Неточные совпадения
Спивак
относилась к сыну с какой-то несколько смешной осторожностью и точно опасаясь надоесть ему. Прислушиваясь
к болтовне Аркадия, она почти никогда не стесняла его фантазии, лишь изредка спрашивая...
К Елизавете Спивак доктор
относился, точно
к дочери, говорил ей — ты, она заведовала его хозяйством. Самгин догадывался, что она — секретарствует в местном комитете и вообще играет большую роль. Узнал, что Саша, нянька ее
сына, племянница Дунаева, что Дунаев служит машинистом на бочарной фабрике Трешера, а его мрачный товарищ Вараксин — весовщиком на товарной станции.
К похвале помещиков того времени я должен сказать, что, несмотря на невысокий образовательный уровень, они заботливо
относились к воспитанию детей, — преимущественно, впрочем,
сыновей, — и делали все, что было в силах, чтобы дать им порядочное образование.
Старик настолько увлекся своею новою постройкой, что больше ничего не желал знать. Дело дошло до того, что он
отнесся как-то совсем равнодушно даже
к оправданию родного
сына Лиодора.
Не помню, как
относился дед
к этим забавам
сыновей, но бабушка грозила им кулаком и кричала...
У себя дома Яша Малый не мог распорядиться даже собственными детьми, потому что все зависело от дедушки, а дедушка
относился к сыну с большим подозрением, как и
к Устинье Марковне.
Самойло Евтихыч приехал проведать
сына только через неделю и
отнесся к этому несчастию довольно безучастно: у него своих забот было по горло. Полное разорение сидело на носу, и дела шли хуже день ото дня. Петра Елисеича неприятно поразило такое отношение старого приятеля
к сыну, и он однажды вечером за чаем сказал Нюрочке...
Когда
сын, наконец, объявил еще раз и окончательно, что поедет в Москву, он
отнесся уж
к нему каким-то даже умоляющим голосом...
— Не хочет вот в Демидовское! —
отнесся полковник
к Александре Григорьевне, показав головой на
сына. — В университет поступает!
Николай нахмурил брови и сомнительно покачал головой, мельком взглянув на мать. Она поняла, что при ней им неловко говорить о ее
сыне, и ушла в свою комнату, унося в груди тихую обиду на людей за то, что они
отнеслись так невнимательно
к ее желанию. Лежа в постели с открытыми глазами, она, под тихий шепот голосов, отдалась во власть тревог.
К истории
сына Порфирий Владимирыч
отнесся довольно загадочно.
Когда Иудушка вошел, батюшка торопливо благословил его и еще торопливее отдернул руку, словно боялся, что кровопивец укусит ее. Хотел было он поздравить своего духовного
сына с новорожденным Владимиром, но подумал, как-то еще
отнесется к этому обстоятельству сам Иудушка, и остерегся.
Старший
сын относился к матери с брезгливым сожалением, избегал оставаться с нею один на один, а если это случалось, мать закидывала его жалобами на жену и обязательно просила денег. Он торопливо совал ей в руку рубль, три, несколько серебряных монет.
До какой степени мало известно всё то, что
относится к вопросу непротивления, видно из того, что Гаррисон-сын, написавший превосходную, в 4-х больших томах, биографию своего отца, этот Гаррисон-сын на вопрос мой о том, существует ли теперь общество непротивления и есть ли последователи его, отвечал мне, что, сколько ему известно, общество это распалось и последователей этого учения не существует, тогда как в то время, когда он писал мне, жил в Массачусете, в Hopedale, Адин Баллу, участвовавший в трудах отца Гаррисона и посвятивший 50 лет жизни на проповедь устно и печатно учения непротивления.
В самом деле, ведь стоит только вдуматься в положение каждого взрослого, не только образованного, но самого простого человека нашего времени, набравшегося носящихся в воздухе понятий о геологии, физике, химии, космографии, истории, когда он в первый раз сознательно
отнесется к тем, в детстве внушенным ему и поддерживаемым церквами, верованиям о том, что бог сотворил мир в шесть дней; свет прежде солнца, что Ной засунул всех зверей в свой ковчег и т. п.; что Иисус есть тоже бог-сын, который творил всё до времени; что этот бог сошел на землю за грех Адама; что он воскрес, вознесся и сидит одесную отца и придет на облаках судить мир и т. п.
