Неточные совпадения
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на
чай и сахар. Если ж и были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на
пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
Городничий. Полно вам, право, трещотки какие! Здесь нужная вещь: дело идет о жизни человека… (К Осипу.)Ну что, друг, право, мне ты очень нравишься. В дороге не мешает, знаешь, чайку выпить лишний стаканчик, — оно теперь холодновато. Так вот тебе
пара целковиков на
чай.
Смеркалось; на столе, блистая,
Шипел вечерний самовар,
Китайский чайник нагревая;
Под ним клубился легкий
пар.
Разлитый Ольгиной рукою,
По чашкам темною струею
Уже душистый
чай бежал,
И сливки мальчик подавал;
Татьяна пред окном стояла,
На стекла хладные дыша,
Задумавшись, моя душа,
Прелестным пальчиком писала
На отуманенном стекле
Заветный вензель О да Е.
Десять дней «Секрет» выгружал чесучу, кофе и
чай, одиннадцатый день команда провела на берегу, в отдыхе и винных
парах; на двенадцатый день Грэй глухо затосковал, без всякой причины, не понимая тоски.
В пустоватой комнате голоса звучали неестественно громко и сердито, люди сидели вокруг стола, но разобщенно, разбитые на группки по два, по три человека. На столе в облаке
пара большой самовар, слышен запах углей,
чай порывисто, угловато разливает черноволосая женщина с большим жестким лицом, и кажется, что это от нее исходит запах углекислого газа.
В углу возвышался, как идол, огромный, ярко начищенный самовар, фыркая
паром; испанка, разливая
чай по стаканам, говорила...
Она величественно отошла в угол комнаты, украшенный множеством икон и тремя лампадами, села к столу, на нем буйно кипел самовар, исходя обильным
паром, блестела посуда, комнату наполнял запах лампадного масла, сдобного теста и меда. Самгин с удовольствием присел к столу, обнял ладонями горячий стакан
чая. Со стены, сквозь запотевшее стекло, на него смотрело лицо бородатого царя Александра Третьего, а под ним картинка: овечье стадо пасет благообразный Христос, с длинной палкой в руке.
Он объявил, что за полтора пиастра в сутки дает комнату со столом, то есть с завтраком, обедом, ужином; что он содержит также и экипажи; что коляска и
пара лошадей стоят в день два пиастра с половиной, а за полдня пиастр с четвертью; что завтракают у него в десять часов, обедают в четыре, а
чай пьют и ужинают в восемь.
Он просыпается по будильнику. Умывшись посредством машинки и надев вымытое
паром белье, он садится к столу, кладет ноги в назначенный для того ящик, обитый мехом, и готовит себе, с помощью
пара же, в три секунды бифштекс или котлету и запивает
чаем, потом принимается за газету. Это тоже удобство — одолеть лист «Times» или «Herald»: иначе он будет глух и нем целый день.
Перед рассветом с моря потянул туман. Он медленно взбирался по седловинам в горы. Можно было ждать дождя. Но вот взошло солнце, и туман стал рассеиваться. Такое превращение
пара из состояния конденсации в состояние нагретое, невидимое, в Уссурийском крае всегда происходит очень быстро. Не успели мы согреть
чай, как от морского тумана не осталось и следа; только мокрые кустарники и трава еще свидетельствовали о недавнем его нашествии.
Он прикрикнул на китайцев, те сразу засуетились и тотчас подали мне
чай и булочки, испеченные на
пару.
Тут всего было: танцовали в 16
пар, и только в 12
пар, зато и в 18, одну кадриль даже в 20
пар; играли в горелки, чуть ли не в 22
пары, импровизировали трое качелей между деревьями; в промежутках всего этого пили
чай, закусывали; с полчаса, — нет, меньше, гораздо меньше, чуть ли не половина компании даже слушала спор Дмитрия Сергеича с двумя студентами, самыми коренными его приятелями из всех младших его приятелей; они отыскивали друг в друге неконсеквентности, модерантизм, буржуазность, — это были взаимные опорочиванья; но, в частности, у каждого отыскивался и особенный грех.
После
чаю хозяйка предлагает молодежи протанцевать; за старые клавикорды усаживают одну из гувернанток, и
пары танцующих с шумом расстанавливаются вдоль и поперек большой залы.
