Неточные совпадения
После помазания больному стало вдруг гораздо лучше. Он
не кашлял ни разу
в продолжение часа, улыбался, целовал руку Кити, со слезами благодаря ее, и говорил, что ему хорошо, нигде
не больно и что он чувствует аппетит и силу. Он даже сам поднялся, когда ему принесли суп, и попросил еще котлету. Как ни безнадежен он был, как ни очевидно было при взгляде на него, что он
не может выздороветь, Левин и Кити находились этот час
в одном и том же счастливом и робком, как бы
не ошибиться, возбуждении.
— Я
не понимаю, как они могут так грубо
ошибаться. Христос уже имеет свое определенное воплощение
в искусстве великих стариков. Стало быть, если они хотят изображать
не Бога, а революционера или мудреца, то пусть из истории берут Сократа, Франклина, Шарлоту Корде, но только
не Христа. Они берут то самое лицо, которое нельзя брать для искусства, а потом…
—
Не думаю, опять улыбаясь, сказал Серпуховской. —
Не скажу, чтобы
не стоило жить без этого, но было бы скучно. Разумеется, я, может быть,
ошибаюсь, но мне кажется, что я имею некоторые способности к той сфере деятельности, которую я избрал, и что
в моих руках власть, какая бы она ни была, если будет, то будет лучше, чем
в руках многих мне известных, — с сияющим сознанием успеха сказал Серпуховской. — И потому, чем ближе к этому, тем я больше доволен.
Несколько раз обручаемые хотели догадаться, что надо сделать, и каждый раз
ошибались, и священник шопотом поправлял их. Наконец, сделав, что нужно было, перекрестив их кольцами, он опять передал Кити большое, а Левину маленькое; опять они запутались и два раза передавали кольцо из руки
в руку, и всё-таки выходило
не то, что требовалось.
Кити отвечала, что ничего
не было между ними и что она решительно
не понимает, почему Анна Павловна как будто недовольна ею. Кити ответила совершенную правду. Она
не знала причины перемены к себе Анны Павловны, но догадывалась. Она догадывалась
в такой вещи, которую она
не могла сказать матери, которой она
не говорила и себе. Это была одна из тех вещей, которые знаешь, но которые нельзя сказать даже самой себе; так страшно и постыдно
ошибиться.
— Вот уж
в этом вы
ошибаетесь; я
не знала этого, хотя и догадывалась.
Он был совершенно новый человек
в кругу дворян, но, очевидно, имел успех и
не ошибался, думая, что приобрел уже влияние между дворянами.
Он
не мог признать, что он тогда знал правду, а теперь
ошибается, потому что, как только он начинал думать спокойно об этом, всё распадалось вдребезги;
не мог и признать того, что он тогда
ошибался, потому что дорожил тогдашним душевным настроением, а признавая его данью слабости, он бы осквернял те минуты. Он был
в мучительном разладе с самим собою и напрягал все душевные силы, чтобы выйти из него.
Несколько раз ей казалось, что она слышала звуки колес, но она
ошибалась; наконец послышались
не только звуки колес, но и покрик кучера и глухой звук
в крытом подъезде.
При пилюлях Сергея Ивановича все засмеялись, и
в особенности громко и весело Туровцын, дождавшийся наконец того смешного, чего он только и ждал, слушая разговор. Степан Аркадьич
не ошибся, пригласив Песцова. С Песцовым разговор умный
не мог умолкнуть ни на минуту. Только что Сергей Иванович заключил разговор своей шуткой, Песцов тотчас поднял новый.
Но Левин
ошибся, приняв того, кто сидел
в коляске, за старого князя. Когда он приблизился к коляске, он увидал рядом со Степаном Аркадьичем
не князя, а красивого полного молодого человека
в шотландском колпачке, с длинными концами лент назади. Это был Васенька Весловский, троюродный брат Щербацких — петербургско-московский блестящий молодой человек, «отличнейший малый и страстный охотник», как его представил Степан Аркадьич.
