
к кораблю «Трех иерархов» и в
окне каюты видели отчаянное лицо пленницы.
Лизар
подъехал к избе. Около нее на суке ивы висели веревочные качели. На высоком крылечке никого не было, в
окнах было темно. Лизар остановил лошадей, задумчиво поглядел на качели и крикнул...
Ветер так и рвет, косой холодный дождик так и хлещет, тьма — зги не видно.
Подъезжают к Вишенке — плотины сорваны, мосты снесены, нет пути ни конному, ни пешему. А за речкой, на угоре, приветным светом блещут
окна дворца Заборского, а налево, над полем, зарево стоит от разложенных костров. Вкруг тех костров псарям, доезжачим, охотникам пировать сготовлено.
Груня (ласкаясь
к отцу). Достану, только не говорите таких слов… (Прислушивается.) Кто-то
подъехал… (Бросается
к окну.) Карета четвероместная… Ах! она, наша благодетельница… Анна Семеновна… (Бежит встречать приехавших.)
Уже в сумерках наткнулся на жердяную изгородь, за нею темным стогом высилась крестьянская рига. Разобрав жерди,
подъехал к избе с огоньком в
окнах, стал стучаться, попросил приюта.
Подъезжая к своей избе, Ермак Тимофеевич поднял голову. И в
окне светлицы увидел две женские фигуры.
Князь Андрей
подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно
окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.