Неточные совпадения
Накануне погребения, после обеда, мне захотелось спать, и я пошел в комнату Натальи Савишны, рассчитывая поместиться
на ее постели,
на мягком пуховике,
под теплым стеганым
одеялом. Когда я вошел, Наталья Савишна лежала
на своей постели и, должно быть, спала; услыхав шум моих шагов, она приподнялась, откинула шерстяной платок, которым от мух была покрыта ее голова, и, поправляя чепец, уселась
на край
кровати.
В комнате было темно, он лежал
на кровати, закутавшись, как давеча, в
одеяло,
под окном выл ветер.
Я отвел ему маленькую комнату, в которой поставил
кровать, деревянный стол и два табурета. Последние ему, видимо, совсем были не нужны, так как он предпочитал сидеть
на полу или чаще
на кровати, поджав
под себя ноги по-турецки. В этом виде он напоминал бурхана из буддийской кумирни. Ложась спать, он по старой привычке поверх сенного тюфяка и ватного
одеяла каждый раз подстилал
под себя козью шкурку.
На дворе, у девичьего крыльца, проветривались перины, подушки,
одеяла и появились две
кровати: одна, двухспальная
под орех, предназначалась для дедушки; другая, попроще, для Настасьи.
Таисья спала прямо
на голом полу у самой
кровати, свернувшись клубочком, а
на кровати под байковым
одеялом лежал совсем большой мужчина.
Она привела его в свою комнату, убранную со всей кокетливостью спальни публичного дома средней руки: комод, покрытый вязаной — скатертью, и
на нем зеркало, букет бумажных цветов, несколько пустых бонбоньерок, пудреница, выцветшая фотографическая карточка белобрысого молодого человека с гордо-изумленным лицом, несколько визитных карточек; над
кроватью, покрытой пикейным розовым
одеялом, вдоль стены прибит ковер с изображением турецкого султана, нежащегося в своем гареме, с кальяном во рту;
на стенах еще несколько фотографий франтоватых мужчин лакейского и актерского типа; розовый фонарь, свешивающийся
на цепочках с потолка; круглый стол
под ковровой скатертью, три венских стула, эмалированный таз и такой же кувшин в углу
на табуретке, за
кроватью.
Частный пристав Рогуля выполз
на минуту из-под стеганого
одеяла, глянул мутными глазами
на улицу, испил кваску, молвил: «Рано!» — и побрел опять
на кровать досыпать веселый сон.
На железной
кровати, стоявшей
под главным ковром, с изображенной
на нем амазонкой, лежало плюшевое ярко-красное
одеяло, грязная прорванная кожаная подушка и енотовая шуба;
на столе стояло зеркало в серебряной раме, серебряная ужасно грязная щетка, изломанный, набитый масляными волосами роговой гребень, серебряный подсвечник, бутылка ликера с золотым красным огромным ярлыком, золотые часы с изображением Петра I, два золотые перстня, коробочка с какими-то капсюлями, корка хлеба и разбросанные старые карты, и пустые и полные бутылки портера
под кроватью.
Во второй комнате в углу стояла
кровать под ситцевым
одеялом, принадлежавшая mademoiselle Лебядкиной, сам же капитан, ложась
на ночь, валился каждый раз
на пол, нередко в чем был.
Граф невольно отвернул глаза от образа и взглянул
на кровать: Анна Павловна крепко спала;
на бледном лице ее видна была улыбка, как будто бы ей снились приятные грезы; из-под белого
одеяла выставлялась почти до плеча голая рука, несколько прядей волос выбивались из-под ночного чепчика.
В первые минуты Буланин никак не мог сообразить, где он и как мог он очутиться среди этой казарменной обстановки с длинной анфиладой розовых арок и с правильными рядами
кроватей,
на которых
под серыми байковыми
одеялами ежились спящие фигуры.
Два месяца прошло. Во тьме ночной,
На цыпочках по лестнице ступая,
В чепце, платок накинув шерстяной,
Являлась к Саше дева молодая;
Задув лампаду, трепетной рукой
Держась за спинку шаткую
кровати,
Она искала жарких там объятий.
