Неточные совпадения
Метров
передал известные ему из верного источника слова, будто бы сказанные по этому случаю
Государем и одним из министров.
Справедливый
государь Александр Благословенный разоблачил его притворство, сослал в Сибирь, а в поношение ему велел изобразить его полуголым, в рубище, с протянутой рукой и поставить памятник
перед театром, — не притворяйся, шельма!
Из канцелярии Сената Нехлюдов поехал в комиссию прошений к имевшему в ней влияние чиновнику барону Воробьеву, занимавшему великолепное помещение в казенном доме. Швейцар и лакей объявили строго Нехлюдову, что видеть барона нельзя помимо приемных дней, что он нынче у
государя императора, а завтра опять доклад. Нехлюдов
передал письмо и поехал к сенатору Вольфу.
Другая записка была от бывшего товарища Нехлюдова, флигель-адъютанта Богатырева, которого Нехлюдов просил лично
передать приготовленное им прошение от имени сектантов
государю. Богатырев своим крупным, решительным почерком писал, что прошение он, как обещал, подаст прямо в руки
государю, но что ему пришла мысль: не лучше ли Нехлюдову прежде съездить к тому лицу, от которого зависит это дело, и попросить его.
Чиновник по особым поручениям, дежуривший в приемной, расспросил Нехлюдова об его деле и, узнав, что Нехлюдов взялся
передать прошение сектантов
государю, спросил его, не может ли он дать просмотреть прошение.
— Батюшка, Аркадий Павлыч, — с отчаяньем заговорил старик, — помилуй, заступись, — какой я грубиян? Как
перед Господом Богом говорю, невмоготу приходится. Невзлюбил меня Софрон Яковлич, за что невзлюбил — Господь ему судья! Разоряет вконец, батюшка… Последнего вот сыночка… и того… (На желтых и сморщенных глазах старика сверкнула слезинка.) Помилуй,
государь, заступись…
— «Если эта причина достаточна, то я предлагаю кучера Илью Байкова, — заметил секретарь, — он не только близок к
государю, но сидит
перед ним».
Стон ужаса пробежал по толпе: его спина была синяя полосатая рана, и по этой-то ране его следовало бить кнутом. Ропот и мрачный вид собранного народа заставили полицию торопиться, палачи отпустили законное число ударов, другие заклеймили, третьи сковали ноги, и дело казалось оконченным. Однако сцена эта поразила жителей; во всех кругах Москвы говорили об ней. Генерал-губернатор донес об этом
государю.
Государь велел назначить новый суд и особенно разобрать дело зажигателя, протестовавшего
перед наказанием.
— Слышал я,
государь мой, — говорил он однажды, — что братец ваш еще кавалерию изволил получить. Стар, батюшка, становлюсь, скоро богу душу отдам, а ведь не сподобил меня господь видеть братца в кавалерии, хоть бы раз
перед кончиной лицезреть их в ленте и во всех регалиях!
— Мое, — говорит, — теперь дело вдовье, и мне никакие забавы не обольстительны, — а вернувшись в Петербург,
передала эту диковину со всеми иными драгоценностями в наследство новому
государю.
И представлял
государю, что у аглицких мастеров совсем на всё другие правила жизни, науки и продовольствия, и каждый человек у них себе все абсолютные обстоятельства
перед собою имеет, и через то в нем совсем другой смысл.
Государь этого не знал до самого приезда в Россию, а уехали они скоро, потому что у
государя от военных дел сделалась меланхолия и он захотел духовную исповедь иметь в Таганроге у попа Федота [«Поп Федот» не с ветра взят: император Александр Павлович
перед своею кончиною в Таганроге исповедовался у священника Алексея Федотова-Чеховского, который после того именовался «духовником его величества» и любил ставить всем на вид это совершенно случайное обстоятельство.
— Вот иди теперь сам, такой-этакой,
перед очами
государю отвечай.
В продолжение всей речи ни разу не было упомянуто о
государе: это небывалое дело так поразило и понравилось императору Александру, что он тотчас прислал Куницыну владимирский крест — награда, лестная для молодого человека, только что возвратившегося,
перед открытием Лицея, из-за границы, куда он был послан по окончании курса в Педагогическом институте, и назначенного в Лицей на политическую кафедру.
Позвал честной купец меньшую дочь и стал ей все рассказывать, все от слова до слова, и не успел кончить речи своей, как стала
перед ним на колени дочь меньшая, любимая и сказала: «Благослови меня,
государь мой батюшка родимый: я поеду к зверю лесному, чуду морскому и стану жить у него.
