Неточные совпадения
Степан Аркадьич знал, что когда Каренин начинал говорить
о том, что делают и
думают они, те самые, которые
не хотели принимать его проектов и были
причиной всего зла в России, что тогда уже близко было к концу; и потому охотно отказался теперь от принципа свободы и вполне согласился. Алексей Александрович замолк, задумчиво перелистывая свою рукопись.
Спросил он вполголоса и вяло, точно
думал не о Никоновой, а
о чем-то другом. Но тем
не менее слова его звучали оглушительно. И, чтоб воздержаться от догадки
о причине этих расспросов, Самгин быстро и сбивчиво заговорил...
— Простите, — сказала она чуть слышно. Глаза их встретились, и в странном косом взгляде и жалостной улыбке, с которой она сказала это
не «прощайте», а «простите», Нехлюдов понял, что из двух предположений
о причине ее решения верным было второе: она любила его и
думала, что, связав себя с ним, она испортит его жизнь, а, уходя с Симонсоном, освобождала его и теперь радовалась тому, что исполнила то, что хотела, и вместе с тем страдала, расставаясь с ним.
— Как вы
думаете, что я скажу вам теперь? Вы говорите, он любит вас; я слышал, что он человек неглупый. Почему же вы
думаете, что напрасно открывать ему ваше чувство, что он
не согласится? Если бы препятствие было только в бедности любимого вами человека, это
не удержало бы вас от попытки убедить вашего батюшку на согласие, — так я
думаю. Значит, вы полагаете, что ваш батюшка слишком дурного мнения
о нем, — другой
причины вашего молчания перед батюшкою
не может быть. Так?
А
подумать внимательно
о факте и понять его
причины — это почти одно и то же для человека с тем образом мыслей, какой был у Лопухова, Лопухов находил, что его теория дает безошибочные средства к анализу движений человеческого сердца, и я, признаюсь, согласен с ним в этом; в те долгие годы, как я считаю ее за истину, она ни разу
не ввела меня в ошибку и ни разу
не отказалась легко открыть мне правду, как бы глубоко ни была затаена правда какого-нибудь человеческого дела.
Он может сам обманываться от невнимательности, может
не обращать внимания н факт: так и Лопухов ошибся, когда Кирсанов отошел в первый раз; тогда, говоря чистую правду, ему
не было выгоды, стало быть, и охоты усердно доискиваться
причины, по которой удалился Кирсанов; ему важно было только рассмотреть,
не он ли виноват в разрыве дружбы, ясно было — нет, так
не о чем больше и
думать; ведь он
не дядька Кирсанову,
не педагог, обязанный направлять на путь истинный стопы человека, который сам понимает вещи
не хуже его.
Между тем недавнее знакомство между Иваном Петровичем Берестовым и Григорьем Ивановичем Муромским более и более укреплялось и вскоре превратилось в дружбу, вот по каким обстоятельствам: Муромский нередко
думал о том, что по смерти Ивана Петровича все его имение перейдет в руки Алексею Ивановичу; что в таком случае Алексей Иванович будет один из самых богатых помещиков той губернии и что нет ему никакой
причины не жениться на Лизе.
Уходя от Тараса Семеныча, Колобов тяжело вздохнул. Говорили по душе, а главного-то он все-таки
не сказал. Что болтать прежде времени? Он шел опять по Хлебной улице и
думал о том, как здесь все переменится через несколько лет и что главною
причиной перемены будет он, Михей Зотыч Колобов.
Ты мне говоришь, что посылаешь… Я тут
думал найти «Вопросы жизни»,
о которых ты давно говоришь. Я жажду их прочесть, потому что теперь все обращается в вопросы. Лишь бы они разрешились к благу человечества, а что-то новое выкраивается. Без
причин не бывает таких потрясений.
Пушкин сам
не знал настоящим образом
причины своего удаления в деревню; [По цензурным соображениям весь дальнейший текст опубликован в 1859 г. либо с выкидками, либо в «исправленном» изложении редакции «Атенея».] он приписывал удаление из Одессы козням графа Воронцова из ревности;
думал даже, что тут могли действовать некоторые смелые его бумаги по службе, эпиграммы на управление и неосторожные частые его разговоры
о религии.