Сколько часов работали половые, носясь по залам, с кухни и на кухню, иногда находящуюся внизу, а зал — в третьем этаже, и учесть нельзя. В некоторых трактирах работали чуть не по шестнадцати часов в сутки. Особенно трудна была служба в «простонародных» трактирах, где подавался
чай — пять копеек
пара, то есть
чай и два куска сахару на одного, да и то заказчики экономили.
— Ну и спрашивай себе. За
чай и за цигарку заплати сам. И заемщик должен себе спросить
чаю, тоже
пару, за шесть копеек. А если спросит полпорции за тридцать копеек или закажет вина или селянку — разговоры кончены...
— Жаль, не было тебя! — сказал Павел Андрею, который хмуро смотрел в свой стакан
чая, сидя у стола. — Вот посмотрел бы ты на игру сердца, — ты все о сердце говоришь! Тут Рыбин таких
паров нагнал, — опрокинул меня, задавил!.. Я ему и возражать но мог. Сколько в нем недоверия к людям, и как он их дешево ценит! Верно говорит мать — страшную силу несет в себе этот человек!..
Хозяин, он же и Архип, мужик, раздувшийся от чрезмерного употребления
чая, с румяным лицом, украшенным окладистою бородкой и
парою маленьких и веселых глаз, в одной александрийской рубашке, подпоясанной ниже пупка, подходит к тарантасу Ивана Онуфрича, окидывает взглядом кузов, потом нагибается и ощупывает оси и колеса, потряхивает легонько весь тарантас и говорит...
На другом столе, противоположном, помещались приношения: несколько голов и фунтиков сахару, фунта два
чаю,
пара вышитых туфлей, фуляровый платок, отрезок сукна, штука холста и пр.
Чай был горячий;
пар валил из чашки, а бедняк иззяб и дрожал, стуча зуб об зуб.
Добродушно ворчала вода в самоваре, тонко свистел
пар, вырываясь из-под крышки, в саду распевала малиновка; оттуда вливались вечерние, тёплые запахи липы, мяты и смородины, в горнице пахло крепким
чаем, душистым, как ладан, берёзовым углём и сдобным тестом. Было мирно, и душа мальчика, заласканная песнью, красками и запахами догоравшего дня, приветно и виновно раскрывалась встречу словам отца.
Утро; старик сидит за чайным столом и кушает
чай с сдобными булками; Анна Ивановна усердно намазывает маслом тартинки, которые незабвенный проглатывает тем с большею готовностью, что, со времени выхода в отставку, он совершенно утратил инстинкт плотоядности. Но мысль его блуждает инде; глаза, обращенные к окошкам, прилежно испытуют пространство, не покажется ли вдали
пара саврасок, влекущая старинного друга и собеседника. Наконец старец оживляется, наскоро выпивает остатки молока и бежит к дверям.
«Беги, купи мне штоф водки, цельную колбасу, кренделей,
пару пива, четверку
чаю и фунт сахару… Вот тебе деньги», — и дает копейку.
Мы пили
чай, второй раз разговелись, чтобы поддержать компанию старику, изображавшему хозяина дома. На другой день я принес свой чемодан из соседних номеров Голяшкина, излюбленных актерами. Федор вынул черную
пару и белую полотняную и повесил в гардероб.
— Да разве вы не знаете старинной пословицы: по Сеньке шапка? Мы с вами и в землянке выпаримся, а для его императорского величества — как не истопить всего Кремля?.. и нечего сказать: баня славная!..
Чай, стены теперь раскалились, так и пышут. Москва-река под руками: поддавай только на эту каменку, а уж за
паром дело не станет.
Никита ничего не сказал, но только покачал головой и, осторожно вылив
чай на блюдечко, стал греть о
пар свои, с всегда напухшими от работы пальцами, руки. Потом, откусив крошечный кусочек сахару, он поклонился хозяевам и проговорил...
Заходя то в тот, то в другой, он, наконец, нашел парня, который знал усадьбу Чурилино, но самого парня еще надобно было отыскать: он пил где-то в харчевне
чай с земляками, так что только в вечерни выехала к услугам Иосафа, там, откуда-то с задов, телега, запряженная
парою буланых лошадей.
