Неточные совпадения
В передней не дали даже и опомниться ему. «Ступайте! вас князь уже
ждет», — сказал дежурный чиновник. Перед ним, как
в тумане, мелькнула передняя с курьерами, принимавшими пакеты, потом
зала, через которую он прошел, думая только: «Вот как схватит, да без суда, без всего, прямо
в Сибирь!» Сердце его забилось с такой силою, с какой не бьется даже у наиревнивейшего любовника. Наконец растворилась пред ним дверь: предстал кабинет, с портфелями, шкафами и книгами, и князь гневный, как сам гнев.
— Вот что, слышь, плетьми будут сечь…
В зале расселся,
ждет вас, а барыня с Марфой Васильевной еще не воротились из города…
— Пойдемте, сейчас начну! — решительно сказал потом, — там
в зале подождите меня!
Он проворно раскопал свои папки, бумаги, вынес
в залу, разложил на столе и с нетерпением
ждал, когда Вера отделается от объятий, ласк и расспросов бабушки и Марфеньки и прибежит к нему продолжать начатый разговор, которому он не хотел предвидеть конца. И сам удивлялся своей прыти, стыдился этой торопливости, как будто
в самом деле «хотел заслужить внимание, доверие и дружбу…».
Я
ждал ночи с страшной тоской, помню, сидел
в нашей
зале у окна и смотрел на пыльную улицу с деревянными домиками и на редких прохожих.
— Так уж я хочу-с, — отрезал Семен Сидорович и, взяв шляпу, не простившись ни с кем, пошел один из
залы. Ламберт бросил деньги слуге и торопливо выбежал вслед за ним, даже позабыв
в своем смущении обо мне. Мы с Тришатовым вышли после всех. Андреев как верста стоял у подъезда и
ждал Тришатова.
— Вы одну минуту
подождите здесь, — проговорила Надежда Васильевна, оставляя гостя
в зале. — Я сейчас проведаю папу, он, кажется, не совсем здоров…
Вся
зала поднялась
в суматохе, но я уже не
ждал и не слушал.
Зала эта,
в которой
ждал Митя, была огромная, угрюмая, убивавшая тоской душу комната,
в два света, с хорами, со стенами «под мрамор» и с тремя огромными хрустальными люстрами
в чехлах.
Когда мосье Одифре с сдержанной, но заметной саркастической улыбкой потребовал его участия
в кадрили или лансье и мы все с интересом
ждали его выступления «соло», — угрюмый юноша вдруг ринулся, точно сорвавшись с цепи, на середину
зала, выделывая с видом героической решимости самые невозможные па, — топтал каблуками, лягался направо, налево, назад, преуморительно мотая головой и размахивая руками.
Мальчик встал, весь красный, на колени
в углу и стоял очень долго. Мы догадались, чего
ждет от нас старик Рыхлинский. Посоветовавшись, мы выбрали депутацию, во главе которой стал Суханов, и пошли просить прощения наказанному. Рыхлинский принял депутацию с серьезным видом и вышел на своих костылях
в зал. Усевшись на своем обычном месте, он приказал наказанному встать и предложил обоим противникам протянуть друг другу руки.
Он
подождал и отворил дверь
в залу.
Настенька по обыкновению
ждала его
в зале у окна и по обыкновению очень ему обрадовалась, взяла его за руку и посадила около себя.
Мы пришли
в нашу детскую спальню: все детские ужасы снова те же таились во мраке углов и дверей; прошли гостиную — та же тихая, нежная материнская любовь была разлита по всем предметам, стоявшим
в комнате; прошли
залу — шумливое, беспечное детское веселье, казалось, остановилось
в этой комнате и
ждало только того, чтобы снова оживили его.
В приемной
зале мы уселись и стали
ждать.
— Это ничего, мы
подождем; пойдемте
в залу! — распоряжался Аггей Никитич и, проведя своего товарища
в залу, уселся там с ним.
Слова швейцара князь вас
ждет ободрили Крапчика, и он по лестнице пошел совершенно смело. Из
залы со стенами, сделанными под розовый мрамор, и с лепным потолком Петр Григорьич направо увидал еще большую комнату, вероятно, гостиную, зеленого цвета и со множеством семейных портретов, а налево — комнату серую, на которую стоявший
в зале ливрейный лакей
в штиблетах и указал Крапчику, проговорив...
Жду и наблюдаю из
залы, как мальчишка-лакейчонок
в передней читает старому лакею газету «Весть», и оба ею очень довольны.
