Неточные совпадения
Самгин вздохнул и поправил очки. Въехали
на широкий
двор; он густо зарос бурьяном, из бурьяна торчали обугленные бревна, возвышалась полуразвалившаяся печь, всюду в сорной
траве блестели осколки бутылочного стекла. Самгин вспомнил, как бабушка показала ему ее старый, полуразрушенный дом и вот такой же
двор, засоренный битыми бутылками, — вспомнил и подумал...
Смерть у них приключалась от вынесенного перед тем из дома покойника головой, а не ногами из ворот; пожар — от того, что собака выла три ночи под окном; и они хлопотали, чтоб покойника выносили ногами из ворот, а ели все то же, по стольку же и спали по-прежнему
на голой
траве; воющую собаку били или сгоняли со
двора, а искры от лучины все-таки сбрасывали в трещину гнилого пола.
Он с пристрастным чувством, пробужденным старыми, почти детскими воспоминаниями, смотрел
на эту кучу разнохарактерных домов, домиков, лачужек, сбившихся в кучу или разбросанных по высотам и по ямам, ползущих по окраинам оврага, спустившихся
на дно его, домиков с балконами, с маркизами, с бельведерами, с пристройками, надстройками, с венецианскими окошками или едва заметными щелями вместо окон, с голубятнями, скворечниками, с пустыми, заросшими
травой,
дворами.
Один только старый дом стоял в глубине
двора, как бельмо в глазу, мрачный, почти всегда в тени, серый, полинявший, местами с забитыми окнами, с поросшим
травой крыльцом, с тяжелыми дверьми, замкнутыми тяжелыми же задвижками, но прочно и массивно выстроенный. Зато
на маленький домик с утра до вечера жарко лились лучи солнца, деревья отступили от него, чтоб дать ему простора и воздуха. Только цветник, как гирлянда, обвивал его со стороны сада, и махровые розы, далии и другие цветы так и просились в окна.
Она заперла наглухо дом тетки и осталась жить во флигеле,
двор порос
травой, стены и рамы все больше и больше чернели; сени,
на которых вечно спали какие-то желтоватые неуклюжие собаки, покривились.
Июль в начале. Солнце еще чуть-чуть начинает показываться одним краешком; скучившиеся
на восточной окраине горизонта янтарные облака так и рдеют. За ночь выпала обильная роса и улила
траву; весь луг кажется усеянным огненными искрами;
на дворе свежо, почти холодно; ядреный утренний воздух напоен запахом увлажненных листьев березы, зацветающей липы и скошенного сена.
На другой день, ранним утром, началась казнь.
На дворе стояла уже глубокая осень, и Улиту, почти окостеневшую от ночи, проведенной в «холодной», поставили перед крыльцом,
на одном из приступков которого сидел барин,
на этот раз еще трезвый, и курил трубку. В виду крыльца,
на мокрой
траве, была разостлана рогожа.
Матушка в волненье скрывается в свою комнату и начинает смотреть в окно. Слякоть по дороге невылазная, даже
траву на красном
дворе затопило, а дождик продолжает лить да лить. Она сердито схватывает колокольчик и звонит.
Иногда он прерывал работу, садился рядом со мною, и мы долго смотрели в окно, как сеет дождь
на крыши,
на двор, заросший
травою, как беднеют яблони, теряя лист. Говорил Хорошее Дело скупо, но всегда какими-то нужными словами; чаще же, желая обратить
на что-либо мое внимание, он тихонько толкал меня и показывал глазом, подмигивая.
Утром было холодно и в постели, и в комнате, и
на дворе. Когда я вышел наружу, шел холодный дождь и сильный ветер гнул деревья, море ревело, а дождевые капли при особенно жестоких порывах ветра били в лицо и стучали по крышам, как мелкая дробь. «Владивосток» и «Байкал», в самом деле, не совладали со штормом, вернулись и теперь стояли
на рейде, и их покрывала мгла. Я прогулялся по улицам, по берегу около пристани;
трава была мокрая, с деревьев текло.
В деревнях остаются только лошади отличные, почему-нибудь редкие и дорогие, лошади езжалые, необходимые для домашнего употребления, жеребята, родившиеся весной того же года, и жеребые матки, которых берут, однако,
на дворы не ранее, как во второй половине зимы: все остальные тюбенюют, то есть бродят по степи и, разгребая снег копытами, кормятся ветошью ковыля и других
трав.