Вишь, староста приехал, да обоз с дровами, что ли, пришел, так он и пошел в трактир принимать; самый вредный человек и преалчный, никакой совести нет,
чаю пары две выпьет с французской водкой как следует, да потребует бутылку белого, рыбы, икры; как чрево выносит, небось седьмой десяток живет, да ведь что, матушка, какой неочестливый, и сына-то своего приведет, и того угощай.
Пронзительный звонок возвестил час вечернего
чая. Поднялся невообразимый шум, суматоха. Девочки торопливо становились в
пары. Я же осталась, не двигаясь, на прежнем месте.
Умыться надо было над шайкой, в сенях. Полотенце нашлось в буфете.
Чаю принесли ему «три
пары» с кусочком лимона и с сухими-сухими баранками. Платье нечем было вычистить: у хозяев водилась щетка, да хозяева еще спали.
— Нет-с. Позвольте, Абрам Ильич! — робко сказал адъютант, — ничего-с на
чай и сахар не останется. Bы кладете одну
пару на два года, а тут по походам панталон не наготовишься; а сапоги? я ведь почти каждый месяц
пару истреплю-с. Потом-с белье-с, рубашки, полотенца, подвертки — все ведь это нужно купить-с. А как сочтешь, ничего не останется-с. Это, ей-богу-с, Абрам Ильич!
И вот, при такой-то работе; утром — пустой
чай без молока, на большой перемене в гимназии —
пара пеклеванок или половина французской булки; идешь домой, — по всему телу расходится молодой, здоровый аппетит.
Кузьма. Нет, судьба, друг милый… Господин был большой, богатый, тверезый… (Тихону.)
Чай, сам, небось, видывал, как, бывалыча, тут мимо кабака в город езживал. Лошади барские, шустрые, коляска лесорная — первый сорт! Пять троек держал, братец ты мой… Лет пять назад, помню, едет тут через Микишкинский
паром и заместо пятака рупь выкидывает… Некогда, говорит, мне сдачу ждать… В-во!
— А тебе, княжна, на что знать? Ведаешь,
чай, пословицу: «Много будешь знать — скоро состаришься». С тобой на одной дорожке, авось, не столкнемся — не
пара он тебе. Не холоп он хотя, но без роду и племени… Кто он — никто не ведает.
— От меня нечего скрываться, сам,
чай, знаешь, что мне о вашей любви ведомо давно уж… Для Фимки я тебя к себе и во двор взяла… Недавно еще подумывала поженить вас и ей дать вольную…
Пара вас, не
пара, дорогой марьяж… Ты, парень красивый, видный, она тоже краля писанная… Служить бы у меня и вольные может быть стали бы…
Мы очутились в большой и ярко освещенной комнате. На столе был сервирован
чай. Две секунды после нас из трех дверей появились три
пары.
На той самой кровати, около которой раздавалось вчера одушевленное слово Лизаветы Петровны, сидит
пара: фельдшер и девушка. Он ее обнимает, она хохочет и визжит. Остальные женщины распивают
чай. Между ними тоже фельдшер. Несколько фраз, долетевших до нас, были такого сорта, какие я слышала в доме на Сенной. Лизавета Петровна была поражена! Вчера, тут же, все эти женщины выражали такое глубокое раскаяние, и хоть бы одна искра его осталась!
— Мы можем тут с тобой обстряпать хорошее дельце. — заметил Талицкий. — Эта идеальная дура Хомутова графу совсем не под
пару, он, слышно, любит бойких баб. Теперь, конечно, в ней ему нравится ее наивность, но помяни мое слово, она ему скоро надоест, тебе бы самый раз быть графиней Аракчеевой…
чай, не отказалась бы…
Павел Васильич и его сын бросают арифметику и идут пить
чай. А в столовой уже сидит Пелагея Ивановна и с ней тетенька, которая всегда молчит, и другая тетенька, глухонемая, и бабушка Марковна — повитуха, принимавшая Степу. Самовар шипит и пускает
пар, от которого на потолке ложатся большие волнистые тени. Из передней, задрав вверх хвосты, входят кошки, заспанные, меланхолические…