Неточные совпадения
— Есть у меня, — сказал он, — друг-приятель, по прозванью вор-новото́р, уж если экая выжига
князя не сыщет, так судите вы меня судом милостивым, рубите с
плеч мою голову бесталанную!
Как взглянули головотяпы на
князя, так и обмерли. Сидит, это, перед ними
князь да умной-преумной; в ружьецо попаливает да сабелькой помахивает. Что ни выпалит из ружьеца, то сердце насквозь прострелит, что ни махнет сабелькой, то голова с
плеч долой. А вор-новотор, сделавши такое пакостное дело, стоит брюхо поглаживает да в бороду усмехается.
Потрепав по
плечу Туровцына, он шепнул ему что-то смешное и подсадил его к жене и к
князю.
― А! что ж опоздал? ― улыбаясь сказал
князь, подавая ему руку через
плечо. ― Что Кити? ― прибавил он, поправляя салфетку, которую заткнул себе за пуговицу жилета.
Крылатая женщина в белом поет циничные песенки, соблазнительно покачивается, возбуждая, разжигая чувственность мужчин, и заметно, что женщины тоже возбуждаются, поводят
плечами; кажется, что по спинам их пробегает судорога вожделения. Нельзя представить, что и как могут думать и думают ли эти отцы, матери о студентах, которых предположено отдавать в солдаты, о России, в которой кружатся, все размножаясь, люди, настроенные революционно, и потомок удельных
князей одобрительно говорит о бомбе анархиста.
И вот тут произошло нечто самое ужасное изо всего, что случилось во весь день… даже из всей моей жизни:
князь отрекся. Я видел, как он пожал
плечами и в ответ на сыпавшиеся вопросы резко и ясно выговорил...
— Что делать, милый
князь. Не было достаточных поводов, — сказал он, пожимая узкими
плечами и закрывая глаза, и прошел куда ему было нужно.
Бедный отставной поручик попытался еще раз при мне пустить в ход свое словечко — авось, дескать, понравится по-прежнему, — но
князь не только не улыбнулся, даже нахмурился и пожал
плечом.
— Как же? — спросил его
князь через
плечо.
Князь, не теряя присутствия духа, вынул из бокового кармана дорожный пистолет и выстрелил в маскированного разбойника. Княгиня вскрикнула и с ужасом закрыла лицо обеими руками. Дубровский был ранен в
плечо, кровь показалась.
Князь, не теряя ни минуты, вынул другой пистолет, но ему не дали времени выстрелить, дверцы растворились, и несколько сильных рук вытащили его из кареты и вырвали у него пистолет. Над ним засверкали ножи.
Не успели мы пересказать и переслушать половину похождений, как вдруг адъютанты засуетились, гарнизонные офицеры вытянулись, квартальные оправились; дверь отворилась торжественно — и маленький
князь Сергий Михайлович Голицын взошел en grande tenue, [в парадной форме (фр.).] лента через
плечо; Цынский в свитском мундире, даже аудитор Оранский надел какой-то светло-зеленый статско-военный мундир для такой радости. Комендант, разумеется, не приехал.
—
Князь, мамаша вас к себе просит, — крикнул заглянувший в дверь Коля.
Князь привстал было идти, но генерал положил правую ладонь на его
плечо и дружески пригнул опять к дивану.
Казалось, вся злоба Гани вдруг опрокинулась на
князя: он схватил его за
плечо, и смотрел на него молча, мстительно и ненавистно, как бы не в силах выговорить слово.
Записка была написана наскоро и сложена кое-как, всего вероятнее, пред самым выходом Аглаи на террасу. В невыразимом волнении, похожем на испуг,
князь крепко зажал опять в руку бумажку и отскочил поскорей от окна, от света, точно испуганный вор; но при этом движении вдруг плотно столкнулся с одним господином, который очутился прямо у него за
плечами.
— Да чуть ли еще не бранила вас,
князь. Простите, пожалуйста. Фердыщенко, вы-то как здесь, в такой час? Я думала, по крайней мере хоть вас не застану. Кто? Какой
князь? Мышкин? — переспросила она Ганю, который между тем, все еще держа
князя за
плечо, успел отрекомендовать его.
Но Лизавета Прокофьевна не удостоила взглянуть на него. Она стояла гордо, выпрямившись, закинув голову и с презрительным любопытством рассматривала «этих людишек». Когда Ипполит кончил, генерал вскинул было
плечами; она гневно оглядела его с ног до головы, как бы спрашивая отчета в его движении, и тотчас оборотилась к
князю.
Два давешних глаза, те же самые, вдруг встретились с его взглядом. Человек, таившийся в нише, тоже успел уже ступить из нее один шаг. Одну секунду оба стояли друг перед другом почти вплоть. Вдруг
князь схватил его за
плечи и повернул назад, к лестнице, ближе к свету: он яснее хотел видеть лицо.
