Неточные совпадения
Особенно был раздражен бритоголовый человек, он расползался по столу, опираясь на него локтем, протянув правую руку к лицу Кутузова. Синий шар головы его теперь пришелся как раз под опаловым шаром лампы, смешно и жутко повторяя его. Слов его Самгин
не слышал, а в голосе
чувствовал личную и горькую
обиду. Но был ясно слышен сухой голос Прейса...
Ушел он в настроении,
не совсем понятном ему: эта беседа взволновала его гораздо более, чем все другие беседы с Мариной; сегодня она дала ему право считать себя обиженным ею, но
обиды он
не чувствовал.
Для Самгина это была встреча
не из тех, которые радуют, да и вообще он
не знал таких встреч, которые радовали бы. Однако в этот час он определенно
почувствовал, что, когда встречи с людями будили в нем что-то похожее на зависть, на
обиду пред легкостью, с которой люди изменяли свои позиции, свои системы фраз, — это было его ошибкой.
Климу хотелось отстегнуть ремень и хлестнуть по лицу девушки, все еще красному и потному. Но он
чувствовал себя обессиленным этой глупой сценой и тоже покрасневшим от
обиды, от стыда, с плеч до ушей. Он ушел,
не взглянув на Маргариту,
не сказав ей ни слова, а она проводила его укоризненным восклицанием...
«
Не потому ли, что я обижен?» — спросил он себя, внутренне усмехаясь и
чувствуя, что
обида все еще живет в нем, вспоминая двор и небрежное, разрешающее словечко агента охраны...
Он говорил долго, солидно и с удивлением
чувствовал, что обижен завещанием отца. Он
не почувствовал этого, когда Айно сказала, что отец ничего
не оставил ему, а вот теперь — обижен несправедливостью и чем более говорит, тем более едкой становится
обида.
А в-третьих, и главное, если даже Версилов был и прав, по каким-нибудь там своим убеждениям,
не вызвав князя и решившись снести пощечину, то по крайней мере он увидит, что есть существо, до того сильно способное
чувствовать его
обиду, что принимает ее как за свою, и готовое положить за интересы его даже жизнь свою… несмотря на то что с ним расстается навеки…
Мы
не сомневались в последствиях и полагали нового товарища уже убитым. Офицер вышел вон, сказав, что за
обиду готов отвечать, как будет угодно господину банкомету. Игра продолжалась еще несколько минут; но
чувствуя, что хозяину было
не до игры, мы отстали один за другим и разбрелись по квартирам, толкуя о скорой ваканции.
У женщины, например, бывает иногда потребность
чувствовать себя несчастною, обиженною, хотя бы
не было ни
обид, ни несчастий.
Ей казалось, что все готовы понять ее, поверить ей, и она хотела, торопилась сказать людям все, что знала, все мысли, силу которых
чувствовала. Они легко всплывали из глубины ее сердца и слагались в песню, но она с
обидою чувствовала, что ей
не хватает голоса, хрипит он, вздрагивает, рвется.
—
Не гожусь я ни для чего, кроме как для таких делов! — сказал Николай, пожимая плечами. — Думаю, думаю — где мое место? Нету места мне! Надо говорить с людьми, а я —
не умею. Вижу я все, все
обиды людские
чувствую, а сказать —
не могу! Немая душа.
Ромашов поглядел ему вслед, на его унылую, узкую и длинную спину, и вдруг
почувствовал, что в его сердце, сквозь горечь недавней
обиды и публичного позора, шевелится сожаление к этому одинокому, огрубевшему, никем
не любимому человеку, у которого во всем мире остались только две привязанности: строевая красота своей роты и тихое, уединенное ежедневное пьянство по вечерам — «до подушки», как выражались в полку старые запойные бурбоны.
Ромашов молча поклонился и пожал протянутую ему руку, большую, пухлую и холодную руку. Чувство
обиды у него прошло, но ему
не было легче. После сегодняшних утренних важных и гордых мыслей он
чувствовал себя теперь маленьким, жалким, бледным школьником, каким-то нелюбимым, робким и заброшенным мальчуганом, и этот переход был постыден. И потому-то, идя в столовую вслед за полковником, он подумал про себя, по своей привычке, в третьем лице: «Мрачное раздумье бороздило его чело».
Не колеблясь ни минуты, князь поклонился царю и осушил чашу до капли. Все на него смотрели с любопытством, он сам ожидал неминуемой смерти и удивился, что
не чувствует действий отравы. Вместо дрожи и холода благотворная теплота пробежала по его жилам и разогнала на лице его невольную бледность. Напиток, присланный царем, был старый и чистый бастр. Серебряному стало ясно, что царь или отпустил вину его, или
не знает еще об
обиде опричнины.
Юноша вспомнил тяжёлое, оплывшее жиром, покрытое густой рыжею шерстью тело отца, бывая с ним в бане, он всегда старался
не смотреть на неприятную наготу его. И теперь, ставя рядом с отцом мачеху, белую и чистую, точно маленькое облако в ясный день весны, он
чувствовал обиду на отца.
