Неточные совпадения
Герой, однако же, совсем этого не замечал, рассказывая множество приятных вещей, которые уже случалось ему произносить в
подобных случаях в разных местах: именно в Симбирской губернии у Софрона Ивановича Беспечного, где были тогда дочь его Аделаида Софроновна с тремя золовками: Марьей Гавриловной, Александрой Гавриловной и Адельгейдой Гавриловной; у Федора Федоровича Перекроева в Рязанской губернии; у Фрола Васильевича Победоносного в Пензенской губернии и у брата его Петра Васильевича, где были свояченица его Катерина Михайловна и внучатные сестры ее Роза Федоровна и Эмилия Федоровна; в Вятской губернии у Петра Варсонофьевича, где была сестра невестки его Пелагея Егоровна с племянницей Софьей Ростиславной и двумя сводными сестрами — Софией Александровной и Маклатурой Александровной.
Он спешил не потому, что боялся опоздать, — опоздать он не боялся, ибо председатель был человек знакомый и мог продлить и укоротить по его желанию присутствие, подобно древнему Зевесу Гомера, длившему дни и насылавшему быстрые ночи, когда нужно было прекратить брань любезных ему
героев или дать им средство додраться, но он сам в себе чувствовал желание скорее как можно привести дела к концу; до тех пор ему казалось все неспокойно и неловко; все-таки приходила мысль: что души не совсем настоящие и что в
подобных случаях такую обузу всегда нужно поскорее с плеч.
— Интересно, что сделает ваше поколение, разочарованное в человеке? Человек-герой, видимо, антипатичен вам или пугает вас, хотя историю вы мыслите все-таки как работу Августа Бебеля и
подобных ему. Мне кажется, что вы более индивидуалисты, чем народники, и что массы выдвигаете вы вперед для того, чтоб самим остаться в стороне. Среди вашего брата не чувствуется человек, который сходил бы с ума от любви к народу, от страха за его судьбу, как сходит с ума Глеб Успенский.
Вот, например, на одной картинке представлена драка солдат с контрабандистами:
герои режут и колют друг друга, а лица у них сохраняют такое спокойствие, какого в
подобных случаях не может быть даже у англичан, которые тут изображены, что и составляет истинный комизм такого изображения.
Множество тому
подобных картин роилось в моей голове, но везде я был первым лицом, торжествующим или погибающим
героем.
Ничего
подобного и в голову
герою моему, конечно, не приходило, и его, напротив, в этом деле заняла совершенно другая сторона, о которой он, по приезде в город, и поехал сейчас же поговорить с прокурором.
«Стоило затевать всю эту историю, так волноваться и страдать, чтобы все это
подобным образом кончилось!» — думал он. Надобно оказать, что вышедший около этого времени роман Лермонтова «
Герой нашего времени» и вообще все стихотворения этого поэта сильно увлекали университетскую молодежь. Павел тоже чрезвычайно искренне сочувствовал многим его лирическим мотивам и, по преимуществу, — мотиву разочарования. В настоящем случае он не утерпел и продекламировал известное стихотворение Лермонтова...
Герой мой был не таков, чтобы долго мог вести
подобную жизнь… В один день все это ему опротивело и омерзело до последней степени.
Но даже и это имеет свою прелесть, не говоря уже о том, что
подобная суровая обстановка есть лучшая школа для человека, которого назначение быть
героем.
И какую неутомимость, какой железный организм нужно иметь, чтоб выдержать труд выслеживания, необходимый для создания
подобной экскрементально-человеческой комедии! 62 Подумайте! сегодня — Нана, завтра — представительница лесбийских преданий, а послезавтра, пожалуй, и впрямь в
герои романа придется выбирать производительниц и производителей экскрементов!
Надобно было иметь нечеловеческое терпенье, чтоб снести
подобный щелчок. Первое намерение
героя моего было пригласить тут же кого-нибудь из молодых людей в секунданты и послать своему врагу вызов; но дело в том, что, не будучи вовсе трусом, он в то же время дуэли считал решительно за сумасшествие. Кроме того, что бы ни говорили, а направленное на вас дуло пистолета не безделица — и все это из-за того, что не питает уважение к вашей особе какой-то господин…
Герой мой был слишком еще молод и слишком благовоспитан, чтобы сразу втянуться в
подобного рода развлечение; да, кажется, и по характеру своему был совершенно не склонен к тому.
Это удивило меня своей правдой, — я стал читать дальше, стоя у слухового окна, я читал, пока не озяб, а вечером, когда хозяева ушли ко всенощной, снес книгу в кухню и утонул в желтоватых, изношенных страницах,
подобных осенним листьям; они легко уводили меня в иную жизнь, к новым именам и отношениям, показывая мне добрых
героев, мрачных злодеев, непохожих на людей, приглядевшихся мне.
Она чувствовала, что ей не преклониться перед ним хотелось, а подать ему дружески руку, и она недоумевала: не такими воображала она себе людей,
подобных Инсарову, «
героев».
— Совершенно согласен! — сказал князь. — Но опять тебе повторяю, что мне странно, как ты полюбила человека,
подобного мне, а не избрала кого-либо, более подходящего к воображаемому тобою
герою.
Хорошо, что седовласый
герой мой не слыхал, что рассказывал Янсутский в настоящие минуты о нем и с Домне Осиповне. О, как бы возненавидел он ее, а еще более — самого себя, за то, что любил
подобную женщину!
Кстати, вспоминаю я и про своего сына, варшавского офицера. Это умный, честный и трезвый человек. Но мне мало этого. Я думаю, если бы у меня был отец старик и если бы я знал, что у него бывают минуты, когда он стыдится своей бедности, то офицерское место я отдал бы кому-нибудь другому, а сам нанялся бы в работники.