Зачем, дитя, ты? — мысли повторяли…
Зачем, дитя? — мне вторил соловей,
Когда
в безмолвной, мрачной, темной
залеПредстала тень Офелии моей…
И, бедный Гамлет, я был очарован,
Я
ждал желанный, сладостный ответ.
Мелузов. Пойдемте посмотрим
в той
зале,
подождем их у входа.
Сплавщики одернули кафтаны, пригладили ладонями волосы на голове и гуськом потянулись
в залу, где их
ждал сам Егор Фомич.
В светлой
зале за большим столом, на котором кипел самовар,
ждали пробуждения Егора Фомича еще несколько человек. Все разместились вокруг стола и с напряженным вниманием посматривали на дверь
в кабинет, где слышались мягкие шаги и легкое покашливание. Через четверть часа на пороге, наконец, показался и сам Егор Фомич, красивый высокий мужчина лет сорока; его свежее умное лицо было слегка помято недавним сном.
Глафира.
Подождите меня, я сейчас. Ну! Либо пан, либо пропал! (Уходит
в дверь направо. Купавина —
в залу.)
—
Подождите, — сказала она, введя нас
в залу, и сама вышла.
Пастор, Ида и все, кроме бабушки, были
в этой комнате, и целой компанией все снова возвратились
в залу, где нас
ждал кофе, русский пирог с дичинным фаршем и полный завтрак со множеством всякого вина.
Сосипатра. Поди, Пьер,
подожди меня
в общем
зале.
Корсаков
ждал ее решения, но господин с букетом подошел к нему, отвел на средину
залы и важно сказал: «Государь мой, ты провинился во-первых, подошед к сей молодой персоне, не отдав ей три должные реверанса; а во-вторых, взяв на себя самому ее выбрать, тогда как
в менуэтах право сие подобает даме, а не кавалеру; сего ради имеешь ты быть весьма наказан, имянно должен выпить кубок большого орла».
Поджидая в отдельной комнате полового, я стал на пороге
в большую общую
залу и увидал против себя за столом у окна двух посетителей.
И вот, — как это всегда бывает, если
ждешь чего-нибудь особенно страстно, —
в ту самую минуту, когда Буланин уже собирается идти
в спальню, чтобы снять отпускную форму, когда
в его душе подымается тяжелая, удручающая злость против всего мира: против Петуха, против Грузова, против батюшки, даже против матери, —
в эту самую минуту дядька, от которого Буланин нарочно отворачивается, кричит на всю
залу...
Пока хозяйка одевалась, Мишенька,
в новом фраке и
в лакированных ботинках, ходил по
зале и гостиной и
ждал, когда она выйдет, чтобы поздравить ее с праздником.
Прислушиваясь к разговорам взрослых, которые собрались к вечеру
в большой
зале, где
в это время для нас зажигали богато убранную елку, мы разделяли и общие подозрения и общий страх пред тем, что может
ждать Ферапонта.
Я только
в залу, а уж Никанор Иванович, небритый, с испорченным от спирту и гнева лицом, меня
ждет.
Мама из коры умеет делать лодочки, и даже с парусом, я же умею только есть смолу и обнимать сосну.
В этих соснах никто не живет.
В этих соснах,
в таких же соснах, живет пушкинская няня. «Ты под окном своей светлицы» — у нее очень светлое окно, она его все время протирает (как мы
в зале, когда
ждем дедушкиного экипажа) — чтобы видеть, не едет ли Пушкин. А он все не едет. Не приедет никогда.
А если может? Вдруг они правы, наши наивные, смешные девочки, и ровно
в полночь император «оживет» и сойдет с полотна? Чего бы это мне ни стоило — я дождусь его «выхода», или я не достойна имени Нины Израэл! И я уселась
ждать — прямо на полу у деревянной балюстрады, которая отделяла основное пространство
зала от красных ступеней помоста. Невольно вспомнилось рассуждение Милы по поводу этой балюстрады.
— Пойдемте, капитан! Пойдемте, господа! — проговорил снова появившийся мистер Вейль. — Король и королева
ждут вас
в тронной
зале.
Маленький, худенький, желчного вида человечек с козлиной бородкой
ждал их уже
в зале, просторной, почти пустой комнате с деревянными скамейками вдоль стен, с портретом Государя Императора на стене и с целым рядом поясных фотографий учредителей и попечителей приюта.
