Неточные совпадения
Алексей Александрович сочувствовал гласному суду
в принципе, но некоторым подробностям его применения у нас он
не вполне сочувствовал, по известным ему высшим служебным отношениям, и осуждал их, насколько он
мог осуждать что-либо высочайше утвержденное. Вся жизнь его протекла
в административной деятельности и потому, когда он
не сочувствовал чему-либо, то несочувствие его было смягчено признанием необходимости ошибок и возможности исправления
в каждом деле.
— Да, это очень верно, — сказал он, когда Алексей Александрович, сняв pince-nez, без которого он
не мог читать теперь, вопросительно посмотрел на бывшего шурина, — это очень верно
в подробностях, но всё-таки
принцип нашего времени — свобода.
Я вижу, где обман, знаю, что все — иллюзия, и
не могу ни к чему привязаться,
не нахожу ни
в чем примирения: бабушка
не подозревает обмана ни
в чем и ни
в ком, кроме купцов, и любовь ее, снисхождение, доброта покоятся на теплом доверии к добру и людям, а если я… бываю снисходителен, так это из холодного сознания
принципа, у бабушки
принцип весь
в чувстве,
в симпатии,
в ее натуре!
Главные качества графа Ивана Михайловича, посредством которых он достиг этого, состояли
в том, что он, во-первых, умел понимать смысл написанных бумаг и законов, и хотя и нескладно, но умел составлять удобопонятные бумаги и писать их без орфографических ошибок; во-вторых, был чрезвычайно представителен и, где нужно было,
мог являть вид
не только гордости, но неприступности и величия, а где нужно было,
мог быть подобострастен до страстности и подлости; в-третьих,
в том, что у него
не было никаких общих
принципов или правил, ни лично нравственных ни государственных, и что он поэтому со всеми
мог быть согласен, когда это нужно было, и, когда это нужно было,
мог быть со всеми несогласен.
Демократия
не может быть
в принципе,
в идее ограничена сословными и классовыми привилегиями, внешне-общественными аристократиями, но она должна быть ограничена правами бесконечной духовной природы человеческой личности и нации, ограничена истинным подбором качеств.
Национальность и борьба за ее бытие и развитие
не означает раздора
в человечестве и с человечеством и
не может быть
в принципе связываема с несовершенным,
не пришедшим к единому состоянием человечества, подлежащим исчезновению при наступлении совершенного единства.
И потому абсолютное
не должно быть насильственным, внешним и формальным навязыванием относительному трансцендентных начал и
принципов, а
может быть лишь имманентным раскрытием высшей жизни
в относительном.
— Это положительно отказываюсь сказать, господа! Видите,
не потому, чтоб
не мог сказать, али
не смел, али опасался, потому что все это плевое дело и совершенные пустяки, а потому
не скажу, что тут
принцип: это моя частная жизнь, и я
не позволю вторгаться
в мою частную жизнь. Вот мой
принцип. Ваш вопрос до дела
не относится, а все, что до дела
не относится, есть моя частная жизнь! Долг хотел отдать, долг чести хотел отдать, а кому —
не скажу.
Но он действительно держал себя так, как, по мнению Марьи Алексевны,
мог держать себя только человек
в ее собственном роде; ведь он молодой, бойкий человек,
не запускал глаз за корсет очень хорошенькой девушки,
не таскался за нею по следам, играл с Марьею Алексевною
в карты без отговорок,
не отзывался, что «лучше я посижу с Верою Павловною», рассуждал о вещах
в духе, который казался Марье Алексевне ее собственным духом; подобно ей, он говорил, что все на свете делается для выгоды, что, когда плут плутует, нечего тут приходить
в азарт и вопиять о
принципах чести, которые следовало бы соблюдать этому плуту, что и сам плут вовсе
не напрасно плут, а таким ему и надобно быть по его обстоятельствам, что
не быть ему плутом, —
не говоря уж о том, что это невозможно, — было бы нелепо, просто сказать глупо с его стороны.
— Поздравьте: мы все кончили, — весело проговорил он. — Да, все… Хорошо то, что хорошо кончается. А затем, я приехал напомнить вам свое обещание… Я вам открываю кредит
в пятьдесят тысяч. Хоть
в воду их бросьте. Сам я
не могу принять участия
в вашем пароходном деле, потому что мой
принцип —
не разбрасываться. Надеюсь, что мы всегда останемся друзьями.