Захотелось ей осмотреть весь дворец, и пошла она осматривать все его палаты высокие, и ходила она немало времени, на все диковинки любуючись; одна палата была краше другой, и все краше того, как рассказывал честной купец,
государь ее батюшка родимый; взяла она из кувшина золоченого любимый цветочик аленькой, сошла она в зеленые сады, и запели ей птицы свои песни райские, а деревья, кусты и цветы замахали своими верхушками и ровно
перед ней преклонилися; выше забили фонтаны воды и громче зашумели ключи родниковые; и нашла она то место высокое, пригорок муравчатый, на котором сорвал честной купец цветочик аленькой, краше которого нет на белом свете.
— Нет, не был! Со всеми с ними дружен был, а тут как-то
перед самым их заговором, на счастье свое, перессорился с ними! Когда
государю подали список всех этих злодеев, первое слово его было: «А Коптин — тут, в числе их?» — «Нет», — говорят. — «Ну, говорит, слава богу!» Любил, знаешь, его, дорожил им. Вскоре после того в флигель-адъютанты было предложено ему — отказался: «Я, говорит, желаю служить отечеству, а не на паркете!» Его и послали на Кавказ: на, служи там отечеству!
Через несколько времени профессор словесности уничтожил
перед своими слушателями все проходимые ими прежде риторики, говоря: «Милостивые
государи!
Это дикое существо не понимает иногда ничего, ни где он живет, ни какой он нации, есть ли бог, есть ли
государь; даже такие
передают об них вещи, что невероятно слышать, и, однако ж, всё факты.
Здесь я командую, и я отвечаю
перед Богом и
государем!
— Мне, милостивый
государь, чужого ничего не надобно, — продолжала она, садясь возле меня на лавке, — и хотя я неимущая, но, благодарение богу, дворянского своего происхождения забыть не в силах… Я имею счастие быть лично известною вашим папеньке-маменьке… конечно,
перед ними я все равно, что червь пресмыкающий, даже меньше того, но как при всем том я добродетель во всяком месте, по дворянскому моему званию, уважать привыкла, то и родителей ваших не почитать не в силах…
— Да-с, не люблю, — продолжал строго господин с усами, бегло взглянув на господина без усов, как будто приглашая его полюбоваться на то, как он будет обрабатывать меня, — не люблю-с, милостивый
государь, и тех, которые так невежливы, что приходят курить вам в нос, и тех не люблю. — Я тотчас же сообразил, что этот господин меня распекает, но мне казалось в первую минуту, что я был очень виноват
перед ним.
— Мне наш частный пристав
передавал, что сам
государь повелел господина Лябьева только выслать на жительство в Тобольскую губернию.
— Всякого бывало, великий
государь! — проговорил он вполголоса. — Виноваты
перед твоею царскою милостью!
—
Государь, — продолжал, возвышая голос, Морозов, — новый шут твой
перед тобою.
— Потому,
государь, что не выслушал ты Серебряного, не дал ему очиститься
перед тобою и не спросил его даже, за что он хотел повесить Хомяка?
—
Государь, — сказал он, — я виноват
перед тобой, ты не дозволял мне увезти боярыню.
— Надёжа-государь! — сказал он дерзко, тряхнув головою, чтобы оправить свои растрепанные кудри, — надёжа-государь. Иду я по твоему указу на муку и смерть. Дай же мне сказать тебе последнее спасибо за все твои ласки! Не умышлял я на тебя ничего, а грехи-то у меня с тобою одни! Как поведут казнить меня, я все до одного расскажу
перед народом! А ты, батька игумен, слушай теперь мою исповедь!..
— Оборони бог, родимые! Коней можно привязать, чтоб не ели травы; одну ночку не беда, и так простоят! А вас,
государи, прошу покорно, уважьте мою камору; нет в ней ни сена, ни соломы, земля голая. Здесь не то, что постоялый двор. Вот только, как будете спать ложиться, так не забудьте
перед сном прочитать молитву от ночного страха… оно здесь нечисто!
— Скажи ему, — сказал Воронцов переводчику (он говорил «ты» молодым офицерам), — что наш
государь так же милостив, как и могуществен, и, вероятно, по моей просьбе простит его и примет в свою службу.
Передал? — спросил он, глядя на Хаджи-Мурата. — До тех же пор, пока получу милостивое решение моего повелителя, скажи ему, что я беру на себя принять его и сделать ему пребывание у нас приятным.
