Неточные совпадения
Вы согласитесь, мой читатель,
Что очень мило поступил
С печальной Таней наш приятель;
Не в первый раз он тут
явилДуши прямое благородство,
Хотя людей недоброхотство
В нем
не щадило ничего:
Враги его, друзья его
(Что,
может быть, одно и то же)
Его честили так и сяк.
Врагов имеет в мире всяк,
Но от друзей спаси нас, Боже!
Уж эти мне друзья, друзья!
Об них недаром вспомнил я.
Главные качества графа Ивана Михайловича, посредством которых он достиг этого, состояли в том, что он, во-первых, умел понимать смысл написанных бумаг и законов, и хотя и нескладно, но умел составлять удобопонятные бумаги и писать их без орфографических ошибок; во-вторых,
был чрезвычайно представителен и, где нужно
было,
мог являть вид
не только гордости, но неприступности и величия, а где нужно
было,
мог быть подобострастен до страстности и подлости; в-третьих, в том, что у него
не было никаких общих принципов или правил, ни лично нравственных ни государственных, и что он поэтому со всеми
мог быть согласен, когда это нужно
было, и, когда это нужно
было,
мог быть со всеми несогласен.
«Слыхано и видано, — прибавлял капитан язвительно, — что сироты ходят с торбами, вымаливая куски хлеба у доброхотных дателей, но чтобы сироты приезжали на чужое поле
не с убогою горбиною, а с подводами, конно и людно, тому непохвальный пример
являет собою лишь оный Антон Фортунатов Банькевич, что в благоустроенном государстве терпимо
быть не может».
Оно иначе и
быть не могло, потому что во дни невзгоды, когда Аггей Никитич оставил военную службу, Миропа Дмитриевна столько
явила ему доказательств своей приязни, что он считал ее за самую близкую себе родню: во-первых, она настоятельно от него потребовала, чтобы он занял у нее в доме ту половину, где жила адмиральша, потом, чтобы чай, кофе, обед и ужин Аггей Никитич также бы получал от нее, с непременным условием впредь до получения им должной пенсии
не платить Миропе Дмитриевне ни копейки.
Собственно на любви к детям и
была основана дружба двух этих старых холостяков; весь остальной день они сообща обдумывали, как оформить затеянное Тулузовым дело, потом сочиняли и переписывали долженствующее
быть посланным донесение в Петербург, в котором главным образом ходатайствовалось, чтобы господин Тулузов
был награжден владимирским крестом, с пояснением, что если он
не получит столь желаемой им награды, то это
может отвратить как его, так и других лиц от дальнейших пожертвований; но когда правительство
явит от себя столь щедрую милость, то приношения на этот предмет потекут к нему со всех концов России.
Нет, этого нельзя,
Нельзя терпеть! Хоть я
не царь Иван,
Но и
не Федор также. Против воли
Пришлось
быть строгим. Человек
не властен
Идти всегда избранным им путем.
Не можем мы предвидеть, что с дороги
Отклонит нас. Решился твердо я
Одной любовью править; но когда
Держать людей мне невозможно ею —
Им гнев
явить и кару я сумею!
Но если, свет увидя между нас,
Ты редкое
являешь исключенье
И
не совсем огонь в тебе погас
Тех дней, когда нам новы впечатленья,
Быть может, ты поймешь, как в первый раз
Он озарил мое уединенье,
Как с каждым днем он разгорался вновь
И как свою лелеял я любовь.
— Да мне долго ждать никак невозможно, ваше степенство, на той неделе надо беспременно на пароходе в Рыбинск бежать… К сроку
не поспею — места лишиться
могу…
Явите божескую милость, ваше степенство, прикажите выдать удостоверение, я бы тем же часом в город за пачпортом… — с низкими поклонами просил Алексей Михайлу Васильича.
Ничто
не может заменить ее силы, или сравниться с нею, или же сделать ее ненужною,
явив новое таинство космически-человеческое: такой замысел
есть антихристова «черная месса».
В самом деле, каким же образом
может оказаться иудейство религией Отца, если оно
не знает Сына, который и принес в мир откровение об Отце, «показал в Себе Отца»,
явил Его людям, дал им «область
быть чадами Божиими», научил их молиться: «Отче наш», «Авва Отче»?
Отношения maman и Христи
являли другую картину; по моим замечаниям, maman
не без некоторой горечи видела мое исключительное пристрастие к Альтанскому, но нежно любила его дочь. Однако, как они ни
были друг к другу нежны, казалось, что между ними нет той тесноты духовного единения, какая образовалась у нас с Иваном Ивановичем. Чтобы характеризовать их отношения, я
могу сказать, что матушка любила Христю, а та ее… тоже любила, но гораздо менее, чем уважала.
И как
было не плакать о таком простяке, который
являл собою живое воплощение добра! Конечно, он
не то, что пастор Оберлин; но он наш, простой русский поп, человек,
может быть, и безалаберный, и грешный, но всепрощающий и бескорыстнейший. А много ли таких добрых людей на свете?
Стоило взглянуть на Пекторалиса, чтобы оценить, как он серьезно понимает значение этой торжественной минуты, и потому
не могло быть никакого сомнения, что он сумеет ею воспользоваться, что он себя покажет, —
явит себя своим согражданам человеком стойким и внушающим к себе уважение и, так сказать, отольет свои лик из бронзы, на память временам.
«В новом качестве великого магистра, — говорилось далее в этом манифесте, — которое мы восприняли на себя по желанию добронамеренных членов его, обращая внимание на все те средства, кои восстановление блистательного состояния сего ордена и возвращение собственности его, неправильно отторгнутой и вящще обеспечить
могут и, желая, с одной стороны,
явить перед целым светом новый довод нашего уважения и привязанности к столь древнему и почтительному учреждению, с другой же — чтобы и наши верноподданые, благородное дворянство российское, коих предков и самих их верность к престолу монаршему, храбрость и заслуги доказывают целость державы, расширение пределов империи и низложение многих и сильных супостатов отечества
не в одном веке в действо произведенное — участвовали в почестях, преимуществах и отличиях, сему ордену принадлежащих, и тем
был бы открыт для них новый способ к поощрению честолюбия на распространение подвигов их отечеству полезных и нам угодных, нашею властию установляем новое заведение ордена святого Иоанна Иерусалимского в пользу благородного дворянства империи Всероссийской».
— Я невозможного просить
не стану, а у меня такое желание больше всего на свете, чтобы вы
явили мне протекцию — сошли ко мне в нижние покои и сели с нами за стол и что-нибудь скушали, или даже хоть просто так посидели, потому что я нынче справляю мою серебряную свадьбу, после двадцати пяти лет, как я на Амалии Ивановне женился по вашему милосердию. А
будет это к вечеру в одиннадцатом часу; в полночь же, как вам угодно, вы
можете благопристойно холодком выехать.