Они встретились
на паперти; она приветствовала его с веселой и ласковой важностью. Солнце ярко освещало молодую
траву на церковном
дворе, пестрые платья и платки женщин; колокола соседних церквей гудели в вышине; воробьи чирикали по заборам. Лаврецкий стоял с непокрытой головой и улыбался; легкий ветерок вздымал его волосы и концы лент Лизиной шляпы. Он посадил Лизу и бывшую с ней Леночку в карету, роздал все свои деньги нищим и тихонько побрел домой.
Из просторных сеней этого этажа шла наверх каменная лестница без перил и с довольно выбитыми кирпичными ступенями. Наверху тоже было восемь комнат, представлявших гораздо более удобства для жилого помещения. Весь дом окружен был просторным заросшим
травою двором,
на заднем плане которого тянулась некогда окрашенная, но ныне совершенно полинявшая решетка, а за решеткой был старый, но весьма негустой сад.
После чаю мы отправились
на конный
двор, находившийся
на заднем конце господского
двора, поросшего
травою.
Но до чтения ли, до письма ли было тут, когда душистые черемухи зацветают, когда пучок
на березах лопается, когда черные кусты смородины опушаются беловатым пухом распускающихся сморщенных листочков, когда все скаты гор покрываются подснежными тюльпанами, называемыми сон, лилового, голубого, желтоватого и белого цвета, когда полезут везде из земли свернутые в трубочки
травы и завернутые в них головки цветов; когда жаворонки с утра до вечера висят в воздухе над самым
двором, рассыпаясь в своих журчащих, однообразных, замирающих в небе песнях, которые хватали меня за сердце, которых я заслушивался до слез; когда божьи коровки и все букашки выползают
на божий свет, крапивные и желтые бабочки замелькают, шмели и пчелы зажужжат; когда в воде движенье,
на земле шум, в воздухе трепет, когда и луч солнца дрожит, пробиваясь сквозь влажную атмосферу, полную жизненных начал…
А тут он увидал перед собою огромный
двор, глухо заросший
травою, — взади его, с несколькими входами, полуразвалившийся флигель, и
на единственной протоптанной и ведущей к нему дорожке стояла огромная собака, которая
на него залаяла.
— Вам удобно будет здесь? — спросил Николай, вводя мать в небольшую комнату с одним окном в палисадник и другим
на двор, густо поросший
травой. И в этой комнате все стены тоже были заняты шкафами и полками книг.
В глубине
двора,
на зеленой молодой
траве, стоял маленький ослик.
— Нет, родимые. Куда мне, убогому! Нет ни вина, харчей, ни лошадям вашим корма. Вот
на постоялом
дворе, там все есть. Там такое вино, что хоть бы царю
на стол. Тесненько вам будет у меня, государи честные, и перекусить-то нечего; да ведь вы люди ратные, и без ужина обойдетесь! Кони ваши травку пощиплют… вот одно худо, что трава-то здесь такая… иной раз наестся конь, да так его разопрет, что твоя гора! Покачается, покачается, да и лопнет!
На дворе начиналась весна, но деревья стояли голые, даже свежей
травы еще не показывалось.
Дети, как и взрослые, производили впечатление людей, которые поселились в этом месте временно, — они ничего не любят тут, им ничего не жалко. Город был застроен тесно, но было много пустырей; почти везде
на дворах густо росли сорные
травы, ветер заносил в огороды их семена, гряды овощей приходилось полоть по два, по три раза; все плодовые деревья в садах были покрыты лишаями, росли коряво, медленно и давали плохой урожай.
Нарочно шурша по
траве ногами, он отошел
на другую сторону
двора.
На самой средине
двора видны были остатки довольно обширной, но низкой церкви; узкие, похожие
на трещины окна совершенно заглохли
травою, а вся поверхность сводов поросла кустами жимолости, из средины которых подымались две или три молодые ели.