Утром он сам догадался, что это так, и тогда даже зависти к Максиму
не почувствовал, а в эту минуту её слова точно обожгли ему лицо, — он отшатнулся и, захлебнувшись злой
обидою, крикнул...
«Было, — говорю, — сие так, что племянница моя, дочь брата моего, что в приказные вышел и служит советником, приехав из губернии, начала обременять понятия моей жены, что якобы наш мужской пол должен в скорости обратиться в ничтожество, а женский над нами будет властвовать и господствовать; то я ей на это возразил несколько апостольским словом, но как она на то начала, громко хохоча, козлякать и брыкать, книги мои без толку порицая, то я, в книгах нового сочинения достаточной практики по бедности своей
не имея, а
чувствуя, что стерпеть сию
обиду всему мужскому колену
не должен, то я,
не зная, что на все ее слова ей отвечать, сказал ей: „Буде ты столь превосходно умна, то скажи, говорю, мне такое поучение, чтоб я признал тебя в чем-нибудь наученною“; но тут, владыко, и жена моя, хотя она всегда до сего часа была женщина богобоязненная и ко мне почтительная, но вдруг тоже к сей племяннице за женский пол присоединилась, и зачали вдвоем столь громко цокотать, как две сороки, „что вас, говорят, больше нашего учат, а мы вас все-таки как захотим, так обманываем“, то я, преосвященный владыко, дабы унять им оное обуявшее их бессмыслие, потеряв спокойствие, воскликнул...
— Никак нельзя тебе помочь! — сказал Лунёв и
почувствовал при этом какое-то удовлетворение. Павла ему было жалко ещё более, чем Перфишку, и, когда Грачёв говорил злобно, в груди Ильи тоже закипала злоба против кого-то. Но врага, наносящего
обиду, врага, который комкал жизнь Павла, налицо
не было, — он был невидим. И Лунёв снова
чувствовал, что его злоба так же
не нужна, как и жалость, — как почти все его чувства к другим людям. Все это были лишние, бесполезные чувства. А Павел, хмурясь, говорил...
Но теперь он
не чувствовал ни
обиды на них, ни злобы к ним, а только немножко завидовал.
Илья учился у неё этой неуклонной твёрдости в достижении цели своей. Но порой, при мысли, что она даёт ласки свои другому, он
чувствовал обиду, тяжёлую, унижавшую его. И тогда пред ним с особенною яркостью вспыхивала мечта о лавочке, о чистой комнате, в которой он стал бы принимать эту женщину. Он
не был уверен, что любит её, но она была необходима ему. Так прошло месяца три.
Но, вызывая всё это в памяти, Лунёв
не чувствовал ни страха, ни раскаяния, — он смотрел на гробницу с ненавистью, с
обидой в душе, с болью.
— Подняли? — спросил Фома,
не зная, что ему сказать при виде этой безобразной тяжелой массы, и снова
чувствуя обиду при мысли, что лишь ради того, чтобы поднять из воды эту грязную, разбитую уродину, он так вскипел душой, так обрадовался… — Что она?.. — неопределенно сказал Фома подрядчику.
Кручинина. Нет, зачем же гнать! Я и теперь вас
не прогоню. И
обид, и оскорблений, и всякого горя я видела в жизни довольно: мне
не привыкать стать. Мне теперь больно и в то же время интересно; я должна узнать нравы и образ мыслей людей, с которыми меня свела судьба. Говорите, говорите все, что вы
чувствуете!
Евсей убежал в лавку и целый день
чувствовал в сердце зуд незаслуженной
обиды. Она
не порвала его влечения к Анатолию, но заставила его уходить со двора, как только Анатолий замечал его. И он устранил стекольщика из области своих грёз…
Припоминая позорные для женщины слова, он покрывал ими стройную высокую фигуру Ольги, желая испачкать грязью всю её, затемнить с ног до головы. Но ругательства
не приставали к ней, и хотя Евсей упорно будил в себе злость, но
чувствовал только
обиду.
Тогда оба качнулись, словно между ними ввели бревно, и стали хохотать. Я знаю этот хохот. Он означает, что или вас считают дураком, или вы сказали безмерную чепуху. Некоторое время я обиженно смотрел,
не понимая, в чем дело, затем потребовал объяснения в форме достаточной, чтобы остановить потеху и дать
почувствовать свою
обиду.
Хор затянул плясовую; — Начинай же, Оленька! — закричал Палицын, —
не стыдись!.. она вздрогнула; ей пришло на мысль, что она будет плясать перед убийцею отца своего; — эта мысль как молния ворвалась в ее душу и озарила там следы минувшего; и все
обиды, все несправедливости, унижения рабства, одним словом, жизнь ее встала перед ней, как остов из гроба своего; и она
почувствовала его упрек…
Сидя в гостях у брата, Пётр всегда с
обидой и завистью
чувствовал себя более уютно, чем дома, и это было так же непонятно, как
не понимал он, что нравится ему в Ольге?