Сбежав до половины лестницы, Левин услыхал
в передней знакомый ему звук покашливанья; но он слышал его неясно из-за звука своих шагов и надеялся, что он
ошибся; потом он увидал и всю длинную, костлявую, знакомую фигуру, и, казалось, уже нельзя было обманываться, но всё еще надеялся, что он
ошибается и что этот длинный человек, снимавший шубу и откашливавшийся, был
не брат Николай.
— Но ты
не ошибаешься? Ты знаешь, о чем мы говорим? — проговорил Левин, впиваясь глазами
в своего собеседника. — Ты думаешь, что это возможно?
Она видела по лицу Вронского, что ему чего-то нужно было от нее. Она
не ошиблась. Как только они вошли через калитку опять
в сад, он посмотрел
в ту сторону, куда пошла Анна, и, убедившись, что она
не может ни слышать, ни видеть их, начал...
— Она так жалка, бедняжка, так жалка, а ты
не чувствуешь, что ей больно от всякого намека на то, что причиной. Ах! так
ошибаться в людях! — сказала княгиня, и по перемене ее тона Долли и князь поняли, что она говорила о Вронском. — Я
не понимаю, как нет законов против таких гадких, неблагородных людей.
— Нет, вы
не ошиблись, — сказала она медленно, отчаянно взглянув на его холодное лицо. — Вы
не ошиблись. Я была и
не могу
не быть
в отчаянии. Я слушаю вас и думаю о нем. Я люблю его, я его любовница, я
не могу переносить, я боюсь, я ненавижу вас… Делайте со мной что хотите.
«Я
ошибся, связав свою жизнь с нею; но
в ошибке моей нет ничего дурного, и потому я
не могу быть несчастлив.
— Вы
ошибаетесь опять: я вовсе
не гастроном: у меня прескверный желудок. Но музыка после обеда усыпляет, а спать после обеда здорово: следовательно, я люблю музыку
в медицинском отношении. Вечером же она, напротив, слишком раздражает мои нервы: мне делается или слишком грустно, или слишком весело. То и другое утомительно, когда нет положительной причины грустить или радоваться, и притом грусть
в обществе смешна, а слишком большая веселость неприлична…
— Моя цена! Мы, верно, как-нибудь
ошиблись или
не понимаем друг друга, позабыли,
в чем состоит предмет. Я полагаю с своей стороны, положа руку на сердце: по восьми гривен за душу, это самая красная цена!
Но
ошибался он: Евгений
Спал
в это время мертвым сном.
Уже редеют ночи тени
И встречен Веспер петухом;
Онегин спит себе глубоко.
Уж солнце катится высоко,
И перелетная метель
Блестит и вьется; но постель
Еще Евгений
не покинул,
Еще над ним летает сон.
Вот наконец проснулся он
И полы завеса раздвинул;
Глядит — и видит, что пора
Давно уж ехать со двора.
Случайно вас когда-то встретя,
В вас искру нежности заметя,
Я ей поверить
не посмел:
Привычке милой
не дал ходу;
Свою постылую свободу
Я потерять
не захотел.
Еще одно нас разлучило…
Несчастной жертвой Ленский пал…
Ото всего, что сердцу мило,
Тогда я сердце оторвал;
Чужой для всех, ничем
не связан,
Я думал: вольность и покой
Замена счастью. Боже мой!
Как я
ошибся, как наказан…
— Позвольте вам доложить, Петр Александрыч, что как вам будет угодно, а
в Совет к сроку заплатить нельзя. Вы изволите говорить, — продолжал он с расстановкой, — что должны получиться деньги с залогов, с мельницы и с сена… (Высчитывая эти статьи, он кинул их на кости.) Так я боюсь, как бы нам
не ошибиться в расчетах, — прибавил он, помолчав немного и глубокомысленно взглянув на папа.