Итак, главнейшее правило состоит в том, чтобы соображаться с временами года и состоянием погоды:
на дворе тепло, ясно и тихо — рыба гуляет везде, даже по самым мелким местам (особенно вечером), следовательно там и надобно ее удить; наступает ненастье, особенно ветер — рыба бросается в
траву, прячется под берегами и кустами: должно искать ее там; наступает сильный холод — рыба становится
на станы, то есть разделяется по породам, собирается стаями и ложится
на дно в местах глубоких: надобно преследовать ее и там и удить очень глубоко.
С восходом солнца он отправился искать сестру,
на барском
дворе, в деревне, в саду — везде, где только мог предположить, что она проходила или спряталась, — неудача за неудачей!.. досадуя
на себя, он задумчиво пошел по дороге, ведущей в лес мимо крестьянских гумен: поровнявшись с ними и случайно подняв глаза, он видит буланую лошадь, в шлее и хомуте, привязанную к забору; он приближается… и замечает, что
трава измята у подошвы забора! и вдруг взор его упал
на что-то пестрое, похожее
на кушак, повисший между цепких репейников… точно! это кушак!.. точно! он узнал, узнал! это цветной шелковый кушак его Ольги!
И даже до курьезного ровно: в два часа дня 16 сентября 1917 года мы были у последнего лабаза, помещающегося
на границе этого замечательного города Грачевки, а в два часа пять минут 17 сентября того же 17-го незабываемого года я стоял
на битой, умирающей и смякшей от сентябрьского дождика
траве во
дворе Мурьевской больницы.
Ворота отворены — одна половинка их, сорванная с петель, лежит
на земле, и в щели, между ее досками, проросла
трава, густо покрывшая большой, пустынный
двор дома. В глубине
двора — низенькое закопченное здание с железной крышей
на один скат. Самый дом необитаем, но в этом здании, раньше кузнице, теперь помещалась «ночлежка», содержимая ротмистром в отставке Аристидом Фомичом Кувалдой.
Воспитанием моим неглижировали [пренебрегали — от франц. negliger.], и рос я, как сорная
трава,
на улице и
на дворе.
Из окна виден был
двор полицейского правления, убранный истоптанною желтою
травою, среди
двора стояли, подняв оглобли к небу, пожарные телеги с бочками и баграми. В открытых дверях конюшен покачивали головами лошади. Одна из них, серая и костлявая, все время вздергивала губу вверх, точно усмехалась усталой усмешкой. Над глазами у нее были глубокие ямы,
на левой передней ноге — черный бинт, было в ней что-то вдовье и лицемерное.
Всюду вокруг стояли мощные стволы старых, дуплистых лип, к ним подсажены молодые деревья, в густой
траве сверкали цветы, там и тут возвышались красные и жёлтые крыши разнообразных ульев, а людей не видно было, и действительно думалось, что всё это устроил один Будилов. Где-то неподалёку шипела вода,
на дворе, за домом, тихонько взвизгивал и охал насос, чуть слышно бормотал гнусавый старческий голос.
Они вошли в ворота
на поросший
травой монастырский
двор. Из открытых дверей маленькой церковки доносилось пение. Кончалась заутреня. Брат Павлин как-то весь съежился и показался Половецкому ниже ростом.
Весенний вечер быстро темнеет, и вот
на дворе уже ночь. В окно слышны свистки пароходов
на Днепре, и скользит далекий запах
травы, пыли, сирени, нагретого камня. Вода звонкими каплями мерно падает внутри умывальника. Но в дверь опять стучатся.
Становиха сняла со стены большой ключ и повела своих гостей через кухню и сени во
двор.
На дворе было темно. Накрапывал мелкий дождь. Становиха пошла вперед. Чубиков и Дюковский зашагали за ней по высокой
траве, вдыхая в себя запахи дикой конопли и помоев, всхлипывавших под ногами.
Двор был большой. Скоро кончились помои, и ноги почувствовали вспаханную землю. В темноте показались силуэты деревьев, а между деревьями — маленький домик с покривившеюся трубой.
Молитва виднелась
на устах, молитва во взоре, молитва в нем самом… и привратнцк, тот же старец, которого он ждал целую ночь, но еще старее, отворил ему вороты, и он опять въехал в этот тихий, умерший
двор, где люди не измяли зеленой
травы, где одни черные рясы мелькали меж белых надгробных камней, где душистые лимоны и пышные смоковницы заслоняли одни черные рясы и белые надгробные камни.
