Неточные совпадения
Г-жа Простакова. Ты же еще, старая ведьма, и разревелась. Поди, накорми их с собою, а после обеда тотчас опять сюда. (К Митрофану.) Пойдем со мною, Митрофанушка. Я тебя из глаз теперь не выпущу. Как скажу я тебе нещечко, так пожить на свете слюбится. Не век тебе, моему другу, не век тебе учиться. Ты,
благодаря Бога, столько уже смыслишь, что и сам взведешь деточек. (К Еремеевне.) С братцем переведаюсь не по-твоему. Пусть же все добрые люди увидят, что мама и что
мать родная. (Отходит с Митрофаном.)
Она улыбалась тому, что, хотя она и говорила, что он не может узнавать, сердцем она знала, что не только он узнает Агафью Михайловну, но что он всё знает и понимает, и знает и понимает еще много такого, чего никто не знает, и что она,
мать, сама узнала и стала понимать только
благодаря ему.
Княжна подошла к своей
матери и рассказала ей все; та отыскала меня в толпе и
благодарила. Она объявила мне, что знала мою
мать и была дружна с полдюжиной моих тетушек.
Лонгрен поехал в город, взял расчет, простился с товарищами и стал растить маленькую Ассоль. Пока девочка не научилась твердо ходить, вдова жила у матроса, заменяя сиротке
мать, но лишь только Ассоль перестала падать, занося ножку через порог, Лонгрен решительно объявил, что теперь он будет сам все делать для девочки, и,
поблагодарив вдову за деятельное сочувствие, зажил одинокой жизнью вдовца, сосредоточив все помыслы, надежды, любовь и воспоминания на маленьком существе.
Шагая взад и вперед по тесной моей комнате, я остановился перед ним и сказал, взглянув на него грозно: «Видно, тебе не довольно, что я,
благодаря тебя, ранен и целый месяц был на краю гроба: ты и
мать мою хочешь уморить».
— Да, соловей, он пел, а мы росли: он нам все рассказал, и пока мы с Марфой Васильевной будем живы — мы забудем многое, все, но этого соловья, этого вечера, шепота в саду и ее слез никогда не забудем. Это-то счастье и есть, первый и лучший шаг его — и я
благодарю Бога за него и
благодарю вас обеих, тебя,
мать, и вас, бабушка, что вы обе благословили нас… Вы это сами думаете, да только так, из упрямства, не хотите сознаться: это нечестно…
— Верочка, ты на меня не сердись. Я из любви к тебе бранюсь, тебе же добра хочу. Ты не знаешь, каковы дети милы
матерям. Девять месяцев тебя в утробе носила! Верочка,
отблагодари, будь послушна, сама увидишь, что к твоей пользе. Веди себя, как я учу, — завтра же предложенье сделает!
Но что со мной: блаженство или смерть?
Какой восторг! Какая чувств истома!
О, Мать-Весна,
благодарю за радость
За сладкий дар любви! Какая нега
Томящая течет во мне! О, Лель,
В ушах твои чарующие песни,
В очах огонь… и в сердце… и в крови
Во всей огонь. Люблю и таю, таю
От сладких чувств любви! Прощайте, все
Подруженьки, прощай, жених! О милый,
Последний взгляд Снегурочки тебе.
Что касается до твоего положения, оно не так дурно для твоего развития, как ты воображаешь. Ты имеешь большой шаг над многими; ты, когда начала понимать себя, очутилась одна, одна во всем свете. Другие знали любовь отца и нежность
матери, — у тебя их не было. Никто не хотел тобою заняться, ты была оставлена себе. Что же может быть лучше для развития?
Благодари судьбу, что тобою никто не занимался, они тебе навеяли бы чужого, они согнули бы ребяческую душу, — теперь это поздно.
Тем не менее,
благодаря необыкновенным приобретательным способностям
матери, семья наша начала быстро богатеть, так что в ту минуту, когда я увидал свет, Затрапезные считались чуть не самыми богатыми помещиками в нашей местности.
Благодаря этой репутации она просидела в девках до тридцати лет, несмотря на то, что отец и
мать, чтоб сбыть ее с рук, сулили за ней приданое, сравнительно более ценное, нежели за другими дочерьми.
