Неточные совпадения
«Где хозяин?» — «Нема». — «Как? совсем нету?» — «Совсим». — «А хозяйка?» — «Побигла в слободку». — «Кто же мне отопрет дверь?» — сказал я, ударив в нее ногою. Дверь сама отворилась; из хаты повеяло сыростью. Я засветил серную спичку и
поднес ее
к носу мальчика: она озарила два белые
глаза. Он был слепой, совершенно слепой от природы. Он стоял передо мною неподвижно, и я начал рассматривать черты его лица.
Накушавшись чаю, он уселся перед столом, велел подать себе свечу, вынул из кармана афишу,
поднес ее
к свече и стал читать, прищуря немного правый
глаз.
Ее разбудила муха, бродившая по голой ступне. Беспокойно повертев ножкой, Ассоль проснулась; сидя, закалывала она растрепанные волосы, поэтому кольцо Грэя напомнило о себе, но считая его не более как стебельком, застрявшим меж пальцев, она распрямила их; так как помеха не исчезла, она нетерпеливо
поднесла руку
к глазам и выпрямилась, мгновенно вскочив с силой брызнувшего фонтана.
Жесткие волосы учителя, должно быть, поредели, они лежали гладко, как чепчик, под
глазами вздуты синеватые пузыри, бритые щеки тоже пузырились, он часто гладил щеки и нос пухлыми пальцами левой руки, а правая непрерывно
подносила к толстым губам варенье, бисквиты, конфекты.
Она
поднесла платок
к глазам.
Марина была не то что хороша собой, а было в ней что-то втягивающее, раздражающее, нельзя назвать, что именно, что привлекало
к ней многочисленных поклонников: не то скользящий быстро по предметам, ни на чем не останавливающийся взгляд этих изжелта-серых лукавых и бесстыжих
глаз, не то какая-то нервная дрожь плеч и бедр и подвижность, игра во всей фигуре, в щеках и в губах, в руках; легкий, будто летучий, шаг, широкая ли, внезапно все лицо и ряд белых зубов освещавшая улыбка, как будто
к нему вдруг
поднесут в темноте фонарь, так же внезапно пропадающая и уступающая место слезам, даже когда нужно, воплям — бог знает что!
— Небось не разобью. (Она робко
поднесла его
к глазу). Я ничего не вижу, — невинно проговорила она.
Ее это огорчило, даже обидело. На следующий день она приехала
к нам на квартиру, когда отец был на службе, а мать случайно отлучилась из дому, и навезла разных материй и товаров, которыми завалила в гостиной всю мебель. Между прочим, она подозвала сестру и
поднесла ей огромную куклу, прекрасно одетую, с большими голубыми
глазами, закрывавшимися, когда ее клали спать…
— Женщина женщине розь, Марья Дмитриевна. Есть,
к несчастию, такие — нрава непостоянного… ну, и лета; опять правила не внушены сызмала. (Сергей Петрович достал из кармана клетчатый синий платок и начал его развертывать.) Такие женщины, конечно, бывают. (Сергей Петрович
поднес угол платка поочередно
к своим
глазам.) Но вообще говоря, если рассудить, то есть… Пыль в городе необыкновенная, — заключил он.
— О, ma tante, [Тетя (фр.).] как вы добры! — воскликнула Варвара Павловна и
поднесла платок
к глазам.
— Вижу, — отвечал серый, прищуривая
глаза и
поднося к свече дорогой браслет с женским портретом.
Был случай, что Симеон впустил в залу какого-то пожилого человека, одетого по-мещански. Ничего не было в нем особенного: строгое, худое лицо с выдающимися, как желваки, костистыми, злобными скулами, низкий лоб, борода клином, густые брови, один
глаз заметно выше другого. Войдя, он
поднес ко лбу сложенные для креста пальцы, но, пошарив
глазами по углам и не найдя образа, нисколько не смутился, опустил руку, плюнул и тотчас же с деловым видом подошел
к самой толстой во всем заведении девице — Катьке.
Иногда брал вещь в руки,
подносил к лицу и тщательно ощупывал
глазами, — казалось, он вошел в комнату вместе с матерью и, как ей, ему все здесь было незнакомо, непривычно.
«Да! Да, милая — милая», — я стал торопливо сбрасывать с себя юнифу. Но I — так же молчаливо —
поднесла к самым моим
глазам часы на моей бляхе. Было без пяти минут 22.30.
