Неточные совпадения
— Патриот! — откликнулся Бердников, подмигнув Самгину. — Патриот и социалист от неудачной жизни. Открытие сделал — украли, жена — сбежала,
в картах —
не везет.
Здесь делают также
карты, то есть дорожные капские экипажи,
в каких и мы ехали. Я видел щегольски отделанные,
не уступающие городским каретам. Вандик купил себе новый
карт, кажется, за сорок фунтов. Тот,
в котором мы ехали, еле-еле держался. Он сам
не раз изъявлял опасение, чтоб он
не развалился где-нибудь на косогоре. Однако ж он
в новом нас
не повез.
В последнем отношении с ним приключилось даже несколько забавных анекдотов; но генерал никогда
не унывал, даже и при самых забавных анекдотах; к тому же и
везло ему, даже
в картах, а он играл по чрезвычайно большой и даже с намерением
не только
не хотел скрывать эту свою маленькую будто бы слабость к картишкам, так существенно и во многих случаях ему пригождавшуюся, но и выставлял ее.
То есть заплачу за тебя; я уверен, что он прибавил это нарочно. Я позволил
везти себя, но
в ресторане решился платить за себя сам. Мы приехали. Князь взял особую комнату и со вкусом и знанием дела выбрал два-три блюда. Блюда были дорогие, равно как и бутылка тонкого столового вина, которую он велел принести. Все это было
не по моему карману. Я посмотрел на
карту и велел принести себе полрябчика и рюмку лафиту. Князь взбунтовался.
Счастие на первых порах ему
повезло: он сразу взял
карту, загнул ее и взял вторую; загнув на весь выигрыш,
не отписав из него ничего, снова взял, и когда поставил на червонную даму, чуть ли
не имея при этом
в виду миловидный и выразительный облик Людмилы, то Крапчик заметил ему...
Как почти всегда, ему
не везло, и на лицах у королей, дам и валетов чудилось ему выражение насмешки и злобы; пиковая дама даже зубами скрипела, очевидно, злобясь на то, что ее ослепили. Наконец, после одного крупного ремиза, Передонов схватил колоду
карт и с яростью принялся рвать ее
в клочья. Гости хохотали. Варвара, ухмыляясь, говорила...
«Как мы
везли Ямуцки прынц Иззедин-Музафер-Мирза
в Рассею». Писал с натуры прынцов воспитатель Хабибулла Науматуллович, бывший служитель
в атель Бельвю (
в С.-Питембурхи, на Невским, против киятра. С двух до семи часов обеды по 1 и по 2 р. и по
карте. Ужины. Завтраки). [Какой странный воспитатель для молодого иомудского принца! — может заметить читатель. Совершенно согласен с справедливостью этого замечания, но изменить ничего
не могу. — Примеч. авт.] Издание Общества покровительства животным.
Ну,
не везло, Зоечка, ну что ж ты поделаешь. Возьмешь
карту — жир, жир… Да… На суде я заключительное слово подсудимого сказал, веришь ли,
не только интеллигентная публика, конвойные несознательные и те рыдали. Ну, отсидел я… Вижу, нечего мне больше делать
в провинции. Ну, а когда у человека все потеряно, ему нужно ехать
в Москву. Эх, Зойка, очерствела ты
в своей квартире, оторвалась от массы.
Кучумов. Незнакомый. Говорит:
не угодно ли вашему сиятельству
в бакару? Извольте, говорю, извольте! Денег со мной было много, рискну, думаю, тысчонку-другую. Садимся, начинаем с рубля, и
повезло мне, что называется, дурацкое счастье. Уж он менял, менял
карты, видит, что дело плохо; довольно, говорит. Стали считаться — двенадцать с половиной тысяч… Вынул деньги…
Васса. А вдруг — жалею? А? Эх ты… Когда муженек мой все пароходы, пристани, дома, все хозяйство —
в одну ночь проиграл
в карты, — я обрадовалась! Да, верь
не верь, — обрадовалась. Он, поставив на
карту последний перстень, — воротил весь проигрыш, да еще с лишком… А потом, ты знаешь, начал он безобразно кутить, и вот я полтора десятка лет
везу этот воз, огромное хозяйство наше, детей ради, —
везу. Какую силу истратила я! А дети… вся моя надежда, и оправдание мое — внук.
Людовик (
в пространство). Герцог, если вам
не трудно, посадите маркиза де Лессака на один месяц
в тюрьму. Дать ему туда свечку и колоду
карт — пусть рисует на ней крестики и нулики. Затем отправить его
в имение — вместе с деньгами. (Де Лессаку.) Приведите его
в порядок. И еще:
в карты больше
не садитесь играть, у меня предчувствие, что вам
не повезет в следующий раз.
— Ну, душка, извини, — говорил Масуров, подходя к жене, — счастие сначала ужас как
везло, а под конец как будто бы какой черт ему нашептывал: каждую
карту брал, седая крыса. Ты
не поверишь:
в четверть часа очистил всего, как липку; предлагал было на вексель: «Я вижу, говорит, вы человек благородный».
А Михаленко с Лидиным-Байдаровым после обеда, как ни
в чем
не бывало, сели играть
в шестьдесят шесть. Но Михаленке
не везло и
в картах. Он проиграл два с полтиной, что вместе со старым долгом составило круглую сумму
в две тысячи рублей. Это рассердило Михаленку. Он стал проверять записи партнера и кончил тем, что уличил его
в нечестной игре. Актеры опять сцепились и
в продолжение двух часов выдумывали друг о друге самые грязные и неправдоподобные истории.
— Ну меньше нет. Пожалуйте сдачи, а то и на извозчика
не будет, — сказал он, кладя на стол бумажку. — А может, хотите еще попытать счастья? — заманчиво подмигнул ей пан грабя. — Вишь, вам все идет «любишь да любишь!» Какая, право, счастливая! И
в жизни
везет, и
в картах везет, и
в любви
везет! Так что же, угодно еще немножко?