Келлер уверял потом, что Ипполит еще и прежде всё держал эту руку в правом кармане, еще когда говорил с
князем и хватал его левою рукой за
плечо и за воротник, и что эта-то правая рука в кармане, уверял Келлер, и зародила в нем будто бы первое подозрение.
Она тихо подошла к нему и тронула его за
плечо;
князь в недоумении посмотрел на нее и почти с минуту как бы припоминал; но припомнив и всё сообразив, он вдруг пришел в чрезвычайное волнение.
Все устремили взгляды на Птицына, читавшего письмо. Общее любопытство получило новый и чрезвычайный толчок. Фердыщенку не сиделось; Рогожин смотрел в недоумении и в ужасном беспокойстве переводил взгляды то на
князя, то на Птицына. Дарья Алексеевна в ожидании была как на иголках. Даже Лебедев не утерпел, вышел из своего угла, и, согнувшись в три погибели, стал заглядывать в письмо чрез
плечо Птицына, с видом человека, опасающегося, что ему сейчас дадут за это колотушку.
Разбитной (пожимая
плечами, к Налетову).
Князь сейчас должен выйти: у старика, знаете, изжога сделалась — покушать он любит, так насилу дышит…
Василий Николаич окончательно разгоняет мою хандру своим добродушием, которому"пальца в рот не клади"; супруга его, очень живая и бойкая дама, приносит мне истинное утешение рассказами о давешнем приеме
князя Льва Михайловича; детки их, живостью и юркостью пошедшие в maman, а добродушием и тонкою наблюдательностью в papa, взбираются мне на
плечи и очень серьезно убеждаются, что я лошадка, а совсем не надворный советник.
Все именно так и случилось, как предначертала Софья Михайловна. За лето Верочка окрепла и нагуляла
плечи, не слишком наливные, но и не скаредные — как раз в меру. В декабре, перед рождеством, Братцевы дали первый бал. Разумеется, Верочка была на нем царицей, и
князь Сампантрё смотрел на нее из угла и щелкал языком.
Ввел ее
князь, взял на руки и посадил, как дитя, с ногами в угол на широкий мягкий диван; одну бархатную подушку ей за спину подсунул, другую — под правый локоток подложил, а ленту от гитары перекинул через
плечо и персты руки на струны поклал. Потом сел сам на полу у дивана и, голову склонил к ее алому сафьянному башмачку и мне кивает: дескать, садись и ты.
— Adieu, — повторила Полина, и когда
князь стал целовать у нее руку, она не выдержала, обняла его и легла к нему головой на
плечо. По щекам ее текли в три ручья слезы.
— О-то, мерзавцы! — воскликнул
князь, пожимая
плечами.
Князь отвечал ей только пожатием
плеч.
— Чем же я,
князь, могу обидеться, когда это показывает только ваше участие ко мне! — возразил, пожав
плечами, Калинович.
Заслышав намеки об утренних происшествиях, он стал как-то беспокойно повертываться, уставился было на
князя, видимо пораженный его торчащими вперед, густо накрахмаленными воротничками; потом вдруг точно вздрогнул, заслышав голос и завидев вбежавшего Петра Степановича, и, только что Степан Трофимович успел проговорить свою сентенцию о социалистах, вдруг подошел к нему, толкнув по дороге Лямшина, который тотчас же отскочил с выделанным жестом и изумлением, потирая
плечо и представляясь, что его ужасно больно ушибли.
Бал же предполагался такой блистательный, непомерный; рассказывали чудеса; ходили слухи о заезжих
князьях с лорнетами, о десяти распорядителях, всё молодых кавалерах, с бантами на левом
плече; о петербургских каких-то двигателях; о том, что Кармазинов, для приумножения сбору, согласился прочесть «Merci» в костюме гувернантки нашей губернии; о том, что будет «кадриль литературы», тоже вся в костюмах, и каждый костюм будет изображать собою какое-нибудь направление.
В большой кремлевской палате, окруженный всем блеском царского величия, Иван Васильевич сидел на престоле в Мономаховой шапке, в золотой рясе, украшенной образами и дорогими каменьями. По правую его руку стоял царевич Федор, по левую Борис Годунов. Вокруг престола и дверей размещены были рынды, в белых атласных кафтанах, шитых серебром, с узорными топорами на
плечах. Вся палата была наполнена
князьями и боярами.
— Хитер же ты, брат! — перебил Перстень, ударив его по
плечу и продолжая смеяться, — только меня-то напрасно надувать вздумал! Садись с нами, — прибавил он, придвигаясь к столу, — хлеб да соль! На тебе ложку, повечеряем; а коли можно помочь
князю, я и без твоих выдумок помогу. Только как и чем помочь? Ведь князь-то в тюрьме сидит?