Гордей Евстратыч делал вид, что ничего не замечает, и
относился к сыну с небывалой нежностью, и только одна Ариша понимала истинную цену этой отцовской нежности: отец хотел погубить
сына, чтобы этим путем добиться своего.
— Я? Все равно мне… Я
к тому, что барственно как-то, когда сигара… Я просто так сказал, — смешно мне… Этакий солидный старичина, борода по-иностранному, сигара в зубах… Кто такой? Мой сынишка — хе-хе-хе! — Старик толкнул Тараса в плечо и отскочил от него, как бы испугавшись, — не рано ли он радуется, так ли, как надо,
относится к этому полуседому человеку? И он пытливо и подозрительно заглянул в большие, окруженные желтоватыми припухлостями, глаза
сына.
…Вновь жизнь его потекла медленно и однообразно. Сохранив по отношению
к сыну тон добродушно-насмешливый и поощрительный, отец в общем стал
относиться к нему строже, ставя ему на вид каждую мелочь и все чаще напоминая, что он воспитывал его свободно, ни в чем не стеснял, никогда не бил.
Евсей
относился к побоям как
к неизбежному, жаловаться на Яшку было невыгодно, потому что, если дядя Пётр бил
сына, тётка Агафья с лихвой возмещала эти побои на племяннике, а она дралась больнее Яшки.
«Я уезжаю от вас навсегда. Вы, вероятно, сами согласны, что при розни, которая открылась в наших взглядах на все в мире, нам жить вместе нельзя. Ни с какой помощью ни ко мне, ни
к сыну моему прошу вас не
относиться: мы оба совершенно обеспечены казенным местом, которое я получила у старика Оглоблина».
Грядущее
отнесется к былому, как совершеннолетний
сын к отцу; для того, чтоб родиться, для того, чтоб сделаться человеком, ему нужен воспитатель, ему нужен отец; но, ставши человеком, связь с отцом меняется — делается выше, полнее любовью, свободнее.
До получения ответа от Гоголя Аксаков успел уже прочитать «Выбранные места из переписки с друзьями» и под свежим впечатлением этой книги продиктовал два негодующих письма: одно в Калугу,
к сыну Ивану, который сочувственно
относился к «Выбранным местам», другое —
к самому Гоголю. Вот первое из них...
Она, так же как он, двигалась и жила, кормила его как мать-нянька, и за это он
относился к ней как сын-повелитель.
Иван (не знает, как ему
отнестись к сыну). Во-первых, ты — ещё мальчик…
Лещ. Я, как вам известно, человек правдивый, и скажу прямо: полиция — это единственное учреждение, где ваш
сын может служить. Я
отношусь к нему отрицательно и не скрываю этого даже от него. Разумеется, в нём есть и добрые чувства, но в общем — это анархист, человек, лишённый внутренней дисциплины, существо с расшатанной волей… недоучившийся юнкер…
Между отцом и
сыном происходит драматическое объяснение.
Сын — человек нового поколения, он беззаботно
относится к строгой вере предков, не исполняет священных обрядов старины, в его черствой, коммерческой душе нет уже места для нежных и благодарных сыновних чувств. Он с утра и до вечера трудится, промышляя кусок хлеба для себя и для семьи, и не может делиться с лишним человеком. Нет! Пускай отец возвращается назад, в свой родной город: здесь для него не найдется угла!..
Так, от материнской обмолвки и няниной скороговорки и от родительского приказа смотреть и помнить — связанного у меня только с предметами — белый медведь в пассаже, негр над фонтаном, Минин и Пожарский и т.д. — а никак не с человеками, ибо царь и Иоанн Кронштадтский, которых мне, вознеся меня над толпой, показывали,
относились не
к человекам, а
к священным предметам — так это у меня и осталось:
к нам в гости приходил
сын Памятник-Пушкина.
Кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу
Сына Своего (Рим. 8:29).]), но это не
относится к временной жизни, в которой, наоборот, ничего не предопределено и не решено, ибо здесь действует свобода, и от нее зависит спасение или гибель.
С этих пор он еще более предался комитетам, укреплял связи, завязывал связишки и утвердил за собою в обществе репутацию добрейшего человека, а дома, в глазах жены и одиннадцатилетнего
сына, был существом,
к которому жена
относилась с обидною снисходительностью, а иногда даже и с легкою тенью презрения.
— Не волнуйтесь, Вандергуд. Моя улыбка
относилась не
к Марии, а
к вашей вере в чудеса. Вы славный малый, Вандергуд, я начинаю любить вас, как
сына. Через две недели вы получите все, и тогда мы заключим новый и крепкий союз. Вашу руку, товарищ!
Я долго не могла забыть стройную фигуру разбойника-горца, стоящую на подоконнике, его дикий взгляд и короткую, полную злобной ненависти фразу: «Еще свидимся — тогда попомните душмана Абрека!»
К кому
относилась эта угроза — ко мне ли, за то, что я выдала его, или
к моему отцу, оскорбившему вольного
сына гор ударом нагайки, — я не знаю. Но его взгляд скользнул по нас обоих, и невольно опустились мои глаза, встретив его сверкающие бешеным огнем зрачки, а сердце мое болезненно сжалось предчувствием и страхом.
Все, что удавалось до того и читать и слышать о старой столице Австрии,
относилось больше
к ее бытовой жизни. Всякий из нас повторял, что этот веселый, привольный город — город вальсов, когда-то Лайнера и старика Штрауса, а теперь его
сына Иоганна, которого мне уже лично приводилось видеть и слышать не только в Павловске, но и в Лондоне, как раз перед моим отъездом оттуда, в августе 1868 года.
Молодой Лысенко со дня прибытия в действующую армию с положительно львиной отвагой и безумной храбростью появлялся в самых опасных местах битвы и исполнял самые отважные и рискованные поручения. Суровый старик продолжал
относиться к сыну как
к совершенно чужому и постороннему для него офицеру, тем более что он не находился под его непосредственным начальством и не было поэтому поводов
к их встречам.
Герасим Сергеевич, отказавшись от мысли отдать
сына в военное учебное заведение и предоставив право выбора воспитательного для него учреждения Фанни Михайловне,
отнесся безучастно
к новому проекту своей матери относительно поступления его в Катковский лицей.
Рядом с ним он, Иван Заплатин —
сын купца третьей гильдии, — выходит не то что межеумком, а чем-то вроде"выскочки".
К"купчишкам"он и про себя, а иногда и вслух привык
относиться пренебрежительно. Точно он сам — столбовой. Все оттого, что мать его — дочь незначащего чиновника и высидел он восемь лет на партах гимназии, зубрил сильно аористы и сдавал"экстемпоралии", а потом надел студенческую форму и сопричислил себя
к"лику интеллигентов".
Это не какой-нибудь
сын опального князя, а еще незапятнанные ни малейшим подозрением князья, столпы древнего боярства,
к заслугам которых даже Иоанн внутренне
относится с уважением.
Происходило ли это под влиянием Елизаветы Андреевны, внушавшей
сыну, как следует
относиться к холопу, или же самолюбивый, мальчик сам не мог простить Василию украденных у него последним, хотя и вынужденных со стороны матери, забот — неизвестно, но только даже когда Алексей Андреевич был выпущен из корпуса в офицеры и Василий был приставлен
к нему в камердинеры, отношения какой-то затаенной враждебности со стороны молодого барина
к ровеснику слуге нимало не изменились.
Она довольно оглядела их веселые лица, дружественные позы и потрепала
сына по щеке; а он, как всегда, поймал на лету ее руку и поцеловал. Он любил мать, когда видел ее; а когда ее не было, то совершенно забывал об ее существовании. И так
относились к ней все, родные и знакомые, и если бы она умерла, то все поплакали бы о ней и тотчас бы забыли — всю забыли, начиная с красивого лица, кончая именем. И писем она никогда не получала.