Неточные совпадения
Какие бывают эти общие залы — всякий проезжающий знает очень хорошо: те же стены, выкрашенные масляной краской, потемневшие вверху от трубочного дыма и залосненные снизу спинами разных проезжающих, а еще более туземными купеческими, ибо купцы по торговым дням приходили сюда сам-шест и сам-сём испивать свою известную
пару чаю; тот же закопченный потолок; та же копченая люстра со множеством висящих стеклышек, которые прыгали и звенели всякий раз, когда половой бегал по истертым клеенкам, помахивая бойко подносом,
на котором сидела такая же бездна чайных чашек, как птиц
на морском берегу; те же картины во всю стену, писанные масляными красками, —
словом, все то же, что и везде; только и разницы, что
на одной картине изображена была нимфа с такими огромными грудями, каких читатель, верно, никогда не видывал.
Сидят они у батюшки теперь,
Вот кабы вы порхнули в дверь
С лицом веселым, беззаботно:
Когда нам скажут, что хотим, —
Куда как верится охотно!
И Александр Андреич, — с ним
О прежних днях, о тех проказах
Поразвернитесь-ка в рассказах:
Улыбочка и
пара слов,
И кто влюблен —
на всё готов.
Только
на Варшавском вокзале, когда новенький локомотив, фыркнув
паром, повернул красные, ведущие колеса, а вагон вздрогнул, покатился и подкрашенное лицо матери уродливо расплылось, стерлось, — Самгин, уже надевший шапку, быстро сорвал ее с головы, и где-то внутри его тихо и вопросительно прозвучало печальное
слово...
Но Лука не слышал последних
слов и
на всех
парах летел
на половину Марьи Степановны. Добежав до комнаты Надежды Васильевны, старик припал к замочной скважине и прошептал...
«Не душа, а
пар», — вспомнились мне
слова старовера. Хотелось мне отговорить Дерсу ходить
на охоту для этого «истинного христианина по церкви апостольской», но этим я доставил бы ему только огорчение — и воздержался.
По его
словам, если после большого ненастья нет ветра и сразу появится солнце, то в этот день к вечеру надо снова ждать небольшого дождя. От сырой земли, пригретой солнечными лучами, начинают подыматься обильные испарения. Достигая верхних слоев атмосферы,
пар конденсируется и падает обратно
на землю мелким дождем.
— Ну, сват, вспомнил время! Тогда от Кременчуга до самых Ромен не насчитывали и двух винниц. А теперь… Слышал ли ты, что повыдумали проклятые немцы? Скоро, говорят, будут курить не дровами, как все честные христиане, а каким-то чертовским
паром. — Говоря эти
слова, винокур в размышлении глядел
на стол и
на расставленные
на нем руки свои. — Как это
паром — ей-богу, не знаю!
Герой — не тот завоеватель, который с вооруженным полчищем разоряет беззащитную страну, не тот, кто, по выражению Шекспира, за
парами славы готов залезть в жерло орудия, не хитрый дипломат, не модный поэт, не артист, не ученый со своим последним
словом науки, не благодетель человечества
на бумаге, — нет, герои этого раэбора покончили свое существование.
Было приятно слушать добрые
слова, глядя, как играет в печи красный и золотой огонь, как над котлами вздымаются молочные облака
пара, оседая сизым инеем
на досках косой крыши, — сквозь мохнатые щели ее видны голубые ленты неба. Ветер стал тише, где-то светит солнце, весь двор точно стеклянной пылью досыпан,
на улице взвизгивают полозья саней, голубой дым вьется из труб дома, легкие тени скользят по снегу, тоже что-то рассказывая.
Его белье, пропитанное насквозь кожными отделениями, не просушенное и давно не мытое, перемешанное со старыми мешками и гниющими обносками, его портянки с удушливым запахом пота, сам он, давно не бывший в бане, полный вшей, курящий дешевый табак, постоянно страдающий метеоризмом; его хлеб, мясо, соленая рыба, которую он часто вялит тут же в тюрьме, крошки, кусочки, косточки, остатки щей в котелке; клопы, которых он давит пальцами тут же
на нарах, — всё это делает казарменный воздух вонючим, промозглым, кислым; он насыщается водяными
парами до крайней степени, так что во время сильных морозов окна к утру покрываются изнутри слоем льда и в казарме становится темно; сероводород, аммиачные и всякие другие соединения мешаются в воздухе с водяными
парами и происходит то самое, от чего, по
словам надзирателей, «душу воротит».
Афанасий Аркадьич идет с ним под руку, но
на каждом шагу останавливается и с
словами:"сейчас, сейчас!" — отскакивает вперед, догоняет, перегоняет, шепнет
на ухо
пару слов, потом опять возвращается, возобновляет прерванный разговор, но никогда не доведет его до конца.
Говору не слышно было
на палубе: из-за равномерного звука разрезаемых волн и
пара слышно было, как лошади фыркали и топали ногами
на шаланде, слышны были командные
слова капитана и стоны раненых.
