Неточные совпадения
Но он действительно держал себя так, как, по мнению Марьи Алексевны,
мог держать себя только человек
в ее собственном роде; ведь он молодой, бойкий человек,
не запускал глаз за корсет очень хорошенькой девушки,
не таскался за нею по следам, играл с Марьею Алексевною
в карты без отговорок,
не отзывался, что «лучше я посижу с Верою Павловною», рассуждал о вещах
в духе, который казался Марье Алексевне ее собственным духом; подобно ей, он говорил, что все на свете делается для выгоды, что, когда плут плутует, нечего тут приходить
в азарт и вопиять о
принципах чести, которые следовало бы соблюдать этому плуту, что и сам плут вовсе
не напрасно плут, а таким ему и надобно быть по его обстоятельствам, что
не быть ему плутом, —
не говоря уж о том, что это невозможно, — было бы нелепо, просто сказать глупо с его стороны.
Неточные совпадения
Алексей Александрович сочувствовал гласному суду
в принципе, но некоторым подробностям его применения у нас он
не вполне сочувствовал, по известным ему высшим служебным отношениям, и осуждал их, насколько он
мог осуждать что-либо высочайше утвержденное. Вся жизнь его протекла
в административной деятельности и потому, когда он
не сочувствовал чему-либо, то несочувствие его было смягчено признанием необходимости ошибок и возможности исправления
в каждом деле.
— Да, это очень верно, — сказал он, когда Алексей Александрович, сняв pince-nez, без которого он
не мог читать теперь, вопросительно посмотрел на бывшего шурина, — это очень верно
в подробностях, но всё-таки
принцип нашего времени — свобода.
Я вижу, где обман, знаю, что все — иллюзия, и
не могу ни к чему привязаться,
не нахожу ни
в чем примирения: бабушка
не подозревает обмана ни
в чем и ни
в ком, кроме купцов, и любовь ее, снисхождение, доброта покоятся на теплом доверии к добру и людям, а если я… бываю снисходителен, так это из холодного сознания
принципа, у бабушки
принцип весь
в чувстве,
в симпатии,
в ее натуре!
Главные качества графа Ивана Михайловича, посредством которых он достиг этого, состояли
в том, что он, во-первых, умел понимать смысл написанных бумаг и законов, и хотя и нескладно, но умел составлять удобопонятные бумаги и писать их без орфографических ошибок; во-вторых, был чрезвычайно представителен и, где нужно было,
мог являть вид
не только гордости, но неприступности и величия, а где нужно было,
мог быть подобострастен до страстности и подлости; в-третьих,
в том, что у него
не было никаких общих
принципов или правил, ни лично нравственных ни государственных, и что он поэтому со всеми
мог быть согласен, когда это нужно было, и, когда это нужно было,
мог быть со всеми несогласен.
Демократия
не может быть
в принципе,
в идее ограничена сословными и классовыми привилегиями, внешне-общественными аристократиями, но она должна быть ограничена правами бесконечной духовной природы человеческой личности и нации, ограничена истинным подбором качеств.