О г-не Клюбере,
о причинах, побудивших его остаться во Франкфурте, — словом,
о всем том, что волновало его накануне, — он
не подумал ни разу.
— Этому браку, я полагаю, есть другая
причина, — продолжал Егор Егорыч, имевший, как мы знаем, привычку всегда обвинять прежде всего самого себя. — Валерьян, вероятно, промотался вконец, и ему, может быть, есть было нечего, а я
не подумал об этом. Но и то сказать, — принялся он далее рассуждать, — как же я мог это предотвратить? Валерьян, наделав всевозможных безумств,
не писал ко мне и
не уведомлял меня
о себе ни единым словом, а я
не бог, чтобы мне все ведать и знать!
Княгиня действительно послала за Елпидифором Мартынычем
не столько по болезни своей, сколько по другой
причине: в начале нашего рассказа она
думала, что князь идеально был влюблен в Елену, и совершенно была уверена, что со временем ему наскучит подобное ухаживание; постоянные же отлучки мужа из дому княгиня объясняла тем, что он в самом деле, может быть, участвует в какой-нибудь компании и, пожалуй, даже часто бывает у Жиглинских, где они, вероятно, читают вместе с Еленой книги, философствуют
о разных возвышенных предметах, но никак
не больше того.
— Вы можете, конечно, догадаться
о причинах, — сказал Поп, — если примете во внимание, что Ганувер всегда верен своему слову. Все было устроено ради Молли; он
думает, что ее
не будет, однако
не считает себя вправе признать это, пока
не пробило двенадцать часов ночи. Итак, вы догадываетесь, что приготовлен сюрприз?
Вот почему мы
думаем, что
не только
о преобразовании государства по образцу европейских Петр в это время еще
не думал, но даже и мысль «
о краеугольном камне политического могущества России» была для него по крайней мере
не главною побудительною
причиною путешествия.
Но скоро тело привыкло и к этому режиму, и страх смерти появился снова, — правда,
не такой острый,
не такой огневый, но еще более нудный, похожий на тошноту. «Это оттого, что тянут долго, —
подумал Сергей, — хорошо бы все это время, до казни, проспать», — и старался как можно дольше спать. Вначале удавалось, но потом, оттого ли, что переспал он, или по другой
причине, появилась бессонница. И с нею пришли острые, зоркие мысли, а с ними и тоска
о жизни.
— Евлампия-то? Хуже Анны! Вся, как есть, совсем в Володькины руки отдалась. По той
причине она и вашему солдату-то отказала. По его, по Володькину, приказу. Анне — видимое дело — следовало бы обидеться, да она и терпеть сестры
не может, а покоряется! Околдовал, проклятый! Да ей же, Анне, вишь,
думать приятно, что вот, мол, ты, Евлампия, какая всегда была гордая, а теперь вон что из тебя стало!..
О… ох, ох! Боже мой, боже!
— Вы, я
думаю, Катерина Архиповна, знаете или по крайней мере догадываетесь
о причине болезни Мари. Может быть, еще и
не то будет, — проговорила она.
Я прочитал эту краткую заметку и
подумал, что мне, может быть, удастся несколько яснее осветить
причину, побудившую этого задумчивого человека уйти из жизни, — я знал его. Пожалуй, я даже и
не вправе промолчать
о нем: это был славный малый, а их
не часто встречаешь на жизненном пути.
Впрочем, на все другие
причины Василий Петрович был совершенно согласен, а потому и были написаны два письма: к Солобуевым весьма учтивое и ласковое, что покорнейше благодарят за честь, но что дочь еще ребенок и
о замужестве
не думает, да и сынка их совершенно
не знает; к Шатову письмо было коротенькое: «Благодарим за честь и милости просим».
«Верно —
не живёт душа-то. Дела всё — главная
причина;
о душе-то
подумать некогда. А она вдруг и тово… и восстала, значит. Пустой час улучила да и воспряла… Вот те и дела!