Вместе с детьми это составляло около семнадцати рублей в месяц, и это
благодаря усиленным стараниям двух — трех добрых людей, которые чтили память отца и помогали
матери советом…
Мать уведомила меня вчера вечером, что квартира готова, а я спешу вас уведомить с своей стороны, что,
отблагодарив вашу маменьку и сестрицу, сегодня же переезжаю к себе, о чем и решил еще вчера вечером.
История Собакского давно у нас известна.
Благодарю вас за подробности. [Ссыльного поляка Собаньского убили его служащие с корыстной целью. Подробности в письме Якушкина от 28 августа 1841 г. (сб. «Декабристы», 1955, стр. 277 и сл.).] Повара я бы, без зазрения совести, казнил, хотя в нашем судебном порядке я против смертной казни. Это изверг. По-моему, также Собанский счастлив, но бедная его
мать нашим рассуждением не удовольствуется…
Моя
мать, при дедушке и при всех, очень горячо ее
благодарила за то, что она не оставила своего крестника и его сестры своими ласками и вниманием, и уверяла ее, что, покуда жива, не забудет ее родственной любви.
Она
благодарила за него в сильных и горячих выражениях, часто называя мою
мать своим другом.
Мать устроила свое время очень хорошо
благодаря совершенной свободе, которую допускала и даже любила в своем доме Прасковья Ивановна.
Она
благодарила отца и особенно
мать, целовала у ней руки и сказала, что «не ждала нас, зная по письмам, как Прасковья Ивановна полюбила Софью Николавну и как будет уговаривать остаться, и зная, что Прасковье Ивановне нельзя не уважить».
Разумеется, Татьяна Степановна охотно на все согласилась и не находила слов
благодарить мою
мать за ее «великие милости и благодеяния».
Я даже слышал, как мой отец пенял моей
матери и говорил: «Хорошо, что батюшка не вслушался, как ты
благодарила сестру Аксинью Степановну, и не догадался, а то могла бы выйти беда.
Она приходила также обнимать, целовать и
благодарить мою
мать, которая, однако, никаких благодарностей не принимала и возражала, что это дело до нее вовсе не касается.
Мать горячо ценила ее добрую и любящую душу и
благодарила ее как умела.
Когда же крестная
мать пришла к нам в комнату, то
мать опять
благодарила ее со слезами и целовала ее руки.
— А вот что такое военная служба!.. — воскликнул Александр Иванович, продолжая ходить и подходя по временам к водке и выпивая по четверть рюмки. — Я-с был девятнадцати лет от роду, титулярный советник, чиновник министерства иностранных дел, но когда в двенадцатом году моей
матери объявили, что я поступил солдатом в полк, она встала и перекрестилась: «
Благодарю тебя, боже, — сказала она, — я узнаю в нем сына моего!»
Снова в уши
матери отовсюду, из окон, со дворов, ползли летели слова тревожные и злые, вдумчивые и веселые. Но теперь ей хотелось возражать,
благодарить, объяснять, хотелось вмешаться в странно пеструю жизнь этого дня.
Все они нижайше вам, нашему благодетелю, кланяются и все,
благодаря бога, благополучны, только престарелая
мать Палинария неделю тому назад преставилась, так многие старушки сильно об ней растужились.
— За что тут
благодарить? разве ты для нее, из угождения к ней любил? хотел услужить ей, что ли? так для этого ты бы лучше
мать полюбил.
— Алеша,
поблагодари! Алеша, простись с Марьей Ефимовной! — тревожно кричала
мать.
Другой бы не знал, чем
мать отблагодарить, а он вешаться вздумал — вот так одолжил сынок любезный!
Благодаря первому качеству, он скоро сделался любимцем отца, что еще больше усилило нелюбовь к нему
матери.
— Вы позволите Дмитрию прийти
благодарить вас? — спросила Елена свою
мать, как только та немного успокоилась.
Маленькие жеребята очень понравились Софье Николавне, она с удовольствием смотрела на их прыжки и ласки к
матерям; за подарок же, разумеется, очень
благодарила.
—
Благодарю Бога,
мать, сын хороший; молодец, все одобряют, — говорит Лукашкина
мать. — Только бы женить его, и померла бы спокойно.
Вышло было какое-то место в отъезд, и довольно выгодное, но
мать прежде, нежели кончила, съездила осведомиться к мадам Жукур — и потом
благодарила провидение за спасение дочери.
Через неделю я рассказал Пепке, что
благодаря проискам немецкой
матери мой роман кончился и что в довершение всего явился какой-то двоюродный брат — студент из дерптских буршей.
