Неточные совпадения
«Устроился и — конфузится, — ответил Самгин этой тишине, впервые находя
в себе благожелательное чувство к брату. — Но — как запуган идеями русский интеллигент», — мысленно усмехнулся он. Думать о брате нечего было, все — ясно!
В газете сердито
писали о войне, Порт-Артуре, о расстройстве транспорта, на шести столбцах фельетона кто-то восхищался стихами Бальмонта, цитировалось его
стихотворение «Человечки...
Полежаев студентом
в университете был уже известен своими превосходными
стихотворениями. Между прочим,
написал он юмористическую поэму «Сашка», пародируя «Онегина».
В ней, не стесняя себя приличиями, шутливым тоном и очень милыми стихами задел он многое.
Каждая «среда» с той поры имела свой протокол… Крупные имена сверкали
в этих протоколах под рисунками, отражавшими быт современности. Кроме художников,
писали стихи поэты. М. А. Лохвицкая, Е. А. Буланина,
В. Я. Брюсов записали на протоколах по нескольку
стихотворений.
В восстании против окружающей действительности он
написал стихотворение,
в котором есть строки...
А Пущин не
писал бы
в сентябре 1841 г., что
стихотворения, опубликованные
в мае, нигде не напечатаны: майский номер «Современника» мог быть уже
в сентябре
в Сибири, а тем более
в ноябре.]
— Я больше перелагаю-с, — подхватил Салов, — и для первого знакомства, извольте, я скажу вам одно мое новое
стихотворение. Господин Пушкин, как, может быть, вам небезызвестно,
написал стихотворение «Ангел»: «
В дверях Эдема ангел нежный» и проч. Я на сию же тему изъяснился так… — И затем Салов зачитал нараспев...
Настенька первая встала и, сказав, что очень устала, подошла к отцу, который, по обыкновению, перекрестил ее, поцеловал и отпустил почивать с богом; но она не почивала:
в комнате ее еще долго светился огонек. Она
писала новое
стихотворение, которое начиналось таким образом...
Это была очень давнишняя мечта Александрова — сделаться поэтом или романистом. Еще
в пансионе Разумовской школы он не без труда
написал одно замечательное
стихотворение...
Написал в альбом
стихотворение и И.А. Бунин...
Один из поэтов, кажется, Петр Иванович Кичеев, на поданном ресторанном счете
написал звучное
стихотворение в десять строк, подходящее к моменту, весьма либеральное и вполне цензурное. Прочел его сидящим. Все были
в восторге, но когда поэт показал маленький секрет написанного, все разразились неудержимым хохотом.
В то время, когда газеты кричали о вечном мире, я
написал два противоположных
стихотворения — одно полное радости, что наконец-то строят «здание мира», а другое следующее...
Много рассказов
написал он во время своих поездок по рекам и озерам. Первое
стихотворение в его книжке — о рыбной ловле. Книжка и есть начало его будущего благосостояния, начало и «Московского листка».
Калерия. Очень рада. Это
стихотворение в прозе. Со временем к нему
напишут музыку.
Действительно, это был «жених из ножевой линии» и плохо преподавал русский язык. Мне от него доставалось за стихотворения-шутки, которыми занимались
в гимназии двое: я и мой одноклассник и неразлучный друг Андреев Дмитрий. Первые силачи
в классе и первые драчуны, мы вечно ходили
в разорванных мундирах, дрались всюду и
писали злые шутки на учителей. Все преступления нам прощались, но за эпиграммы нам тайно мстили, придираясь к рваным мундирам.
Я потерял такую драгоценную для охотника, особенно
в такое раннее весеннее время, добычу, что буквально был
в отчаянии, да и до сих пор не могу вспомнить этой потери равнодушно, хотя впоследствии утешил себя тем, что
написал идиллию «Рыбачье горе»… […идиллию «Рыбачье горе» —
стихотворение С. Т. Аксакова «Рыбачье горе», см. стр. 258 наст. тома.]
А так как библиограф еще
в юности
написал об этом
стихотворении реферат, который постоянно носил с собою, то он тут же вынул его из кармана и прочитал.
— А сколько я
писал прежде о любви! — зашамкал старичок. — Раз я
в одном из моих
стихотворений, описывая даму, говорю, что ее черные глаза загорелись во лбу, как два угля, и мой приятель мне печатно возражает, что глаза не во лбу, а подо лбом и что когда они горят, так должны быть красные, а не черные!.. Кто из нас прав, спрашиваю?
Я
написал несколько
стихотворений и статью
в прозе, под названием «Дружба», и показал моему другу Александру, который их одобрил, но сделал несколько критических замечаний, показавшихся мне, однако, неосновательными.
Писал Аполлон и лирические
стихотворения, выражавшие отчаяние юноши по случаю отсутствия
в нем поэтического таланта.
Видно, та же тоска, которая вынуждала меня читать подобные надписи, вынуждала других
писать их. Память сохранила мне одну из них, прочтенную на окне подольской гостиницы. Начала
стихотворения я не помню; это было описание разнородных порывов, возникающих
в душах путешественников; оно заключалось словами...
Тогда же я
написал и напечатал
в «Вестнике Европы» стихи «Уральский казак» (истинное происшествие) — слабое и бледное подражание «Черной шали» Пушкина, и «Элегию
в новом вкусе» — протест против туманно-мечтательных
стихотворений, порожденных подражанием Жуковскому, и, наконец, «Послание к кн.