— А помнишь ли, Никитушка, — продолжал он, обняв
князя одною рукой за
плеча, — помнишь ли, как ты ни в какой игре обмана не терпел? Бороться ли с кем начнешь али на кулачках биться, скорей дашь себя на землю свалить, чем подножку подставишь или что против уговора сделаешь. Все, бывало, снесешь, а уж лукавства ни себе, ни другим не позволишь!
Поздравив меня с высоким саном и дозволив поцеловать себя в
плечо (причем я, вследствие волнения чувств, так крепко нажимал губами, что даже
князь это заметил), он сказал: „Я знаю, старик (я и тогда уже был оным), что ты смиренномудрен и предан, но главное, об чем я тебя прошу и даже приказываю, — это: обрати внимание на возрастающие успехи вольномыслия!“ С тех пор слова сии столь глубоко запечатлелись в моем сердце, что я и ныне, как живого, представляю себе этого сановника, высокого и статного мужчину, серьезно и важно предостерегающего меня против вольномыслия!
И изрек Боян, чем кончить речь
Песнотворцу
князя Святослава:
«Тяжко, братья, голове без
плеч,
Горько телу, коль оно безглаво».
Мрак стоит над Русскою землей:
Горько ей без Игоря одной.
Бабушка и для архиерейского служения не переменила своего места в церкви: она стояла слева за клиросом, с ней же рядом оставалась и maman, а сзади, у ее
плеча, помещался приехавший на это торжество дядя,
князь Яков Львович, бывший тогда уже губернским предводителем. Нас же, маленьких детей, то есть меня с сестрою Nathalie и братьев Аркадия и Валерия, бабушка велела вывесть вперед, чтобы мы видели «церемонию».
Князь при этом пожал
плечами и немного усмехнулся.
— Теперь, конечно, давайте! Не с голоду же умирать! — отвечала Елена, пожимая
плечами. — Не думала я так повести жизнь, — продолжала она почти отчаянным голосом, — и вы, по крайней мере, — отнеслась она к
князю, — поменьше мне давайте!.. Наймите мне самую скромную квартиру — хоть этим отличиться немного от содержанки!
— Всего бы было удобнее… — продолжал
князь, пожимая
плечами, — если бы вы, по доброте вашей ко мне, взяли на себя это поручение.
— Я сегодня, — говорил, как бы совсем обезумев от радости,
князь, — видел картину «Ревекка», которая, как две капли, такая же красавица, как ты, только вот она так нарисована, — прибавил он и дрожащей, но сильной рукой разорвал передние застежки у платья Елены и спустил его вместе с сорочкою с
плеча.
Князь пожал на это
плечами.
— Разве ж красота женская способна так изменить человека? — сказал, пожимая
плечами, Жуквич. — А я ж полагаю, что
князь мне будет даже мстить, что я передал вам о положении моих несчастных собратов.
Сзади их тронулся
князь с Еленой, который, как ни старался в продолжение всей дороги не смотреть даже вперед, но ему, против воли его, постоянно бросалось в глаза то, что княгиня, при каждом посильнее толчке кабриолета, крепко прижималась своим
плечом к
плечу барона.
Князь после того пошел к Жиглинским. Насколько дома ему было нехорошо, неловко, неприветливо, настолько у Елены отрадно и успокоительно. Бедная девушка в настоящее время была вся любовь: она только тем день и начинала, что ждала
князя. Он приходил… Она сажала его около себя… клала ему голову на
плечо… по целым часам смотрела ему в лицо и держала в своих руках его руку.
Князь на это пожал только
плечами.
Князь, оставшись один, погрузился в размышления. Его смутили слова Елены о постигающих ее припадках: что, если эти припадки подтвердятся? Страх и радость наполнили при этой мысли сердце
князя: ему в первый раз еще предстояло это счастие; но как встретить это событие, как провести его потом в жизни? Когда Елена вошла в шляпке и бурнусе, он все еще продолжал сидеть, понурив голову, так что она принуждена была дотронуться веером до его
плеча.
Прибыв к Аделаиде Ивановне,
князь начал с того, что поцеловал ее в
плечо, а затем, слегка упомянув об ее письме, перешел к воспоминаниям о том, как покойная мать его любила Аделаиду Ивановну и как, умирая, просила ее позаботиться об оставляемых ею сиротах, а в том числе и о нем —
князе.
Князь говорил мне, что и он тоже будет работать и что, заработав денег, мы поедем морем до Батума. В Батуме у него много знакомых, и он сразу найдёт мне место дворника или сторожа. Он хлопал меня по
плечу и покровительственно говорил, сладко прищёлкивая языком...
Великий
князь взял Брянчанинова за
плечо и поставил его за спинкою кресла государыни, а сам тихо обнял супругу и, поцеловав ее в голову, сказал ей по-французски...