Неточные совпадения
Она нашла это утешение
в том, что ей, благодаря этому знакомству,
открылся совершенно новый
мир, не имеющий ничего общего с её прошедшим,
мир возвышенный, прекрасный, с высоты которого можно было спокойно смотреть на это прошедшее.
Татьяна с ключницей простилась
За воротами. Через день
Уж утром рано вновь явилась
Она
в оставленную сень,
И
в молчаливом кабинете,
Забыв на время всё на свете,
Осталась наконец одна,
И долго плакала она.
Потом за книги принялася.
Сперва ей было не до них,
Но показался выбор их
Ей странен. Чтенью предалася
Татьяна жадною душой;
И ей
открылся мир иной.
В вашем покое будет биться пульс, будет жить сознание счастья; вы будете прекраснее во сто раз, будете нежны, грустны, перед вами
откроется глубина собственного сердца, и тогда весь
мир упадет перед вами на колени, как падаю я…
Целые
миры отверзались перед ним, понеслись видения,
открылись волшебные страны. У Райского широко
открылись глаза и уши: он видел только фигуру человека
в одном жилете, свеча освещала мокрый лоб, глаз было не видно. Борис пристально смотрел на него, как, бывало, на Васюкова.
После нескольких звуков
открывалось глубокое пространство, там являлся движущийся
мир, какие-то волны, корабли, люди, леса, облака — все будто плыло и неслось мимо его
в воздушном пространстве. И он, казалось ему, все рос выше, у него занимало дух, его будто щекотали, или купался он…
Энергические и умные меры Смита водворили
в колонии
мир и оказали благодетельное влияние на самих кафров. Они, казалось, убедились
в физическом и нравственном превосходстве белых и
в невозможности противиться им, смирились и отдались под их опеку. Советы, или, лучше сказать, приказания, Смита исполнялись — но долго ли, вот вопрос! Была ли эта война последнею? К сожалению, нет. Это была только вторая по счету:
в 1851 году
открылась третья. И кто знает, где остановится эта нумерация?
Рассказы о возмущении, о суде, ужас
в Москве сильно поразили меня; мне
открывался новый
мир, который становился больше и больше средоточием всего нравственного существования моего; не знаю, как это сделалось, но, мало понимая или очень смутно,
в чем дело, я чувствовал, что я не с той стороны, с которой картечь и победы, тюрьмы и цепи. Казнь Пестеля и его товарищей окончательно разбудила ребяческий сон моей души.
Существует Сущая Правда, она не походит на
мир и на все, что
в мире, но она должна
открываться и вочеловечиваться.
Два выхода
открываются в вечность: индивидуальный выход через мгновение и исторический выход через конец истории и
мира.
Аня. Ты, мама, вернешься скоро, скоро… не правда ли? Я подготовлюсь, выдержу экзамен
в гимназии и потом буду работать, тебе помогать. Мы, мама, будем вместе читать разные книги… Не правда ли? (Целует матери руки.) Мы будем читать
в осенние вечера, прочтем много книг, и перед нами
откроется новый, чудесный
мир… (Мечтает.) Мама, приезжай…
В язычестве было подлинное откровение Божества, точнее, откровение мировой души, но
открывалась там лишь бесконечная божественная мощь; смысл оставался еще закрытым, и религия любви еще не явилась
в мир.
В религии Христа был дан Богочеловек и
открылась правда о личном небесном спасении, но не было еще дано богочеловечество и не была еще целиком открыта правда о соборном спасении
мира, о пути осуществления духа Христова
в мировом космосе.
В детском уме моем произошел совершенный переворот, и для меня
открылся новый
мир…
Странное дело, — эти почти бессмысленные слова ребенка заставили как бы
в самом Еспере Иваныче заговорить неведомый голос: ему почему-то представился с особенной ясностью этот неширокий горизонт всей видимой местности, но
в которой он однако погреб себя на всю жизнь; впереди не виделось никаких новых умственных или нравственных радостей, — ничего, кроме смерти, и разве уж за пределами ее
откроется какой-нибудь
мир и источник иных наслаждений; а Паша все продолжал приставать к нему с разными вопросами о видневшихся цветах из воды, о спорхнувшей целой стае диких уток, о мелькавших вдали селах и деревнях.
— Но здесь, здесь именно и
открылась миру гнусность злодея, надменностию своею нас гнетущего и нахальством обуревающего… Получив мое извещение и имея на меня, как исконный враг рода человеческого, злобу, он, не помедлив даже мало, повелел псом своим повлещи меня
в тюрьму, доколе не представлю ясных доказательств вымышленного якобы мною злоумышления… где и до днесь пребывание имею…
— Потом, — продолжал неумолимый дядя, — ты начал стороной говорить о том, что вот-де перед тобой
открылся новый
мир. Она вдруг взглянула на тебя, как будто слушает неожиданную новость; ты, я думаю, стал
в тупик, растерялся, потом опять чуть внятно сказал, что только теперь ты узнал цену жизни, что и прежде ты видал ее… как ее? Марья, что ли?