Подобные мысли о детях отравляют меня. К чему они? Таить в себе злое чувство против обыкновенных людей за то, что они не
герои, может только узкий или озлобленный человек. Но довольно об этом.
Вообще во всех
подобных обстоятельствах крайне любил наш
герой оправдывать себя в собственных глазах своих разными неотразимыми резонами и успокоивать таким образом вполне свою совесть.
— У меня, Яков Петрович, даже идея была, — прибавил благородным образом откровенный
герой наш, совершенно не замечая ужасного вероломства своего ложного друга, — у меня даже идея была, что, дескать, вот, создались два совершенно
подобные…
В предпоследней комнате встретился с ним только что выходивший от его превосходительства Андрей Филиппович, и хотя тут же в комнате было порядочно всяких других, совершенно посторонних в настоящую минуту для господина Голядкина лиц, но
герой наш и внимания не хотел обратить на
подобное обстоятельство.
«Впрочем, ведь оно ничего!» — заключил, наконец, наш
герой и решился твердо в душе вести себя вперед хорошо и не впадать в
подобные промахи.
— Я, Антон Антонович, не выгонял его, — проговорил, затрепетав, наш
герой, — и Петрушку, то есть человека моего,
подобному ничему не учил-с… Он ел мой хлеб, Антон Антонович; он пользовался гостеприимством моим, — прибавил выразительно и с глубоким чувством
герой наш, так что подбородок его запрыгал немножко и слезы готовы были опять навернуться.
Мы не чувствуем ни малейшей охоты пускаться в
подобные тонкости, да и читателям, вероятно, не будет особенного горя, если мы не станем убиваться над соображениями о том, вполне ли соответствует такая-то фраза характеру
героя и его положению, или в ней надобно было несколько слов переставить, и т. п.
Подобное решение, видно, было слишком тяжело моему
герою.
Незадолго до смерти старухи Бахтиаров сделался гораздо внимательнее к Юлии и начал бывать у ней без Павла. Я не в состоянии описать тех мучений, которые переживал Бешметев. Несколько раз он думал отказать Бахтиарову от дому; но положит ли этим конец? Ему очень хотелось расспросить людей, что делает Бахтиаров, когда бывает у жены в его отсутствие; но и этого
герой мой не решался сделать из деликатности: ему казалось, что
подобными расспросами он унизит и себя и Юлию.
Дух позднейшего времени снял заманчивую драпировку с его
героя и всех
подобных ему «кавалеров» и определил истинное значение таких господ, согнав их с первого плана.
— Последние слова
герой мои произнес искренне; он действительно в самом себе не чувствовал ничего
подобного разочарованию; ему даже весьма не нравились знаменитые романы: «Онегин» и «Печорин».
Средство это очень помогло:
герои мои к полудню чувствовали себя совершенно справившимися и могущими еще снова перенести
подобное действие.
Он испытывал нечто
подобное тому, что должен испытывать тот сказочный
герой, который должен был идти не оглядываясь.
Но отчасти
подобное уже не раз допускалось в искусстве: Виктор Гюго, например, в своем шедевре «Последний день приговоренного к смертной казни» [«Последний день приговоренного к смертной казни» — роман В. Гюго (1829), особенно близкий Достоевскому, самому пережившему мучительные часы и минуты ожидания казни, и по гуманистическому содержанию (протест против смертной казни), и по методу изображения предсмертных мыслей и чувств
героя, лихорадочно сменяющихся в его сознании и обращенных патетически к современникам и потомкам.
Так искренно думают многие, и действительно тратят все свои силы на
подобные подвиги, и за то не шутя считают себя
героями.
Впрочем, и подобных-то
героев у нас очень немного, да и из них большая часть не выдерживает себя до конца.
— Давно; а какие были волосы! Золотое руно,
подобное тому, за которым аргонавты [Аргонавты. — В древнегреческом мифе об аргонавтах рассказывалось о походе величайших
героев Греции во главе с Язоном к берегам Колхиды. Аргонавты, названные так по имени их корабля «Арго», должны были добыть в Колхиде золотое руно священного барана, которое приносило счастье той стране, где оно находилось.] переплывали морские пучины.
Сколько ни было у него рассказов, приводивших к
подобному положению, каждый раз его
герои выходили из этих положений не иначе как совершенно оконфузившись перед нами.
«Нет, неправда! — закричат поклонники гамлетов Щигровского уезда [и всех им
подобных:] — Отчего же, если высокие мечты этих
героев так естественны и просты, — отчего же они не разделяются целым миром?
Но уже и теперь являются запросы, которым
герои подобных повестей решительно не в состоянии удовлетворить.
Но эта «тьма кромешная», голая потенциальность, в подполье тварности есть как бы второй центр (лжецентр) бытия, соперничающий с Солнцем мира, источником полноты его, и для
героев подполья он имеет своеобразное притяжение, вызывает в них иррациональную, слепую волю к ничто, головокружительное стремление в бездну,
подобное которому ощущается, если смотреть вниз с большой высоты.
— Право. С твоим
героем я встречалась в одном романе, и, надо тебе сказать, в глупейшем романе! Когда читала этот роман, я удивлялась, как это могут печатать
подобную чушь, а когда прочла его, то решила, что автор должен быть, по меньшей мере, глуп как пробка…Чушь печатают, а тебя мало печатают. Удивительно!
Кадетские корпуса тогда в изобилии пекли и выпускали в свет таких и сим
подобных остроумцев, из которых потом, однако, выходили «севастопольские
герои» и не менее знаменитые и воспрославленные «крымские воры» и «полковые морельщики».