Через час мы были в Новочеркасске, у подъезда «Европейской гостиницы», где я приказал приготовить номер, а сам прямо с коня отправился в ближайший магазин, купил пиджачную
пару, морскую накидку, фуражку и белье. Калмык с лошадьми ждал меня
на улице и
на все вопросы любопытных не отвечал ни
слова, притворяясь, что не понимает. Вымуштрованный денщик был — и с понятием!
Я наткнулся
на него лунною ночью, в ростепель, перед масленицей; из квадратной форточки окна, вместе с теплым
паром, струился
на улицу необыкновенный звук, точно кто-то очень сильный и добрый пел, закрыв рот;
слов не слышно было, но песня показалась мне удивительно знакомой и понятной, хотя слушать ее мешал струнный звон, надоедливо перебивая течение песни.
Грустная тень давно слетела с лица молодых. Они были совершенно счастливы. Добрые люди не могли смотреть
на них без удовольствия, и часто повторялись
слова: «какая прекрасная
пара!» Через неделю молодые собирались ехать в Багрово, куда сестры Алексея Степаныча уехали через три дня после свадьбы. Софья Николавна написала с ними ласковое письмо к старикам.
Я вмиг повторил то же, что и Ага, и, перекинув повод, двинулся
на мост. Но передо мной вырос старший джигит и
парой непонятных
слов, без всякого выражения
на своем каменном лице, движением руки, ясно дал мне понять, что надо сперва пропустить первого, а потом идти одному, а там, мол, за тобой и мы поодиночке переправимся.
— Братцы! — вдруг снова крикнул он. — Ответьте мне… ответьте
парой слов на мой привет вам…
— Этак, милостивый государь, со своими женами одни мерзавцы поступают! — крикнула она, не говоря худого
слова,
на зятя. (Долинский сразу так и оторопел. Он сроду не слыхивал, чтобы женщина так выражалась.) — Ваш долг показать людям, — продолжала матроска, — как вы уважаете вашу жену, а не поворачиваться с нею, как вор
на ярмарке. Что, вы стыдитесь моей дочери, или она вам не
пара?
Несмотря
на то, что мы давно знакомы с художником по нашему рассказу, здесь будет нелишним сказать еще
пару слов о его теплой личности. Илье Макаровичу Журавке было лет около тридцати пяти; он был белокур, с горбатым тонким носом, очень выпуклыми близорукими глазами, довольно окладистой бородкой и таким курьезным ротиком, что мало привычный к нему человек, глядя
на собранные губки Ильи Макаровича, все ожидал, что он вот-вот сейчас свистнет.
— Пять минут, Джонсон! — ответил Ганувер. — Пришла одна живая душа, которая тоже, я думаю, не терпит одиночества. Санди, я тебя позвал, — как знать, увидимся ли мы еще с тобой? — позвал
на пару дружеских
слов. Ты видел весь этот кошмар?
— И ведь, поди ж ты, что выдумали! — говорил Василий, которого я видеть не мог, но слышал весьма явственно; он, вероятно, сидел тут же, возле окна, с товарищем, за
парой чая — и, как это часто случается с людьми в запертом покое, говорил громко, не подозревая, что каждый прохожий
на улице слышит каждое
слово. — Что выдумали? Зарыли их в землю!
Слова молитвы, похожей
на требование, вылетали из круглых ртов белым
паром, замерзая инеем
на бровях и усах басов, оседая в бородах нестройно подпевавшего купечества. Особенно пронзительно, настойчиво и особенно не в лад хору пел городской голова Воропонов, сын тележника; толстый, краснощёкий, с глазами цвета перламутровых пуговиц, он получил в наследство от своего отца вместе с имуществом и неукротимую вражду ко всем Артамоновым.
Артамонов старший тряхнул головою,
слова, как мухи, мешали ему думать о чём-то важном; он отошёл в сторону, стал шагать по тротуару медленнее, пропуская мимо себя поток людей, необыкновенно чёрный в этот день,
на пышном, чистом снегу. Люди шли, шли и дышали
паром, точно кипящие самовары.
Катерина Львовна, ни
слова не говоря более, юркнула в камеру, растормошила
на нарах свою сумочку и опять торопливо выскочила к Сергею с
парою синих болховских шерстяных чулок с яркими стрелками сбоку.
По его
словам, у всякого порядочного человека должно быть не более трех экипажей, но только чтоб они были в своем виде, а именно, нужно всего только: парную карету для выезда жены по парадным визитам и
на балы, пролетки собственно для себя и хорошенькие городские парные сани, да три лошади: две чтобы были съезжены
парою у дышла, а одна ходила в одиночке.
Да, кстати сказать, что этот господин полковник не то, что пан полковник: нет той важности, нет амбиции, гонору; ездит один душою
на паре лошадей, без конвою, без сурм и бубен; не только сиди, хоть ложись при нем, он
слова не скажет и даже терпеливо сносит, когда противоречат ему.