— Я бога люблю больше всего
в мире, — воскликнул Аггей Никитич, — и пламенно желаю, чтобы он
открылся мне, но не знаю, что для этого нужно делать!.. Как об этом говорят мистики?
Да, ты умрешь — и я останусь тут
Один, один… года пройдут,
Умру — и буду всё один! Ужасно!
Но ты! не бойся:
мир прекрасный
Тебе
откроется и ангелы возьмут
Тебя
в небесный свой приют.
И я покинул всё, с того мгновенья,
Всё: женщин и любовь, блаженство юных лет,
Мечтанья нежные и сладкие волненья,
И
в свете мне
открылся новый свет,
Мир новых, странных ощущений,
Мир обществом отверженных людей,
Самолюбивых дум и ледяных страстей
И увлекательных мучений.
Их жизнь течет так ровно и мирно, никакие интересы
мира их не тревожат, потому что не доходят до них; царства могут рушиться, новые страны
открываться, лицо земли может изменяться, как ему угодно,
мир может начать новую жизнь на новых началах, — обитатели городка Калинова будут себе существовать по-прежнему
в полнейшем неведении об остальном
мире.
Сестра слушала, как я и доктор спорили, и
в это время выражение у нее было радостно-восторженное, умиленное и пытливое, и мне казалось, что перед ее глазами
открывался мало-помалу иной
мир, какого она раньше не видала даже во сне и какой старалась угадать теперь.
«Я уезжаю от вас навсегда. Вы, вероятно, сами согласны, что при розни, которая
открылась в наших взглядах на все
в мире, нам жить вместе нельзя. Ни с какой помощью ни ко мне, ни к сыну моему прошу вас не относиться: мы оба совершенно обеспечены казенным местом, которое я получила у старика Оглоблина».
Кучин был глуповатый и наивный, но очень искренний и пылкий юноша. Он был проникнут каким-то фанатическим благоговением ко всему, что
открывалось перед его младенческим взором, и ему казалось, что все «темные силы» ополчаются
в эту минуту со всех сторон на затерявшуюся
в сугробах дачку, чтобы задавить зародыш нового
мира…
Я убежден, что Николай Матвеич не променял бы своей передней ни на какие блага
мира. Дело
в том, что из единственного окна этой комнаты
открывался чудный вид на родные зеленые горы.
Все эти сведения я запоминал с жадностью, потому что
в них
открывался неведомый, таинственный горный
мир.
Все дальше уходила жизнь, и
открывался молодой душе чудесный
мир любви, божественно-чистой и прекрасной, какой не знают живые
в надеждах люди.
В рассказах иноземцев,
в науке военной и морской
открывается для Петра новый
мир, и он пять лет все осматривается
в этом
мире, как бы пробуя силы и забывая все остальное для любимых занятий, которые пока занимают его лично.
Вы совершенно переноситесь
в тот
мир,
в который ведет вас автор: вы находите
в нем что-то родное, перед вами
открывается не только внешняя форма, но и самая внутренность, душа каждого лица, каждого предмета.
Он на другой же день потихоньку сходил к библиотекарю и выпросил у него все, какие были, сочинения Пушкина и принялся: читал он день… два, и, странное дело, как будто бы целый
мир новых ощущений
открылся в его душе, и больше всего ему понравились эти благородные и
в высшей степени поэтичные отношения поэта к женщине.
По улицам сонным и снежным
Я таскал глупца за собой!
Мир открылся очам мятежным,
Снежный ветер пел надо мной!
О, как хотелось юной грудью
Широко вздохнуть и выйти
в мир!
Совершить
в пустом безлюдьи
Мой веселый весенний пир!
Здесь никто понять не смеет,
Что весна плывет
в вышине!
Народ-художник, умным очам которого
открылась нетленная красота тела, не мог окончательно проклясть и осудить тело, а Платон был слишком сыном своего народа и его религии, чтобы совершить такую измену национальному гению эллинства, — он, который умное видение этого
мира положил
в основу своей философии.
Она есть горний
мир умопостигаемых, вечных идей, который
открылся философскому и религиозному созерцанию Платона, исповедавшего его
в своем учении, этом воистину софиесловии.
Поэтому понятно, что основоположный трактат по отрицательному богословию, творение Ареопагита, не только носит выразительное над-писание: «О божественных именах», но и
в действительности посвящен изъяснению значения божественных имен, под которыми премирный Бог
открывается миру.