Потом,
на мягкий пух привлечена,
Под одеяло пряталась она;
Тяжелый вздох из груди вырывался,
И в жарких поцелуях он сливался.
Тяжелый запах анатомического театра наполнял комнату, где лежал больной. Его
кровать была выдвинута
на середину комнаты. Длинные ноги, большое туловище, руки, вытянутые по бокам тела, резко обозначились
под одеялом. Глаза были закрыты, дыхание медленно и тяжело. Мне показалось, что он похудел за одну ночь; лицо его приняло скверный земляной оттенок и было липко и влажно.
Лишь только он остался один, как начал везде искать конопляное зернышко. Он долго шарил у себя в карманах, ползал по полу, смотрел
под кроватью, перебирал
одеяло, подушки, простыню — все напрасно! Нигде не было и следов любезного зернышка! Он старался вспомнить, где он мог его потерять, и наконец уверился, что выронил его как-нибудь накануне, играя
на дворе.
Тотчас же разлучили бойцов, оттащили их и увидели, что господин Прохарчин лежит
под кроватью, должно быть, в совершенном беспамятстве, стащив
на себя и
одеяло и подушку, так что
на кровати оставался один только голый, ветхий и масляный тюфяк (простыни же
на нем никогда не бывало).
Я легла
на узкую жесткую
кровать,
под холодное нанковое
одеяло, предварительно закрутив вокруг головы свои длинные косы и запрятав их
под ночной чепец. Моя постель была крайней от дверей умывальни. Подле меня лежала рыженькая Перская.
Она вяжет платок из дымчатой тонкой шерсти. Почти весь он уже связан. Клубок лежит
на коленях в продолговатой плоской корзинке. Спицы производят частый чиликающий звук. Слышно неровное, учащающееся дыхание вязальщицы. Губы ее, плотно сжатые, вдруг раскроются, и она начинает считать про себя. Изредка она оглядывается назад.
На кровати кто-то перевернулся
на бок. Можно разглядеть женскую голову в старинном чепце с оборками, подвязанном
под уши, и короткое плотное тело в кацавейке.
На ногах лежит
одеяло.
Путохин сидит в своей комнате
на кровати,
на которой давно уже нет ни
одеяла, ни подушек, и, запустив руки в волоса, тупо глядит себе
под ноги. Он оборван, нечесан, болен.
Даша, изумленная, смущенная от всего происходившего перед её глазами, бросилась между
кроватями, встала между девочками, заслоняя одну от другой своим собственным худеньким телом. Последние только сейчас заметили ее и, неистово взвизгнув, бросились
под одеяла, проворно закрылись ими с головами, оставив
на свободе одни только раскрасневшиеся, взволнованные мордашки.
Под общий хохот она рассказала о своем посещении Васеньки
на дому, о никелированной
кровати и голубом атласном
одеяле и о двух больших портретах
на стене — Владимира Ленина и Валентина Эльского.
В левом углу,
на кровати, грубо сколоченной из простого дерева, лежало штофное зеленое
одеяло, углами стеганное, из-под которого выбивался клочок сена, как бы для того, чтоб показать богатство и простоту этого ложа.
У стены, слева от входа, стояла высокая
кровать с толстейшей периной, множеством белоснежных подушек и стеганым голубым шелковым
одеялом. В углу, противоположном переднему, было повешено довольно большое зеркало в рамке искусной немецкой работы из деревянной мозаики, а
под ним стоял стол, весь закрытый белыми ручниками, с ярко и густо вышитыми концами; несколько таких же ручников были повешены
на зеркало.
Татьяна Петровна сладко спала, раскинувшись
на постели. Мягкое
одеяло прикрывало ее только до пояса. Тонкая ткань белоснежной сорочки поднималась ровными движениями
на не менее белрснежной груди. Одна миниатюрная ручка спустилась с
кровати, а другая была закинута
под голову. Раскрытые розовые губки как бы искали поцелуя. Видимо, сладкие грезы, грезы будущего счастья с Борисом, витали над ее хорошенькой головкой.