Клементьев. Вот в этом-то вашем довольстве и заключается истинная
причина того, что вы
не соглашаетесь на мою просьбу. Мысли
о неудобствах неровного брака, — справедливые ли, нет ли,
не имели бы сами по себе большого веса. Но вы
думаете, что вам здесь хорошо, и вы боитесь потерять это хорошее положение.
— Я знаю, ты мыслишь, что я был
причиной Вериной смерти. Но
подумай, разве я любил ее меньше, чем ты? Странно ты рассуждаешь… Я был строг, а разве это мешало ей делать, что она хочет? Я пренебрег достоинством отца, я смиренно согнул свою шею, когда она
не побоялась моего проклятья и поехала… туда. А ты — ты-то
не просила ее остаться и
не плакала, старая, пока я
не велел замолчать? Разве я родил ее такой жестокой?
Не твердил я ей
о Боге,
о смирении,
о любви?
Причина, почему представление
о смерти
не оказывает того действия, какое оно могло бы оказать, заключается в том, что мы, по своей природе, в качестве деятельных существ, по-настоящему совсем
не должны
думать о смерти.
Толстой объясняет: «главная
причина этого было то слово сын, которого она
не могла выговорить. Когда она
думала о сыне и его будущих отношениях к бросившей его отца матери, ей так становилось страшно, что она старалась только успокоить себя лживыми рассуждениями и словами, с тем, чтобы все оставалось по-старому, и чтобы можно было забыть про страшный вопрос, что будет с сыном».
—
Не знаю. В свое время я много
о том
думала; подозрения мои в составлении их падали то на Версальский кабинет, то на Диван, то на Россию, но положительного сказать ничего
не могу. Эти бумаги привели меня в такое сильное волнение, что были
причиной жестокой болезни, которая теперь так сильно развилась во мне.
Я во всю жизнь мою
не переставал грустить
о том, что детство мое
не было обставлено иначе, — и
думаю, что безудержная погоня за семейным счастием, которой я впоследствии часто предавался с таким безрассудным азартом, имела первою своею
причиною сожаление
о том, что мать моя
не была счастливее, — что в семье моей
не было того, что зовут «совет и любовь». Я
не знал, что слово «увлечение» есть имя какого-то нашего врага.
Александр Яковлевич Шкот — сын «старого Шкота» (Джемса), после которого у Перовского служили Веригин и известный «аболиционист» Журавский, — многократно рассказывал, какие хлопоты перенес его отец, желая научить русских мужиков пахать землю как следует, и от каких, по-видимому, неважных и пустых
причин все эти хлопоты
не только пропали без всякой пользы, но еще едва
не сделали его виноватым в преступлении,
о котором он никогда
не думал.
Плача на груди матери, она
не давала ей в настоящее время повода для расспросов
о причине, так как старуха
думала, что они вместе оплакивают дорогого усопшего.
Не знала Дарья Алексеевна, что ее дочь плачет вместе с тем и
о похороненном ее счастье.
— Прошу слова! — и заговорил: — Товарищи! Я вижу, что инженеру Голосовкеру нет дела до производства и до строительства социализма! Поэтому он и ведет саботаж всякому улучшению и всякому снижению себестоимости. Какая бы этому могла быть
причина? Вот мы все время в газетах читаем — то там окажется спец-вредитель, то там.
Не из этих ли он спецов, которые тайно только и
думают о том, чтобы всовывать палки в колеса нашего строительства?
Не думаю долго; нож за пояс, слово Денисову
о причине моего отъезда, от него слово, что час мести настал, и совет, как действовать, чтобы уничтожить врага Софии и моего; беру лошадь, скачу без памяти.
Так-то всю жизнь рассуждая
о первой
причине, запутался несчастный богослов и, вместо того, чтобы понять, что у него уже
не стало разума, стал
думать, что
не стало больше высшего разума, управляющего миром.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что ее отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась
не только говорить и расспрашивать Десаля
о причине его смущения и молчания, но боялась и
думать об этом.