Если он полагал, что знакомство с нами может доставить его сыну какую-нибудь честь или удовольствие, то он совершенно
ошибался в этом отношении, потому что мы
не только
не были дружны с Иленькой, но обращали на него внимание только тогда, когда хотели посмеяться над ним.
Я имел самые странные понятия о красоте — даже Карла Иваныча считал первым красавцем
в мире; но очень хорошо знал, что я нехорош собою, и
в этом нисколько
не ошибался; поэтому каждый намек на мою наружность больно оскорблял меня.
Подъехав к Калиновому лесу, мы нашли линейку уже там и, сверх всякого ожидания, еще телегу
в одну лошадь, на середине которой сидел буфетчик. Из-под сена виднелись: самовар, кадка с мороженой формой и еще кой-какие привлекательные узелки и коробочки. Нельзя было
ошибиться: это был чай на чистом воздухе, мороженое и фрукты. При виде телеги мы изъявили шумную радость, потому что пить чай
в лесу на траве и вообще на таком месте, на котором никто и никогда
не пивал чаю, считалось большим наслаждением.
— Лжете вы все! — вскричал он, — я
не знаю ваших целей, но вы все лжете… Давеча вы
не в этом смысле говорили, и
ошибиться нельзя мне… Вы лжете!
В нетерпении он взмахнул было опять топором, чтобы рубнуть по снурку тут же, по телу, сверху, но
не посмел, и с трудом, испачкав руки и топор, после двухминутной возни, разрезал снурок,
не касаясь топором тела, и снял; он
не ошибся — кошелек.
Следователи и судьи очень удивлялись, между прочим, тому, что он спрятал кошелек и вещи под камень,
не воспользовавшись ими, а пуще всего тому, что он
не только
не помнил
в подробности всех вещей, собственно им похищенных, но даже
в числе их
ошибся.
Я до того
не ошибаюсь, мерзкий, преступный вы человек, что именно помню, как по этому поводу мне тотчас же тогда
в голову вопрос пришел, именно
в то время, как я вас благодарил и руку вам жал.
Ошибиться в счете я тоже
не мог, потому что, за минуту перед вашим приходом, окончив все счеты, я нашел итог верным.
Я
не хочу и
не должна
ошибиться в выборе.
— Нет, нет,
не совсем потому, — ответил Порфирий. — Все дело
в том, что
в ихней статье все люди как-то разделяются на «обыкновенных» и «необыкновенных». Обыкновенные должны жить
в послушании и
не имеют права переступать закона, потому что они, видите ли, обыкновенные. А необыкновенные имеют право делать всякие преступления и всячески преступать закон, собственно потому, что они необыкновенные. Так у вас, кажется, если только
не ошибаюсь?
Генерал глядел на меня пристально, полагая, вероятно, что я с ума сошел (
в чем почти и
не ошибался).
Комендант по собственной охоте учил иногда своих солдат; но еще
не мог добиться, чтобы все они знали, которая сторона правая, которая левая, хотя многие из них, дабы
в том
не ошибиться, перед каждым оборотом клали на себя знамение креста.
А между тем Базаров
не совсем
ошибался. Он поразил воображение Одинцовой; он занимал ее, она много о нем думала.
В его отсутствие она
не скучала,
не ждала его; но его появление тотчас ее оживляло; она охотно оставалась с ним наедине и охотно с ним разговаривала, даже тогда, когда он ее сердил или оскорблял ее вкус, ее изящные привычки. Она как будто хотела и его испытать, и себя изведать.
Хозяйственные дрязги наводили на него тоску; притом ему постоянно казалось, что Николай Петрович, несмотря на все свое рвение и трудолюбие,
не так принимается за дело, как бы следовало; хотя указать,
в чем собственно
ошибается Николай Петрович, он
не сумел бы.
