Неточные совпадения
Революционные парижские кружки тоже
не нравились Райнеру. Еще он
мог симпатизировать федеративным стремлениям чехов, но участие католического духовенства и аристократии
в делах польской национальности отворачивало его от этих дел. Брошенные отцом семена презрения к папизму крепко разрослись
в молодом Райнере, и он
не мог вообразить себе никакой роли
в каком бы то ни было участии с католическим попом. К тому же, как уже сказано, Райнер
не был почитателем
принципа национальностей.
— Поймите же, Лизавета Егоровна, что я
не могу, я
не в силах видеть этих ничтожных людей, этих самозванцев, по милости которых
в человеческом обществе бесчестятся и предаются позору и посмеянию
принципы,
в которых я вырос и за которые готов сто раз отдать всю свою кровь по капле.
Неточные совпадения
Алексей Александрович сочувствовал гласному суду
в принципе, но некоторым подробностям его применения у нас он
не вполне сочувствовал, по известным ему высшим служебным отношениям, и осуждал их, насколько он
мог осуждать что-либо высочайше утвержденное. Вся жизнь его протекла
в административной деятельности и потому, когда он
не сочувствовал чему-либо, то несочувствие его было смягчено признанием необходимости ошибок и возможности исправления
в каждом деле.
— Да, это очень верно, — сказал он, когда Алексей Александрович, сняв pince-nez, без которого он
не мог читать теперь, вопросительно посмотрел на бывшего шурина, — это очень верно
в подробностях, но всё-таки
принцип нашего времени — свобода.
Я вижу, где обман, знаю, что все — иллюзия, и
не могу ни к чему привязаться,
не нахожу ни
в чем примирения: бабушка
не подозревает обмана ни
в чем и ни
в ком, кроме купцов, и любовь ее, снисхождение, доброта покоятся на теплом доверии к добру и людям, а если я… бываю снисходителен, так это из холодного сознания
принципа, у бабушки
принцип весь
в чувстве,
в симпатии,
в ее натуре!
Главные качества графа Ивана Михайловича, посредством которых он достиг этого, состояли
в том, что он, во-первых, умел понимать смысл написанных бумаг и законов, и хотя и нескладно, но умел составлять удобопонятные бумаги и писать их без орфографических ошибок; во-вторых, был чрезвычайно представителен и, где нужно было,
мог являть вид
не только гордости, но неприступности и величия, а где нужно было,
мог быть подобострастен до страстности и подлости; в-третьих,
в том, что у него
не было никаких общих
принципов или правил, ни лично нравственных ни государственных, и что он поэтому со всеми
мог быть согласен, когда это нужно было, и, когда это нужно было,
мог быть со всеми несогласен.
Демократия
не может быть
в принципе,
в идее ограничена сословными и классовыми привилегиями, внешне-общественными аристократиями, но она должна быть ограничена правами бесконечной духовной природы человеческой личности и нации, ограничена истинным подбором качеств.