Революционные парижские кружки тоже
не нравились Райнеру. Еще он
мог симпатизировать федеративным стремлениям чехов, но участие католического духовенства и аристократии
в делах польской национальности отворачивало его от этих дел. Брошенные отцом семена презрения к папизму крепко разрослись
в молодом Райнере, и он
не мог вообразить себе никакой роли
в каком бы то ни было участии с католическим попом. К тому же, как уже сказано, Райнер
не был почитателем
принципа национальностей.
— Поймите же, Лизавета Егоровна, что я
не могу, я
не в силах видеть этих ничтожных людей, этих самозванцев, по милости которых
в человеческом обществе бесчестятся и предаются позору и посмеянию
принципы,
в которых я вырос и за которые готов сто раз отдать всю свою кровь по капле.
Я всегда боялся отца, а теперь тем более. Теперь я носил
в себе целый мир смутных вопросов и ощущений.
Мог ли он понять меня?
Мог ли я
в чем-либо признаться ему,
не изменяя своим друзьям? Я дрожал при мысли, что он узнает когда-либо о моем знакомстве с «дурным обществом», но изменить этому обществу, изменить Валеку и Марусе я был
не в состоянии. К тому же здесь было тоже нечто вроде «
принципа»: если б я изменил им, нарушив данное слово, то
не мог бы при встрече поднять на них глаз от стыда.
Это говорилось еще задолго до слухов об эмансипации, и я положительно
не понимал, откуда
мог набраться Валерушка таких несвойственных казенному заведению «
принципов». Вероятно, они циркулировали
в его семействе, которое безвыездно жило
в деревне и играло
в"своем месте"значительную роль. С своей стороны, помнится, я относился к этим заявлениям довольно равнодушно, тем более что мысль о возможности упразднения крепостного права
в то время даже мельком
не заходила мне
в голову.
Но к ней прибавилась и еще бесспорная истина, что жизнь
не может и
не должна оставаться неподвижною, как бы ни совершенны казались
в данную минуту придуманные для нее формы; что она идет вперед и развивается, верная общему
принципу,
в силу которого всякий новый успех, как
в области прикладных наук, так и
в области социологии, должен принести за собою новое благо, а отнюдь
не новый недруг, как это слишком часто оказывалось доныне.
— Неужели вы думаете, — начал он опять с болезненным высокомерием, оглядывая меня с ног до головы, — неужели вы
можете предположить, что я, Степан Верховенский,
не найду
в себе столько нравственной силы, чтобы, взяв мою коробку, — нищенскую коробку мою! — и взвалив ее на слабые плечи, выйти за ворота и исчезнуть отсюда навеки, когда того потребует честь и великий
принцип независимости?
Ежели оно серьезно представляло собой
принцип собирания статистики, то
не могло же оно
не понимать, что людям, которые посещают квартальные балы, играют
в карты с квартальными дипломатами, сочиняют уставы о благопристойном поведении и основывают университеты с целью распространения митирогнозии; следует предоставить полный простор, а
не следить за каждым их шагом и тем менее пугать.
Иностранные светские критики тонким манером,
не оскорбляя меня, старались дать почувствовать, что суждения мои о том, что человечество
может руководиться таким наивным учением, как нагорная проповедь, происходит отчасти от моего невежества, незнания истории, незнания всех тех тщетных попыток осуществления
в жизни
принципов нагорной проповеди, которые были делаемы
в истории и ни к чему
не привели, отчасти от непонимания всего значения той высокой культуры, на которой со своими крупповскими пушками, бездымным порохом, колонизацией Африки, управлением Ирландии, парламентом, журналистикой, стачками, конституцией и Эйфелевой башней стоит теперь европейское человечество.
— Посмотри, Митька, ведь даже Никита
не может прийти
в себя от твоего назначения! — заметил Погонин, — Никита! говори, какие
могут быть у Козленка
принципы?
— Извините, excellence, но я так мало посвящен
в пружины степной политики (la politique des steppes), что многого
не могу уразуметь. Так, например, для чего вы вмешиваетесь
в дела других? Ведь эти «другие» суть служители того же бюрократического
принципа, которого представителем являетесь и вы? Ибо, насколько я понимаю конституцию степей…
Душевное просветление Маркушки
не в силах было переступить через эту грань: еще допустить
в Царство Небесное Кайло и Пестеря, пожалуй, можно, но чтобы впустить туда Оксю с Лапухой… Нет, этого
не могло быть!