С каким искренним удовольствием вышел я
на печальный
двор, отвсюду обставленный солдатами, чистый, плоский, выметенный, без
травы, без зелени; правда, по углам стояли деревья, но они были печальны, мертвые листья падали с них, и они казались мне то потерянными бедными узниками, грустящими, оторванными от родных лесов, то часовыми, которые без смены стерегут заключенных.
Один из садовников ловким ударом заступа вырвал целую охапку
травы. Он бросил ее в корзину, вынес и выбросил
на задний
двор, прямо
на мертвую пальму, лежавшую в грязи и уже полузасыпанную снегом.
Сказав это, старушка поспешно вступила в комнату еще меньшего размера, увешанную с потолка до полу пучочками сушившихся
трав. Тут также находился старинный, вычурный шкап; сквозь стекла его можно было различить легионы пузырьков, баночек, скляночек и ярлыков — это была «аптека» помещицы. Марья Петровна немедля натащила
на ноги теплые валенки, закуталась в старый салоп
на заячьем меху, намотала
на шею платок и, сопровождаемая Феклою, державшею фонарь, отправилась
на скотный
двор.
С вечера из ближних и дальних деревень христолюбцы
на праздник сошлись. Держали опочив вкруг часовни
на широком
дворе обительском… Ложе —
трава муравая, одеяло — темная ночь, браный полог — звездистое небо.
Когда от восходившего солнца ярким пламенем загорелись кресты
на церкви, потом окна, и через
двор по росистой
траве потянулись тени от деревьев и колодезного журавля, Матвей Саввич вскочил и засуетился.
Мерин возит воду из колодца,
траву для конюшенных лошадей. И круглый день
на дворе или в саду слышится отрывистое, сурово-деловитое...
Наступала весна. Почки набухали, пробивались веселые стрелки молодой
травы, желтоватые луговины получали зеленоватый отсвет. Однажды под вечер
на дворе появился полный старик-китаец в меховом треухе, с рябым, безусым лицом. У него была старчески-добрая улыбка; он ковылял
на больных ногах, опираясь
на длинную, тонкую палку. Китайцы-работники, почтительно глядя
на него, сообщали нам...
Ермак быстро дошел до поселка, прошел его весь взад и вперед,
на ходу отдал приказание отвести полоненную казаками женщину во
двор усадьбы и сдать
на руки ключнице, вошел в свою избу, вынул из укладки мешок с засохшей
травой, взял один из таких пучков наудачу, сунул в чистый холщовый мешочек и положил в карман. Затем сел
на лавку, посидел с полчаса и пошел в строгановские хоромы.
Оба они встали с
травы и медленно вернулись
на графский
двор. Паша, по-прежнему спокойная, бесстрастная, прошла во флигель Минкиной.
Не далее как
на аршин от меня лежал скиталец; за стенами в номерах и во
дворе, около телег, среди богомольцев не одна сотня таких же скитальцев ожидала утра, а еще дальше, если суметь представить себе всю русскую землю, какое множество таких же перекати-поле, ища где лучше, шагало теперь по большим и проселочным дорогам или, в ожидании рассвета, дремало в постоялых
дворах, корчмах, гостиницах,
на траве под небом…
На дворе было еще очень рано;
на востоке алела яркая полоса зари, и от мокрой
травы поднимался довольно густой пар; все предсказывало влдро.
«Близко ль, милый?» — «Вот примчались».
Слышат: сосны зашатались;
Слышат: спал с ворот запор;
Борзый конь стрелой
на двор.
Что же, что в очах Людмилы?
Камней ряд, кресты, могилы,
И среди них божий храм.
Конь несется по гробам;
Стены звонкий вторят топот;
И в
траве чуть слышный шепот,
Как усопших тихий глас…
Вот денница занялась.
Но лучше всего знал он землю во
дворе,
на улице и в саду со всем ее неисчерпаемым богатством камней,
травы, бархатистой горячей пыли и того изумительного, разнообразного, таинственного и восхитительного сора, которого совершенно не замечают люди с высоты своего огромного роста.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский
двор находился
на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно-налитым прудом, с необросшими еще
травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.