Поэтому, не отвечая ни
слова на саркастические замечания товарища, в другое время относившегося к людям с большим добродушием и снисходительностью, я сошел с сеновала и направился к лошадям. Они ходили в загородке и то и дело поворачивались к воде, над которой, выжатая утренним холодком, висела тонкая пленка тумана. Утки опять сидели кучками
на середине озера. По временам они прилетали
парами с дальней реки и, шлепнувшись у противоположного берега, продолжали здесь свои ночные мистерии…
— Фу ты, какая!
Слова ей не скажи! Как посмотрю я
на вас —
пара вы с Гришкой! Батогами бы вас лупить надо каждый день — раз поутру и раз вечером — вот что! Были бы тогда оба не такие ежи…
И, как бы желая убедить деда в истине своих
слов, он грузно опустился
на колени и лёг
на палубе
парома.
— А я так приметил, даром что меньше твоего знаю пройдоху… — сказал
на то Колышкин. — Намедни пожаловал… был у меня.
Парой в коляске, в модной одеже, завит, раздушен, закорузлые руки в перчатках. Так и помер я со смеху… Важный, ровно вельможа! Руки в боки, глаза в потолоки — умора! И послушал бы ты, крестный, как теперь он разговаривает, как про родителей рассуждает… Мерзавец, одно
слово — мерзавец!
Как только «Коршун» подошел, насколько было возможно, близко к клиперу и, не бросая якоря, остановился, поддерживая
пары, с «Забияки» отвалил вельбот, и через несколько минут командир «Забияки», плотный, коренастый брюнет с истомленным, осунувшимся лицом, входил
на палубу «Коршуна», встреченный, как полагается по уставу, со всеми почестями, присвоенными командиру. Он радостно пожимал руку Василия Федоровича и в первую минуту, казалось, не находил
слов.
Павел Николаевич
на первых же порах объявил, что он будет жить здесь не менее двух месяцев, договорил себе у содержателя гостиницы особого слугу, самого представительного и расторопного изо всего гостиничного штата, лучший экипаж с кучером и
парою лошадей, — одним
словом, сразу стал не
на обыкновенную ногу дюжинного проезжающего, а был редким и дорогим гостем.
Что говорить, человек он «рисковый», всегда разбрасывался, новую идею выдумает и кинется вперед
на всех
парах, но сметки он и знаний — огромных, кредитом пользовался по всей Волге громадным; самые прожженные кулаки верили ему
на слово. «Усатин себя заложит, да отдаст в срок»: такая прибаутка сложилась про него давным-давно.
Он был большого роста, широкий в плечах, корректно одетый в сюртучную
пару, говорил без жестов, отчетливо,"ужасно"по-английски, то есть со всеми особенностями британского прононса, значительно упирая
на слова, и с одной преобладающей интонацией.
— Семь платьев, шубка, бурнус, белье, две шляпки, две
пары серег, браслет, два кольца, — начала перечислять Поля и при последнем
слове даже протянула княжне правую руку,
на двух пальцах которой были надеты кольца.
Липина. Ах, я рассеянная какая!.. Молодой прекрасный человек сидит себе в карете… везу его к Кривлякину рекомендовать, и совсем забыла об нем. Дети, кормилица, ступайте себе в карету, а ты, Ванечка, проведи их, чтоб кормилка не оступилась с ребенком
на гнилой лестнице. Скажи, сейчас дескать буду. (Крестьянка, дети и Ванечка уходят.) Ермилыч, поди к себе в каморку, мне нужно сказать Груне
пару слов по секрету.
На той самой кровати, около которой раздавалось вчера одушевленное
слово Лизаветы Петровны, сидит
пара: фельдшер и девушка. Он ее обнимает, она хохочет и визжит. Остальные женщины распивают чай. Между ними тоже фельдшер. Несколько фраз, долетевших до нас, были такого сорта, какие я слышала в доме
на Сенной. Лизавета Петровна была поражена! Вчера, тут же, все эти женщины выражали такое глубокое раскаяние, и хоть бы одна искра его осталась!
— Ваша правда, подойник готов, а коровы еще нет, — отвечала, смеясь, государыня. (Бирон успел предупредить ее насчет барской барыни, сказав, что эта
пара будет презабавная.) Надо, — продолжала она, подозвав к себе Кульковского, — положиться
на его вкус. Послушай, дурак, выбирай во всей империи, только не при моем дворе; даю
слово, что, если изберешь достойную себя, не откажу быть твоею свахою.
Неужели
на тебя произвели какое-нибудь впечатление речи Баси? Так просто можно тонкие и сложные переживания охарактеризовать
парой самых истрепанных
слов! А во мне это только легкую тошноту вызвало, как очень приевшееся кушание. Что ж ты, не знала раньше сама, что это припечатывается
словами «упадочничество» и «интеллигентщина»?
В толпе движение. Некоторые потаенно уходят, не обмениваясь ни
словом с остающимися, и уже свободнее становится в потемневшей церкви. Только около черного гроба безмолвно толкутся люди, крестятся, наклоняются к чему-то страшному, отвратительному и с страдальческими лицами отходят в сторону. Прощается с покойником вдова. Она уже верит, что он мертв, и запах слышит, — но замкнуты для слез ее глаза, и нет голоса в ее гортани. И дети смотрят
на нее — три
пары молчаливых глаз.