В Маркушке протестовало какое-то физическое чувство против такого применения христианского
принципа всепрощения. Он готов был поручиться чем угодно, что Окся и Лапуха
не попадут
в селения праведных…
В узости и грубости своего эгоизма она
не может возвыситься даже до того, чтобы помириться на торжестве
принципа, хотя бы и с пожертвованием существующих форм; да и нельзя от нее ожидать этого, так как у нее собственно нет никакого
принципа, нет никакого общего убеждения, которое бы управляло ее жизнью.
Ты меня извини, Шурочка,
может быть, твоя свадьба умная, честная, возвышенная, с
принципами, но что-то
в ней
не то,
не то!
— Ну да, как же, аристократические
принципы… без них мы шагу
не можем сделать! — рассмеялась злобно Елена и, отвернувшись от князя, стала глядеть
в угол печи. На глазах ее искрились даже слезы от гнева.
сказал поэт, а дедушка мой, с своей стороны,
мог прибавить: есть наслаждение и
в сечении, разумея под этим, впрочем,
не самый процесс сечения, а
принцип его.
И
в чувстве собственности, и
в чувстве союза семейного
не может быть сделок, ибо это даже
не принципы, а естественное влечение человеческой природы.
Петр
не внес чуждых
принципов в те элементы государственного устройства, которые г. Устрялов называет основными; он даже
не мог их коснуться, при всей решимости своего характера, именно потому, что такое коренное изменение
не было выработано
в народном сознании.
Мне кажется, что наиболее существенным препятствием
в этом смысле явится род ваших занятий. Вы, кабатчики, железнодорожники и менялы,
не имеете занятий оседлых и производительных, но исключительно отдаетесь подсиживаньям и сводничествам.
В согласность этому, и жизнь ваша получила характер кочевой, так что большую ее часть вы проводите вне домов своих,
в Кунавине. Но о каких же
принципах может быть речь
в Кунавине?
Мы, крепостных дел мастера,
не могли быть таковыми, во-первых, потому, что людей, однажды уже ославленных
в качестве выслуживших срок, было бы странно вновь привлекать к деятельному столпослужению, а во-вторых, и потому, что, как я уже сказал выше, над всей нашей крепостной жизнью тяготел только один решительный
принцип: как только допущены будут разъяснения, расчленения и расследования, так тотчас же все мы пропали!
Повторяю: кабак, возведенный
в принцип, омерзителен, но при этом оговариваюсь:
может быть, оно так надобно. Нужно, быть
может, чтоб люди вертели зрачками и
не понимали, куда они ложатся,
в постель или
в реку. Почему так нужно — этого, конечно, мы
не можем знать:
не наше дело.
Их еще смущает
принцип, а между тем жизнь уже сильнее предъявляет над ними свои права, нежели над людьми прошлого поколения; оттого они часто и шатаются
в обе стороны и ничему
не могут отдаться всей силой души.
Сделавши это описание, Рейбо заключает, что община Овэна,
может быть, и
могла бы существовать с успехом, если бы
в ней
не было «рокового
принципа общинности», то есть если бы она была устроена
не на тех началах, на которых действительно устроена.
Но он так верил
в могущество своих
принципов, что даже при самых дурных шансах
не мог отказаться от попытки.
Далее, как честный человек, я должен был бы порвать всякие сношения с Ольгой. Наша дальнейшая связь
не могла бы ей дать ничего, кроме гибели. Выйдя замуж за Урбенина, она сделала ошибку, сойдясь же со мной, она ошиблась
в другой раз. Живя с мужем-стариком и имея
в то же время тайком от него любовника,
не походила бы она на развратную куклу?
Не говоря уже о том, как мерзка
в принципе подобная жизнь, нужно было подумать и о последствиях.
Ничто само
в себе, конечно,
не может стать актуальным
принципом мироздания, началом всего, — ex nihilo nihil fit, — но оно
может ворваться
в осуществленное уже мироздание, прослоиться
в нем, как хаотизирующая сила, и
в таком случае мир получает свой теперешний характер — хаокосмоса.