Но впавшему
в рабство стихиям
мира человеку Бог
открылся прежде всего как сверхприродное,
мир превозмогающее, трансцендентное Существо.
С нашей точки зрения, понятия годятся только для того, чтобы с возможной точностью описать, рассказать содержание той мистической интуиции,
в которой непосредственно
открывается каждому,
в меру его духа, софийность
мира [Аргументами трансцендентально-спекулятивными нельзя снять интуитивно данную проблему софийности
мира и разъяснить ее
в духе гносеологического формализма (посягательство к чему и делает над платонизмом Марбургская школа).
Рядом со сверхбытийно сущим Абсолютным появляется бытие,
в котором Абсолютное обнаруживает себя как Творец,
открывается в нем, осуществляется
в нем, само приобщается к бытию, и
в этом смысле
мир есть становящийся Бог.
Бог создал
мир наверняка, с безошибочной верностью, а не гадательною только возможностью успеха или неуспеха, иначе бессильным и несовершенным оказался бы его Создатель, потому что
в таком случае
открылось бы нечто новое и неожиданное для Него самого, чего Он не мог предвидеть.
Греческому умозрению, которое
в этом отношении идет параллельно с откровениями греческого искусства, как самая бесспорная истина о
мире,
открылось, что
в основе явлений лежит
мир запредельных идей — сущностей.
В Еве же ему
открылась живая плоть всего
мира, и он ощутил себя его органической частью [
В связи с браком стоит и питание, причащение плоти
мира, также удостоверяющее плотскую чувственность человека.
Троица
открывается миру в триединстве Отца, Сына и Св.
Но, чувствуя Бога, человек тем самым ощущает себя
в «
мире», другими словами, для него
открывается основная религиозная антитеза, неизменно сопровождающая религиозную жизнь, — противоположность Бога и
мира.
«Внешнее,
в четырех вырождениях (Ausgeburten) из элементов, как сущность четырех элементов, начально, конечно и разрушимо; потому все, что там живет, должно разрушиться, ибо начало внешнего
мира преходяще, ибо оно имеет цель, чтобы обратиться
в эфир, а четыре элемента снова
в один; тогда
открывается Бог, и сила Божия снова зазеленеет, как парадиз
в вечном элементе.
В красе Евы Адаму
открылась софийная красота
мира.
Живая жизнь борется
в нем с холодною вечностью, брезгливо отрицающею жизнь. Андрей смотрит на сидящую у его постели Наташу. «Неужели только за тем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?» И сейчас же вслед за этим думает: «Неужели мне
открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее (Наташу) больше всего
в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?»
Перед ним
открывается край, где
в радостных аккордах дивно замирает диссонанс, и тонет страшная картина
мира».
— Ты и не можешь этого помнить, потому что я училась им
в самые последние годы
в Лифляндии. У меня там почти не было никакого дела, — и я, чтобы не скучать, нашла удовольствие заниматься двумя этими языками, которые теперь, кроме удовольствия знать их, доставляют мне и пользу: я могу им выучить тебя, а это не шутка — так как без них перед тобою никогда бы не
открылся во всей полноте прелестный классический
мир с его нерушимыми образами и величавым характером его жизни.
Проблема теодицеи не разрешима объективирующей мыслью
в объективированном миропорядке, она разрешима лишь
в экзистенциальном плане, где Бог
открывается, как свобода, любовь и жертва, где Он страдает с человеком и борется с человеком против неправды
мира, против нестерпимых страданий
мира.
Смысл вещей
открывается не вхождением их
в человека, при пассивной его установке к вещам, а творческой активностью человека, прорывающегося к смыслу за
мир бессмыслицы.
Но мне как романисту
открылся новый
мир тогдашнего делячества. Я лично не принимал, конечно, участия
в тогдашней лихорадке концессий и всяких грюндерскихспекуляций, но многое я помнил еще из первых 60-х годов и наметил, задумывая своих «Дельцов», три главных типа: такого дельца, как Саламатов, моделью которого мне послужил уже тогда знаменитый Н.И.С-шев, только недавно умерший, и затем двух молодых карьеристов — одного инженера (Малявский) и другого адвоката (Воротилин).
— Беги, милый, беги; он уже что-нибудь скаверзит, либо что, либо что, либо еще что. Ну, а пока я тебе, пожалуй, хоть одно звено
в своем заборчике разгорожу. Сафроныч успокоился — щель ему
открывалась. Утвердили они одну лесенку с одной стороны, другую с другой, и началось опять у Сафроновых хоть неловкое, а все-таки какое-нибудь с
миром сообщение. Пошла жена Сафроныча за водою, а он сам побежал к приказному Жиге, который ему
в давнее время контракт писал, — и, рыдая, говорит свою обиду...