Сколько раз случалось мне замечать, что многие из них
не пройдут мимо кошки или собаки,
не толкнув ее ногой,
не лукнув в нее камнем или палкой, тогда как другие, напротив, защищают бедное животное от
обид товарищей,
чувствуют безотчетную радость, лаская его, разделяя с ним скудный обед или ужин; из этих мальчиков непременно выйдут охотники до какой-нибудь охоты.
Все
чувствовали, что надо вырвать «зло» с корнем, все издавали дикие вопли… В чем заключалось зло? Какое оно отношение имело к данной минуте? Об этом никто себя
не спрашивал,
не рассуждал,
не говорил. Чувствовалось одно: что минута благоприятна, что это одна из тех минут, к которым можно приурочить какую угодно
обиду, и никто в суматохе ничего
не разберет и
не отличит. Если теперь упустить минуту, то кто может поручиться, поймаешь ли ее когда-нибудь за хвост?
Вот яд, последний дар моей Изоры.
Осьмнадцать лет ношу его с собою —
И часто жизнь казалась мне с тех пор
Несносной раной, и сидел я часто
С врагом беспечным за одной трапезой,
И никогда на шепот искушенья
Не преклонился я, хоть я
не трус,
Хотя
обиду чувствую глубоко...
Покачивают слова его, как ветром, и опустошают меня. Говорил он долго, понятно и нет, и
чувствую я: нет в этом человеке ни скорби, ни радости, ни страха, ни
обиды, ни гордости. Точно старый кладбищенский поп панихиду поёт над могилой: все слова хорошо знает, но души его
не трогают они. Сначала-то страшной показалась мне его речь, но потом догадался я, что неподвижны сомнения его, ибо мертвы они…
Ераст. Конечно, всякое дело ведется хозяином; только ведь мы от хозяина-то, кроме брани да
обиды, ничего
не видим. А коли есть у нас в доме что хорошее, коли еще жить можно, так все понимают, что это от вас. Ведь мы тоже
не каменные, благодарность
чувствуем; только выразить ее
не смеем; потому, как вы от нас очень отдалены.
Но штабс-капитан как будто
не расслышал. Он начал рассказывать те старые, заезженные, похабные анекдоты, которые рассказываются в лагерях, на маневрах, в казармах. И Щавинский
почувствовал невольную
обиду.
Полканов
не стал решать этот вопрос, а задумался о том, чем занята в данный момент девушка? Бьёт по щекам своего Никона? Он
почувствовал обиду за неё. Как жалко, что она живёт далеко и нельзя видеть её чаще, чтобы день за днём расшатывать всё то, что искажает её душу!
Прошка склонил голову на руки. Жизнь казалась ему невозможной. В душе было темно и тоскливо, как еще
не бывало никогда. Кроме тоски, он
чувствовал еще
обиду: ему казалось, что в игре, которую он вел с ближними, последние прибегают к неправильным и непозволительным ходам. Сам он работал только «всухую» и
не мог без страха подумать об убийстве. Как и в кулачных боях, он полагался на кулак и на крепкую медвежью хватку. Он желал бы, чтобы ближние боролись «благородно».
Здесь, под воротами старого дома, когда-то наполненного иной жизнью, Сима как будто
чувствовал, что он хоронит свои мысли без
обиды и с честью, что встречают их
не холодное любопытство и жалость, отрицающие его душу, а нечто иное, возбуждавшее в нем приятную гордость.
Он без интереса вслушивался в тихий разговор конокрадов и с тупой
обидой чувствовал, что им нет до него никакого дела, как
не было до него дела этим огромным, быстро несущимся молчаливым тучам и этим встревоженным ветлам.
Он начал распознавать коренную ошибку Ивана Прокофьича,
не захотевшего смирить себя перед насущными нуждами и мирскими инстинктами «гольтепы», слишком горячо
чувствовал личные
обиды, неблагодарность за свои услуги в пору борьбы с крепостным правом, увлекался мечтами о городском благоустройстве и стал сторонником скупщиков, метивших в купцы, разорвал связь с мужицкой общиной.
Пекторалис должен был взнести последний грош на удовлетворение Сафронычу за
обиду его «карачками» — и, исполнив это, он
почувствовал, что ему уже ничего иного
не оставалось, как проклясть день своего рождения и умереть вместе со своею железною волею.
Мотив его злодейства, по Шекспиру, есть, во-первых,
обида за то, что Отелло
не дал ему места, которого он желал; во-вторых, то, что он подозревает Отелло в связи с его женою, в-третьих, то, что, как он говорит, он
чувствует какую-то странную любовь к Дездемоне.
Она ищет повода, к чему бы ей придраться, чтобы
почувствовать себя будто в
обиде и начать «
не поддаваться» и «грубить»…
Бывает, что отец
не поймет его и просто-напросто прогонит играть или спать, — Юpa
обиды не чувствует и уходит с огромным удовольствием.