— Если я
не ошибаюсь, вы рассматриваете народ солидарно с Ницше и Ренаном, который
в своей философской драме «Калибан»…
— Национальное имущество России исчисляется суммой 120 миллиардов, если
не ошибаюсь.
В это имущество надо включить изношенные заводы Урала и такие предметы, как, например, сверлильный станок 1845 ‹года› и паровой молот 1837, работающие
в екатеринбургских железнодорожных мастерских…
Когда Самгин сказал ей, что намерен жить
в провинции, она, опустив голову, откликнулась
не сразу, заставив его подумать: «Сейчас начнется нечто неприятное, фальшивое!» Но он
ошибся.
В саду тихонько шелестел дождь, шептались деревья; было слышно, что на террасе приглушенными голосами распевают что-то грустное. Публика замолчала, ожидая — что будет; Самгин думал, что ничего хорошего
не может быть, и —
не ошибся.
— Далее: дело по иску родственников купца Потапова, осужденного на поселение за принадлежность к секте хлыстов. Имущество осужденного конфисковано частично
в пользу казны. Право на него моей почтенной доверительницы недостаточно обосновано, но она обещала представить еще один документ. Здесь, мне кажется, доверительница заинтересована
не имущественно, а, так сказать, гуманитарно, и, если
не ошибаюсь, цель ее — добиться пересмотра дела. Впрочем, вы сами увидите…
— Милая, — прошептал Клим
в зеркало,
не находя
в себе ни радости, ни гордости,
не чувствуя, что Лидия стала ближе ему, и
не понимая, как надобно вести себя, что следует говорить. Он видел, что
ошибся, — Лидия смотрит на себя
не с испугом, а вопросительно, с изумлением. Он подошел к ней, обнял.
— Депсамес —
не ошибается: социалисты сыграли
в руку крайним правым — это факт!
—
Не попал, господа! Острамился, простите Христа ради!
Ошибся маленько,
в головизу метил ему, а — мимо! Понимаете вещь? Ах, отцы святые, а?
Самгин вспомнил, что с месяц тому назад он читал
в пошлом «Московском листке» скандальную заметку о студенте с фамилией, скрытой под буквой Т. Студент обвинял горничную дома свиданий
в краже у него денег, но свидетели обвиняемой показали, что она всю эту ночь до утра играла роль
не горничной, а клиентки дома, была занята с другим гостем и потому — истец
ошибается, он даже
не мог видеть ее. Заметка была озаглавлена: «Ошибка ученого».
Старики беспокоили. Самгин пошел
в кабинет, взял на ощупь книгу, воротился, лег. Оказалось, он
ошибся, книга —
не Пушкин, а «История Наполеона». Он стал рассматривать рисунки Ораса Берне, но перед глазами стояли, ругаясь, два старика.
Чебаков. Насчет денег? Нет, господин Бальзаминов, я
в этом никогда
не ошибаюсь.
— Кто же иные? Скажи, ядовитая змея, уязви, ужаль: я, что ли?
Ошибаешься. А если хочешь знать правду, так я и тебя научил любить его и чуть
не довел до добра. Без меня ты бы прошла мимо его,
не заметив. Я дал тебе понять, что
в нем есть и ума
не меньше других, только зарыт, задавлен он всякою дрянью и заснул
в праздности. Хочешь, я скажу тебе, отчего он тебе дорог, за что ты еще любишь его?
— Нет,
ошибается: и как иногда гибельно! Но у вас до сердца и
не доходило, — прибавил он, — воображение и самолюбие с одной стороны, слабость с другой… А вы боялись, что
не будет другого праздника
в жизни, что этот бледный луч озарит жизнь и потом будет вечная ночь…
Если
ошибусь, если правда, что я буду плакать над своей ошибкой, по крайней мере, я чувствую здесь (она приложила ладонь к сердцу), что я
не виновата
в ней; значит, судьба
не хотела этого, Бог
не дал.