Все существующее называется мыслимым (νοούμενα), ибо имеет
принципы для своего объяснения, Бог же зовется
не мыслимым (ου νοούμενος), но лишь веруют
в него на основании (εκ) мыслимого; поэтому ничто из того, что мыслится,
не может ни
в каком отношении идти
в Сравнение с Ним» [Migne, 90, col. 1084 ά, β, δ, ή (Capita ducenta ad theologiam Deique Filii in carne dispensationem spectantia). ά.
Таковы были эти два лица: моя мать и Альтанский, на которых я смотрел как на образцы. Имея одни и те же симпатии и антипатии, они, однако, ни
в чем
не могли сойтись, как скоро доходило до дела, и при горячей любви друг к другу и взаимном уважении к одним и тем же
принципам и идеям они отвращались от всякого взаимодействия
в духе этих идей.
Эволюционизм XIX
в. нужно считать преодоленным философски и научно, и он
не может лежать
в основании методов и
принципов исследования.
В человеке есть
принцип свободы, изначальной, ничем и никем
не детерминированной свободы, уходящей
в бездну небытия, меона, свободы потенциальной, и есть
принцип, определенный тем, что он есть образ и подобие Божье, Божья идея, Божий замысел, который она
может осуществить или загубить.
Никогда
в стихии революции, и особенно революции, созданной войной,
не могут торжествовать люди умеренных, либеральных, гуманитарных
принципов.
Но к моменту революции народнический социализм утерял
в России свою целостность и революционную энергию, он выдохся, он был половинчат, он
мог играть роль
в февральской, интеллигентской, все еще буржуазной революции, он дорожил более
принципами демократии, чем
принципами социализма, и
не может уже играть роли
в революции октябрьской, т. е. вполне созревшей, народной, социалистической.
У меня опять явилась мысль: Золя был
в 60-х годах приказчиком книжного магазина. Конечно, он
не мог посещать блестящего полусвета и никаких других фешенебельных кружков. Он реалист. Его
принцип — воспроизводить то, что знаешь, до тонкости, со всеми живыми, рельефными чертами.
Есть две формы буржуазности: есть буржуа солидный, сидящий на
принципах, моралист,
не дающий никому дышать, занимающий высокое положение
в обществе, иерархический чин, он
может быть и монахом-аскетом, и академиком, и хозяином и правителем государства, и есть буржуа легкомысленный, прожигатель жизни, испытывающий веселье небытия.
Как артист, как друг красоты и защитник ее, я
в принципе не могу стоять за брак, потому что вижу
в нем, как уже имел честь вам доложить, грязную яму, куда проваливаются все прекраснейшие инстинкты наших женщин.
— Так точно, но зачем же вставлять их там, где
не следует. Я замечаю, вернувшись
в Россию, что теперь неглупая женщина
не может по-русски двух слов сказать, чтобы
не вставить
принципа, организма и интеллигенции.
Наука
в своих основах и
принципах,
в своих корнях и вершинах
может зависеть от философии, но никак
не наоборот.
— Все это я хорошо знаю, графиня, но я
в принципе против брака,
не дающего, как вы сами знаете, никаких гарантий на счастье… Мое предложение любимой девушке я
мог бы сделать на более прочных основаниях любви и логики… Я человек свободный, с независимым и даже, если хотите, хорошим состоянием, имею около сорока тысяч франков дохода… что позволит мне жить безбедно вместе с той, которая меня полюбит и согласится сделаться подругой моей жизни.
Быть
может, это происходило от того, что сама проповедница, вспоминая свои неудачи
в применении к жизни
принципов m-lle Дюран,
не могла быть на высоте своего признания, и у ней самой прорывались едва заметные горькие ноты, жалобы на коротко и бесполезно прожитую жизнь. Наталья Федоровна считала себя заживо погребенной.
Для этой цели, найдя на окраине города небольшой дом, отдававшийся
в долгосрочную аренду, я нанял его; затем, при любезном содействии г. начальника нашей тюрьмы, всю глубину благодарности к которому я
не могу выразить словами, я пригласил на новое место одного из опытнейших тюремщиков, человека еще молодого, но уже закаленного
в строгих
принципах нашей тюрьмы.
Счастлив сообщить, что
в настоящее время все эти недоразумения уладились, и если я
могу на что-нибудь пожаловаться, то скорей на излишнюю строгость, чем на снисходительность: совершенно войдя
в свое положение тюремщика, этот честный человек уже
не для корысти, а во имя
принципа обращается со мной с крайней суровостью.