Неточные совпадения
В Киренске я запасся только
хлебом к чаю и уехал. Тут уж я помчался быстро. Чем ближе к Иркутску, тем ямщики и кони натуральнее. Только подъезжаешь к станции, ямщики ведут уже лошадей, здоровых, сильных и дюжих на вид. Ямщики позажиточнее здесь, ходят в дохах из собачьей шерсти, в щегольских шапках. Тут ехал приискатель с семейством, в двух экипажах, да я — и всем доставало лошадей. На станциях уже не с боязнью, а с интересом спрашивали:
бегут ли
за нами еще подводы?
Обрати их в
хлебы, и
за тобой
побежит человечество как стадо, благодарное и послушное, хотя и вечно трепещущее, что ты отымешь руку свою и прекратятся им
хлебы твои».
Мы приехали на канатную фабрику, и добрый человек сказал своей жене: «Вот молодой человек, который сражался
за свое отечество и
бежал из плена; у него нет ни дома, ни платья, ни
хлеба. Он будет жить у меня. Дайте ему чистое белье и покормите его».
— Он! он! — кричал Антон Иваныч, — вон и Евсей на козлах! Где же у вас образ, хлеб-соль? Дайте скорее! Что же я вынесу к нему на крыльцо? Как можно без
хлеба и соли? примета есть… Что это у вас
за беспорядок! никто не подумал! Да что ж вы сами-то, Анна Павловна, стоите, нейдете навстречу?
Бегите скорее!..
«Нет, — подумал он, — да будет мне стыдно, если я хотя мыслию оскорблю друга отца моего! Один бесчестный платит
за хлеб-соль обманом, один трус
бежит от смерти!»
— Да и оба хороши! Один
за фунт
хлеба в острог пришел, а другой — крыночная блудница, […крыночная блудница… — Прозвище тех, кто попал в Сибирь
за пустяковую вину.] у бабы простокишу поел, […простокишу поел… —
Бежал из острога и тут же был пойман.]
за то и кнута хватил.
Весною я все-таки убежал: пошел утром в лавочку
за хлебом к чаю, а лавочник, продолжая при мне ссору с женой, ударил ее по лбу гирей; она выбежала на улицу и там упала; тотчас собрались люди, женщину посадили в пролетку, повезли ее в больницу; я
побежал за извозчиком, а потом, незаметно для себя, очутился на набережной Волги, с двугривенным в руке.
Мы заняли стол перед открытым окном, выходящим на Волгу, где в десять рядов стояли суда с
хлебом и сотни грузчиков с кулями и мешками быстро, как муравьи, сбегали по сходням, сверкая крюком,
бежали обратно
за новым грузом.
Отцы мои родные!
Ах, батюшки!
Бежать хоть приодеться,
Да хлеба-соли взять, на стол поставить.
За батюшкой послать — служить молебен.
И наконец замолчала совсем и молча, с дикой покорностью совалась из угла в угол, перенося с места на место одну и ту же вещь, ставя ее, снова беря — бессильная и в начавшемся бреду оторваться от печки. Дети были на огороде, пускали змея, и, когда мальчишка Петька пришел домой
за куском
хлеба, мать его, молчаливая и дикая, засовывала в потухшую печь разные вещи: башмаки, ватную рваную кофту, Петькин картуз. Сперва мальчик засмеялся, а потом увидел лицо матери и с криком
побежал на улицу.
*
А
за Белградом,
Окол Харькова,
Кровью ярь мужиков
Перехаркана.
Бедный люд в Москву
Босиком
бежит.
И от стона, о от рева
Вся земля дрожит.
Ищут
хлеба они,
Просят милости,
Ну и как же злобной воле
Тут не вырасти?
У околицы
Гуляй-полевой
Собиралися
Буйны головы.
Да как стали жечь,
Как давай палить.
У Деникина
Аж живот болит.
Скоро на пороге показалась Машя, покрасневшая от кухонного жара и с большим черным
хлебом на плече; красиво изгибаясь под тяжестью
хлеба, она
побежала через двор к гумну, шмыгнула через плетень и, окунувшись в облако золотистой половы, скрылась
за арбами.
Обрати их в
хлебы, и
за Тобой
побежит человечество, как стадо, благодарное и послушное, хотя и вечно трепещущее».
И послушное стадо
побежит за теми, которые соблазняют его превращением камней в
хлеба.
Обрати их в
хлеба, и
за Тобой
побежит человечество, как стадо, благодарное и послушное, хотя и вечно трепещущее, что Ты отымешь руку Твою и прекратятся им
хлеба Твои».