— Нет, — сказала она, отталкивая руку запорожца, — нет!.. покойная
мать моя завещала мне возлагать всю надежду на господа, а ты — колдун; языком твоим говорит враг божий, враг истины. Отойди, оставь меня, соблазнитель, — я не верю тебе! А если б и верила, то что мне в этой радости, за которую не могу и не должна
благодарить Спасителя и
матерь его, Пресвятую Богородицу!
Когда бричка проезжала мимо острога, Егорушка взглянул на часовых, тихо ходивших около высокой белой стены, на маленькие решетчатые окна, на крест, блестевший на крыше, и вспомнил, как неделю тому назад, в день Казанской Божией
Матери, он ходил с мамашей в острожную церковь на престольный праздник; а еще ранее, на Пасху, он приходил в острог с кухаркой Людмилой и с Дениской и приносил сюда куличи, яйца, пироги и жареную говядину; арестанты
благодарили и крестились, а один из них подарил Егорушке оловянные запонки собственного изделия.
— И все-таки мог бы
мать поблагодарить. А он — вон что, вешаться выдумал! Вот почему я и говорю про Чистопольцеву: дура! И все дуры, которые… Я и бабеньке сегодня говорила: стоит ли после этого детей иметь! А у ней этот противный Стрекоза сидит:"иногда, сударыня, без сего невозможно!"Ах, хоть бы его поскорей сенатором сделали! Что бы начальству стоило!
Каждая
мать наперед уверена, что дочь после будет
благодарить ее.
Какая
мать усомнится выдать дочь таким образом, даже против ее воли, считая слезы своей дочери за глупость, за ребячество и
благодаря Бога, что он послал ее Машеньке или Аннушке такое счастье.
Отец княгини Варвары Никаноровиы был очень бедный помещик, убогие поля которого примыкали к межам князя Льва Яковлевича.
Мать бабушкина была очень добрая женщина и большая хозяйка, прославившаяся необыкновенным уменьем делать яблочные зефирки, до которых жена князя Льва Яковлевича была страстная охотница. На этом княгиня и бедная дворянка заинтересовались друг другом и, встретясь в церкви, познакомились, а потом,
благодаря деревенской скуке, скоро сошлись и, наконец, нежно подружились.
То, что разные польские эмигранты называли Елену
матерью божьей, это нисколько ее не удивило; но что Жуквич поспешил
поблагодарить бога, это ей показалось странным. Она, впрочем, не высказала ему того и только проговорила...
Но и осудить их,
матерей достаточных семей за этот эгоизм — не поднимается рука, когда вспомнишь всё то, что они перемучаются от здоровья детей
благодаря опять тем же докторам в нашей господской жизни.
Лидия (прилегая на плечо к
матери). Надо с ним согласиться. (Тихо.) У нас будут деньги, и мы с вами будем жить богато. (Громко мужу.) Мой друг, я согласна. Не противиться тебе, а
благодарить тебя я должна. (Тихо
матери.) Как я проведу его. (Громко мужу.) Мы не будем никого принимать.
Глумов. Покорно
благодарю! Я рук не целую ни у кого. Я позволяю себе целовать руки только у
матери или у любовницы.
Лидия.
Благодарю вас. (Отходит и заметя, что
мать говорит с Васильковым, выражает нетерпение).
Что касается до меня, то я как-то не растрогался, и хотя я очень хорошо знал, что единственно Бенису обязан за освобождение из гимназии, но я не заплакал и
благодарил очень вяло и пошло, за что
мать после мне очень пеняла.
Но это неправда: моя
мать всегда умела ценить и уважать простодушных и бесхитростных людей; она искренно советовала Евгенье Степановне выйти замуж за доброго человека, и Евгенья Степановна
благодарила ее за эти советы во всю свою жизнь.
В тот же день, вечером, мы с
матерью ездили к доктору Бенису
благодарить и проститься.
Все дела наши,
благодаря участию Упадышевского, устроились без всякого затруднения, и через месяц отец,
мать и сестрица уехали в Аксаково; но в продолжение этого месяца Григорий Иваныч, умевший оценить мою
мать, часто бывал у нас, хотя считался большим домоседом, и прочная, на взаимном уважении основанная дружба, доказанная впоследствии многими важными опытами, образовалась между ними.