Там — по зеленой пустыне — коричневой тенью летало какое-то быстрое пятно. В руках у меня бинокль, механически
поднес его
к глазам: по грудь в траве, взвеяв хвостом, скакал табун коричневых лошадей, а на спинах у них — те, караковые, белые, вороные…
В то время как денщик Николаевых снимал с него грязные калоши и очищал ему кухонной тряпкой сапоги, а он протирал платком запотевшие в тепле очки,
поднося их вплотную
к близоруким
глазам, из гостиной послышался звонкий голос Александры Петровны...
— Где была? — кричал он на всю улицу, сверкая налитыми кровью
глазами и
поднося к ее лицу сжатые кулаки. Она созналась, что была у самого Поваляева.
Александр
поднес бумажку
к глазам дяди. Вдруг лицо Петра Иваныча потемнело.
Рассматривая напряженно фотографию, Александров все ближе и ближе
подносил ее
к глазам, и по мере этого все увеличивалось изображение, становясь как бы более выпуклым и точно оживая, точно теплея.
— Да не оставлю же я вас, Степан Трофимович, никогда не оставлю-с! — схватила она его руки и сжала в своих,
поднося их
к сердцу, со слезами на
глазах смотря на него. («Жалко уж очень мне их стало в ту минуту», — передавала она.) Губы его задергались как бы судорожно.
— Он заплакал и
поднес обе ее руки
к своим заплаканным
глазам.
— О, как несправедливо, как неверно, как обидно судили вы всегда об этом ангельском человеке! — вдруг, с неожиданным порывом и чуть не со слезами, вскричала Юлия Михайловна,
поднося платок
к глазам. Петр Степанович в первое мгновение даже осекся...
Степан Трофимович схватил Варвару Петровну за руку,
поднес ее
к своим
глазам и залился слезами, навзрыд, болезненно, припадочно.
Он вставал, переставлял ночник и склянку с лекарством, смотрел на часы,
подносил их
к уху и, не видавши, который час, клал их опять, потом опять садился на свой стул и начинал вперять
глаза в колеблющийся кружок света на потолке, думать, мечтать — и воспаленное воображение чуть не доходило до бреда.
Но Ирина уже не слушала его и,
поднеся букет
к лицу, опять глядела куда-то вдаль своими странными, словно потемневшими и расширенными
глазами, а поколебленные легким движением воздуха концы тонких лент слегка приподнимались у ней за плечами, словно крылья.
— Что это? — спросила ее матроска,
поднося к своим рачьим
глазам упавшее на пол письмо. «Милая Устя!» — прочла она и сейчас же воскликнула: «А! верно, опять романтические сочинения!»
Глафира (
поднося платок
к глазам). Что вы со мной сделали?
Андрей уходит, Надежда Антоновна оправляет подушки, Телятев
подносит платок
к глазам своим. Входит Васильков.
Голова вновь взвилась, и стало выходить и туловище. Александр Семенович
поднес флейту
к губам, хрипло пискнул и заиграл, ежесекундно задыхаясь, вальс из «Евгения Онегина».
Глаза в зелени тотчас же загорелись непримиримою ненавистью
к этой опере.
— Это что такое? — спросила она,
поднося к моим
глазам развернутую книгу и указывая пальцем на кланцифру.
Мы, Прогореловы, столповали в такое тугое время, когда люди больше
глазами хлопали, нежели понимали; тебе, Разуваев, предстоит столповать в такое время, когда даже и мелкоте приходит на ум: а что ежели этот самый кус, который он
к устам
подносит, взять да вырвать у него?
Но царь рассмеялся и приказал каждому и каждой из посланных подать поодиночке серебряный таз и серебряный кувшин для умывания. И в то время когда мальчики смело брызгались в воде руками и бросали себе ее горстями в лицо, крепко вытирая кожу, девочки поступали так, как всегда делают женщины при умывании. Они нежно и заботливо натирали водою каждую из своих рук, близко
поднося ее
к глазам.
— Неужели скончался? — спросила матушка,
поднося платок
к глазам.
(Он выхватил толстые серебряные часы из кармана и
поднес их
к выпученному правому
глазу.)
Когда возвращались из церкви, то бежал вслед народ; около лавки, около ворот и во дворе под окнами тоже была толпа. Пришли бабы величать. Едва молодые переступили порог, как громко, изо всей силы, вскрикнули певчие, которые уже стояли в сенях со своими нотами; заиграла музыка, нарочно выписанная из города. Уже
подносили донское шипучее в высоких бокалах, и подрядчик-плотник Елизаров, высокий, худощавый старик с такими густыми бровями, что
глаза были едва видны, говорил, обращаясь
к молодым...