Где первоначально были помещены такие-то стихи, какие
в них были опечатки, как они изменены при последних изданиях, кому принадлежит подпись А или
В в таком-то журнале или альманахе,
в каком доме бывал известный писатель, с кем он встречался, какой табак курил, какие носил сапоги, какие книги переводил по заказу книгопродавцев, на котором году
написал первое
стихотворение — вот важнейшие задачи современной критики, вот любимые предметы ее исследований, споров, соображений.
(58) Видно, однако ж, что
в свое время княгиня Дашкова всего более известна была своими
стихотворениями.
В словаре Новикова читаем: «Княгиня Дашкова…
писала стихи; из них некоторые, весьма изрядные, напечатаны
в ежемесячном сочинении «Невинное упражнение» 1763 года,
в Москве. Впрочем, она почитается за одну из ученых российских дам и любительницу свободных наук» («Опыт исторического словаря о российских писателях» Новикова, 1772, стр. 55).
Только у Новикова находим упоминание о Николае Раздеришине, который, «будучи
в Сухопутном кадетском корпусе,
писал разные
стихотворения, по большей части сатирические,
в которых весьма много соли, остроты и хороших замыслов; но они не напечатаны».
Этим-то и объясняется, что
в последнее время он стал
писать стихотворения: «Клеветникам России» и т. п., имевшие, может быть, прекрасную художественную отделку, но по своей мысли все-таки назначенные «для немногих», а никак не для большинства публики.
В этом
стихотворении совсем еще не видно той силы оригинальности и меткости выражения, которыми отличаются лучшие песни Кольцова.
В самом содержании заметна немножко томная сентиментальность, какою отличались тогда Мерзляков, Дельвиг и др. и какой впоследствии совсем не находим у Кольцова. Но стихи и здесь уже довольно гладки, особенно для 1825 г., когда и Пушкин не
написал еще лучших своих произведений, и Лермонтова не было, и вообще механизм стиха не был еще так упрощен, как теперь.
В Москве Кольцов опять отдохнул душою среди своих старых друзей и с ужасом думал о возвращении
в Воронеж. «Если бы вы знали, —
писал он
в Петербург к Белинскому, — как не хочется мне ехать домой: так холодом и обдает при мысли ехать туда, а надо ехать — необходимость, железный закон». Поэтому он и по окончании дел еще несколько времени жил
в Москве и радостно встретил с друзьями новый, 1841, год. Через год он грустно вспоминает об этом
в стихотворении на новый, 1842, год...
Человек, конечно, все-таки виден, — ведь и
в остове
стихотворения можно разобрать до некоторой степени, какого полета поэт мог
написать его; уцелеют, пожалуй, и несколько удачных страниц, как внезапно сложившийся стих попадает
в черновой набросок.
Он
написал в этом роде много
стихотворений, вероятно втрое более, чем их напечатано; все они, лишенные прежнего огня, замененного иногда нескромностью картин, производили неприятное впечатление.
Он уже заглушал
в себе некоторые из прежних сердечных звуков, называя их следствием безумства, лени и страстей; он уже позволил себе
в одном
стихотворении назвать наглецом Наполеона [Подразумеваются строки из
стихотворения «Клеветникам России» (1831):], о котором сам
писал за десять лет...
Поэтом, и даже просто стихотворцем — я не был.
В Дерпте я кое-что переводил и
написал даже несколько
стихотворений, которые моим товарищам очень нравились. Но это не развилось. Серьезно я никогда
в это не уходил.
Если первое мое
стихотворение было плодом трезвого и очень напряженного труда, то второе было написано
в состоянии самого подлинного и несомненного вдохновения. Дело было так. Я перечитывал «Дворянское гнездо» Тургенева. Помните, как теплою летнею ночью Лаврецкий с Леммом едут
в коляске из города
в имение Лаврецкого? Едут и говорят о музыке. Лаврецкий уговаривает Лемма
написать оперу. Лемм отвечает, что для этого он уже стар.
И вот однажды
пишут мне из дома, из Тулы, что одна знакомая Конопацких читала
в старом номере журнала «Модный свет»
стихотворение В. Викентьева «Раздумье».
В другом
стихотворении из цикла «На поле Куликовом» он
пишет...
Девица, подражая польской импровизаторше Деотыме,
написала много маленьких и очень плохих
стихотворений, которые были ею изданы
в одной книжечке под заглавием: «Чувства патриотки».
Скажите вы мне, поэты, кто вдохновлял вас и вливал
в ваши холодные жилы огонь, когда вы
в прекрасные лунные ночи, возвратившись из rendez-vous, садились за стол и
писали стихотворения, которые частью вам возвращались редакцией, частью же, за недостатком материала, печатались, претерпев значительное сокращение?
Печорин
писал в одном своем
стихотворении...
В 1864 году, во время работы над «Войной и миром», Толстой
пишет Софье Андреевне: «Ты, глупая, со своими неумственными интересами, мне сказала истинную правду. Все историческое не клеится и идет вяло».
В 1878 году он
пишет Фету: «Прочтя ваше
стихотворение, я сказал жене: «
стихотворение Фета прелестно, но одно слово нехорошо». Она кормила и суетилась, но за чаем, успокоившись, взяла читать и тотчас же указала на то слово, которое я считаю нехорошим: «как боги».