Таково, милостивые
государи, значение труда в общей государственной системе, и я совершенно счастлив, что имею честь объяснять это
перед вами, как
перед естественными его представителями.
В этом самом мундире он был при деле и в нем же, когда случалось, предстоял
перед старшими военными лицами, великими князьями и самим
государем.
— Прежде нежели приступлю к изложению обстоятельств настоящего дела, милостивые
государи, считаю долгом кратко изложить
перед вами, какие взгляды имело древнее римское законодательство на воровство вообще…
Государь, я не устал;
Но вы меня смутили.
Перед вами
Я б не хотел сознаться, но меня...
Ты здесь! ты, ты мне смел!..
Ты мог отцу такое слово молвить!..
Я лгу! и
перед нашим
государем!..
Мне, мне… иль уж не рыцарь я?
Я,
государь?
Я как теперь вас вижу. О, вы были
Ребенок резвый. Мне покойный герцог
Говаривал: Филипп (он звал меня
Всегда Филиппом), что ты скажешь? а?
Лет через двадцать, право, ты да я,
Мы будем глупы
перед этим малым…
Пред вами, то есть…
Но мы увидели его скоро.
Перед Плоешти нам сказали, что в этом городе нас будет смотреть
государь.
Я шел сбоку, старался больше всего не сбиться с ноги, держать равнение и думал о том, что если
государь со своей свитой будет стоять с моей стороны, то мне придется пройти
перед его глазами и очень близко от него.
Скоро стали наполняться и они, кроме последних двух рядов кресел, которые наполнились вдруг
перед самым приездом
государя.
—
Государь удовлетворил вашу просьбу. По вашему желанию, вам назначен другой врач. Отправьтесь на Михайловскую площадь, в дом Жербина, там живет главный доктор учреждений императрицы Марии.
Государь ему поручил вас, и я ему уже
передал историю вашей болезни.
—
Государю совсем не вовремя,
перед самым его отъездом на развод, подали печальное известие.
Он приехал в лагерь по личному приказанию
государя, чтобы видеть Николая Фермора, и остался очень недоволен, что не нашел больного. Зато он оставил записку, в которой писал, что «сегодня от был экстренно вытребован
государем императором, которому благоугодно было
передать на его попечение Николая Фермора, и ввиду этого он, д-р Мандт, просит Пв. Ф. Ф-ра, как только он возвратится в лагерь и в какое бы то ни было время, тотчас пожаловать к нему для личных объяснений».
— Что же такое опечалило
государя перед разводом?
— Милостивый
государь! — отвечал он задыхаясь, — вы едва меня сегодня не задавили, да, меня, который
перед вами… и этим хвастаетесь, вам весело! — а по какому праву? потому что у вас есть рысак, белый султан? золотые эполеты?
Ну, гости дорогие,
перед сном —
По чарочке! Во здравье
государя!
Да что, царь-государь,
Не знаю, как тебе и доложить!
На Балчуге двух смердов захватили
Во кружечном дворе. Они тебя
Перед толпой негодными словами
Осмелилися поносить.
Свет-государь! Прости меня, в чем я
Грешна
перед тобой!
Где, батюшка, нам это понимать!
Родитель мой служил царю Ивану
По простоте. Усердие его
Царь жаловал. А ты меня посватал,
Чтобы к царю Ивану ближе стать.
Что ж? Удалось. Ты царским свояком,
Ты шурином стал царским, а потом
Правителем, а ныне
государем.
Где ж дочери Скуратова Малюты
Указывать тебе!
Перед тобой
Поклонную я голову держать
Всегда должна. Прости же,
государь,
Прости меня за глупую мою,
За бабью речь. Вперед, отец, не буду!
Иван Михайлович(распечатывая письмо).Господа, мне слишком тяжело. Пожалейте меня! Я знаю, что я виноват. Скрывать нечего… Я не могу читать… Читайте хоть вы. (Пробегает письмо и
передает шаферу.) Читайте… Постойте, эй! (Лакею.)Четверню серых в коляску! Да скажи Фильке-кучеру, что коли через минуту не будет подана, я у него ни одного зуба во рту не оставлю. Все выбью. Вот при народе говорю, а там суди меня бог и великий
государь! Нет, прошло ваше время! Ну, читайте.
И только насилу
перед самым утром, с этими нелегкими мыслями, у себя в кабинете в кресле задремал, как вдруг слышу в передней возле двери шум и пререкание, жена кого-то упрашивает повременить, говорит, что я только сейчас заснул; а тот, чужой голос, настаивает, чтобы тотчас разбудить и точно как будто имя
государя мне послышалось.