Когда
поднес он портрет
к дверям, еще сильнее глядели
глаза.
— Ты по городам ведь больше финтил, — продолжал Петр, — и батькиным денежкам, чай,
глаза протер. Как бы старика теперь поднять, он бы задал перцу и тебе и приказчику твоему Семену Яковличу. Что, черномазое рыло, водки-то не
подносишь? Али не любо, что против шерсти глажу? — обратился он
к Семену.
Он поспешно стал на крылос, очертил около себя круг, произнес несколько заклинаний и начал читать громко, решаясь не подымать с книги своих
глаз и не обращать внимания ни на что. Уже около часу читал он и начинал несколько уставать и покашливать. Он вынул из кармана рожок и, прежде нежели
поднес табак
к носу, робко повел
глазами на гроб. Сердце его зохолонуло.
Глаза его совсем сощурились от восторга, и, сложив пальцы щепотью, он
поднес их
к губам и несколько раз вкусно чмокнул…
Антрыгина. Как же узнать? У него, что ли, спросить? Так он разве скажет! Известное дело, обманет, перевернет все в другую сторону. Нет, уж лучше бог с ним. (
Подносит платок
к глазам).
Авдотья Максимовна. Что ж делать!.. Знать, моя такая судьба несчастная. Вчера тетенька на картах гадала, что-то все дурно выходило, я уж немало плакала. (
Подносит платок
к глазам.)
Письмоводитель ткнул пальцем в лежавшую перед ним бумагу и
поднес ее
к носу арестанта. Тот презрительно отвернулся, и огонек в его
глазах вспыхнул сильнее.
Я сейчас получил письмо от князя Михайлы Семеныча, которое и имею честь предъявить вам! (
Подносит держимое им в руке письмо
к глазам своим и читает его.) «Любезный граф! Поздравляю вас кавалером ордена брильянтовых знаков и с пожалованием вам аренды в пять тысяч рублей серебром и вместе с тем спешу вас уведомить, что на ваше место назначен тайный советник Яков Васильич Карга-Короваев!»
Когда я перечитал последнее письмо матери и
поднес его
к свечке, невольная слеза зашевелилась в
глазах. Мне представился ясно этот новый удар моей матери, но что меня не остановило. Здесь или за стеной — я для нее уже не существую. Листок загорелся, и мне казалось, что вместе с последним язычком пламени исчезло все мое прошлое. С этих пор я становился фактически чернским мещанином Иваном Ивановым. Мой план был готов и полон.
Безхов-Муритский(останавливая движением руки Прихвоснева). Позвольте-с, я еще прежде желаю говорить! (
Подносит исписанную им бумажку
к самому почти
глазу своему, который у него немножко еще видит, и, слегка потрясывая головой, обращается
к Дарьялову.) Три процента дивиденда, я сосчитал, на все акции общества составят семьдесят тысяч! Так?
И когда я отходил от нее, она тотчас же опять
подносила платок
к глазам своим и утирала непослушные слезы, которые никак не хотели покинуть ее, все вновь и вновь накипали в сердце и все лились из ее бедных
глаз.
Вот один из них, насупив брови, двинулся
к кричащему Иоанну, другой грубо столкнул с своего плеча руку Фомы, в чем-то убеждавшего его, и
к самым прямым и прозрачным
глазам его
поднес огромный кулак, — и побежал Иоанн, и побежали Фома и Иаков, и все ученики, сколько ни было их здесь, оставив Иисуса, бежали.
(
Подносит платок
к глазам).
Офицер кивнул головой, объявил, что будет иметь честь прислать своих секундантов
к m-r… m-r… (он
поднес карточку Вязовнина
к своему правому
глазу) m-r de Vazavononin, и повернулся спиной
к Борису Андреичу, который тут же покинул Шато-де-флер. Мамзель Жюли попыталась удержать его — но он очень холодно посмотрел на нее… Она немедленно от него отвернулась и долго потом, присев в стороне, что-то объясняла сердитому офицеру, который по-прежнему не вынимал руки из панталон, водил усами и не улыбался.
Когда Абогин
поднес к его
глазам карточку молодой женщины с красивым, но сухим и невыразительным, как у монашенки, лицом и спросил, можно ли, глядя на это лицо, допустить, что оно способно выражать ложь, доктор вдруг вскочил, сверкнул
глазами и сказал, грубо отчеканивая каждое слово...