В одном углу
залы стоит большой образ с теплющейся перед ним лампадой, изображение Христа Спасителя, благословляющего детей.
В другом небольшое пианино.
Чинно,
в полной тишине и молчании спустились из спальни вниз девочки и вошли
в залу. Там уже
ждали их к молитве старшеотделенки. Поближе к образу стояли стрижки.
Она искала облегчения
в сообществе Синтяниной и Веры, остававшихся здесь ради похорон Ларисы, так как, по ходатайству услужливого Ропшина, самоубийцу разрешено было похоронить по христианскому обряду. Глафира не обращала внимания, что обе эти женщины не могли питать к ней ни уважения, ни дружбы: она с ними не расставалась; но
в то время, когда ей надлежало сойти
в зал, где ее
ждали к панихиде, обе Синтянины занимались телом Лары, и потому Глафира Васильевна потребовала, чтоб ее проводил Ропшин.
С этим он оделся, вышел
в зал и, написав пять строк к Ларе, положил
в незапечатанном конверте
в карман и
ждал Глафиры.
Волосатин, за которым мы послали человека, не выходил к нам, и его невозможно было
ждать, потому что, по словам лакея, он танцевал, — невозможно было и стоять без толку и движенья
в передней, тем более что какой-то пожилой господин, которого мы все приняли за хозяина, проходя через переднюю
в зал, пригласил нас войти и, взойдя сам впереди нас, поцеловал руки двух дам, сидевших ближе ко входу.
Саша Усков сидит у двери и слушает. Он не чувствует ни страха, ни стыда, ни скуки, а одну только усталость и душевную пустоту. Ему кажется, что для него решительно всё равно: простят его или не простят; пришел же он сюда
ждать приговора и объясняться только потому, что его упросил прийти добрейший Иван Маркович. Будущего он не боится. Для него всё равно, где ни быть: здесь ли
в зале,
в тюрьме ли,
в Сибири ли.
В памяти моей сохранился и другой факт, который я приведу здесь еще раз, не смущаясь тем, что я уже рассказывал о нем раньше. Милль обещал мне
подождать меня
в Нижней палате и ввести на одно, очень ценное для меня, заседание. Я отдал при входе
в зал привратнику свою карточку и попросил передать ее Миллю. Привратник вернулся, говоря, что нигде — ни
в зале заседаний, ни
в библиотеке, ни
в ресторане — не нашел"мистера Милля". Я так и ушел домой, опечаленный своей неудачей.
— Хорошо-с… — соглашается акушерка. — Я сейчас оденусь, а вы потрудитесь
подождать меня
в зале.
Они перешли
в последнюю
залу, перед площадкой. Здесь по стульям сидели группы дам, простывали от жары хор и большой
залы. Разъезд шел туго. Только половина публики отплыла книзу, другая половина
ждала или"делала салон". Всем хотелось говорить. Мужчины перебегали от одной группы к другой.
Но утолить голод нам не пришлось. Слишком много было впечатлений вокруг. Едва только я принялась за мой стакан чая, как быстро распахнулась дверь, и с арией Кармен
в таверне влетела высокая, большеглазая, совершенно белокурая, как северная Валькирия, третьекурсница и объявила, что первокурсниц
ждет уже
в зале учитель фехтования.
В нижней
зале, у лестницы, уже
ждут королеву два самых важных сановника.
Чувствовалось, что публика пришла и приехала сюда не от одной скуки, чтобы как-нибудь скоротать вечер и пройтись сильно по водке
в буфете. Она чего-то
ждет, чего она никогда
в другой
зале не получит.
Караулова
ждала. Получалось что — то нелепое.
В публике говор становился громче, и судебный пристав уже несколько раз строго оглядывался на
залу и поднимал палец. Не то падал престиж суда, не то просто становилось весело.
В шестом часу съехались почти все приглашенные, но
в роскошных
залах дворца царствовала чинная тишина. Все
ждали царицу праздника.
Все равно — что бы они ни нашли
в этих старых
залах, уже тесных для такой"уймы"студенчества, крылатые слова или мертвечину, самобытные идеи или параграфы учебников — нужды нет! — они тут только стряхнут с себя ненавистную узду гимназической муштры, здесь только почуют себя
в огромной семье сверстников, здесь только будут знать — за что стоять, чего
ждать от жизни, кто друг, кто враг; здесь только идейные течения захватят их и потребуют не одних слов, а и личной расплаты…