Неточные совпадения
Он прикинул воображением места, куда он мог бы ехать. «Клуб? партия безика, шампанское с Игнатовым? Нет, не поеду. Château des fleurs, там
найду Облонского, куплеты, cancan. Нет, надоело. Вот именно за то я люблю Щербацких, что сам лучше делаюсь. Поеду домой». Он прошел прямо в свой номер у Дюссо, велел подать себе ужинать и потом, раздевшись, только успел положить голову на подушку, заснул крепким и спокойным, как всегда,
сном.
Ее тревожит сновиденье.
Не зная, как его понять,
Мечтанья страшного значенье
Татьяна хочет отыскать.
Татьяна в оглавленье кратком
Находит азбучным порядком
Слова: бор, буря, ведьма, ель,
Еж, мрак, мосток, медведь, метель
И прочая. Ее сомнений
Мартын Задека не решит;
Но
сон зловещий ей сулит
Печальных много приключений.
Дней несколько она потом
Всё беспокоилась о том.
Увы, на разные забавы
Я много жизни погубил!
Но если б не страдали нравы,
Я балы б до сих пор любил.
Люблю я бешеную младость,
И тесноту, и блеск, и радость,
И дам обдуманный наряд;
Люблю их ножки; только вряд
Найдете вы в России целой
Три пары стройных женских ног.
Ах! долго я забыть не мог
Две ножки… Грустный, охладелый,
Я всё их помню, и во
снеОни тревожат сердце мне.
«Это праздничный день, когда человек
находит сам себя», — сказал он себе, закурив на
сон грядущий последнюю папиросу.
Выступление. — Дерсу
находит отряд по следам. — Река Иодзыхе и река Литянгоу. — Притоки реки Иодзыхе. — Лудева. — Тайга. — Пауки. — Да-Синанца и ее притоки. — Затяжные дожди. — Горбатый таз и его семья. — Бегство их от китайцев. —
Сон Дерсу и поминки по усопшим.
— Недостатка в месте у меня нет, — ответил он, — но для вас, я думаю, лучше ехать, вы приедете часов в десять к вашему батюшке. Вы ведь знаете, что он еще сердит на вас; ну — вечером, перед
сном у старых людей обыкновенно нервы ослаблены и вялы, он вас примет, вероятно, гораздо лучше нынче, чем завтра; утром вы его
найдете совсем готовым для сражения.
Ведь были же и у нее минуты забвения, в которые она страстно любила своего будущего малютку, и тем больше, что его существование была тайна между ними двумя; было же время, в которое она мечтала об его маленькой ножке, об его молочной улыбке, целовала его во
сне,
находила в нем сходство с кем-то, который был ей так дорог…
Должно быть, во
сне я продолжал говорить еще долго и много в этом же роде, раскрывая свою душу и стараясь заглянуть в ее душу, но этого я уже не запомнил. Помню только, что проснулся я с знакомыми ощущением теплоты и разнеженности, как будто еще раз
нашел девочку в серой шубке…
— Н — нет, — ответил я. Мне самому так хотелось
найти свою незнакомку, что я бы с удовольствием пошел на некоторые уступки… Но… я бы не мог объяснить, что именно тут другое: другое было ощущение, которым был обвеян мой
сон. Здесь его не было, и в душе подымался укор против всякого компромисса. — Не то! — сказал я со вздохом.
Сердце у меня тревожно билось, в груди еще стояло ощущение теплоты и удара. Оно, конечно, скоро прошло, но еще и теперь я ясно помню ту смутную тревогу, с какой во
сне я искал и не
находил то, что мне было нужно, между тем как рядом, в спутанном клубке сновидений, кто-то плакал, стонал и бился… Теперь мне кажется, что этот клубок был завязан тремя «национализмами», из которых каждый заявлял право на владение моей беззащитной душой, с обязанностью кого-нибудь ненавидеть и преследовать…
Мне школа сразу не понравилась, брат же первые дни был очень доволен, легко
нашел себе товарищей, но однажды он во время урока заснул и вдруг страшно закричал во
сне...
Как
сон пролетели приятные минуты нашего свидания. Через 24 часа после того, как я взглянул в последний раз на вас, добрый мой Иван Дмитриевич, я уже был в объятиях детей и старушки Марьи Петровны. Они все ожидали меня как необходимого для них человека. Здесь я
нашел Басаргина с женой: они переехали к нам до моего возвращения. Наскоро скажу вам, как случилось горестное событие 27 декабря. До сих пор мы больше или меньше говорим об этом дне, лишь только сойдемся.
— Всем бы вот, всем благодарю моего господа, да вот эта страсть мучит все. Просто, не поверите, покоя себе даже во
сне не могу
найти. Все мне кажется, как эта гулька к сердцу будто идет. Я вот теперь уж бальзам такой достала, — дорогой бальзам, сейчас покажу вам.
Ушла. Я один. Два раза глубоко вздохнул (это очень полезно перед
сном). И вдруг какой-то непредусмотренный запах — и о чем-то таком очень неприятном… Скоро я
нашел: у меня в постели была спрятана веточка ландышей. Сразу все взвихрилось, поднялось со дна. Нет, это было просто бестактно с ее стороны — подкинуть мне эти ландыши. Ну да: я не пошел, да. Но ведь не виноват же я, что болен.
Нигде! Тогдашнего выхода снизу из коридоров я нигде не мог
найти — его не было. А впрочем — так, может быть, и лучше: больше вероятия, что все это — был один из моих нелепых «
снов».
Я ложусь спать, но и во
сне меня преследует мальчуган, и вместе с тем какой-то тайный голос говорит мне:"Слабоумный и праздный человек! ты праздность и вялость своего сердца принял за любовь к человеку, и с этими данными хочешь
найти добро окрест себя!
Все это я не во
сне видел, а воочию. Я слышал, как провинция наполнялась криком, перекатывавшимся из края в край; я видел и улыбки, и нахмуренные брови; я ощущал их действие на самом себе. Я помню так называемые «столкновения», в которых один толкался, а другой думал единственно о том, как бы его не затолкали вконец. Я не только ничего не преувеличиваю, но, скорее, не
нахожу настоящих красок.
А угодник и наименовал того попика, что за пьянство места лишен, и сам удалился; а владыко проснулись и думают: «К чему это причесть; простой это
сон, или мечтание, или духоводительное видение?» И стали они размышлять и, как муж ума во всем свете именитого,
находят, что это простой
сон, потому что статочное ли дело, что святой Сергий, постник и доброго, строгого жития блюститель, ходатайствовал об иерее слабом, творящем житие с небрежением.
Ночь я провел совершенно спокойно и видел веселые
сны. Я будто бы пишу, а меня будто бы хвалят,
находят, что я трезвенные слова говорю. Вообще я давно заметил: воротишься домой, ляжешь в постельку, и начнет тебя укачивать и напевать:"Спи, ангел мой, спи, бог с тобой!"
Теперь он желал только одного: забвения прошедшего, спокойствия,
сна души. Он охлаждался более и более к жизни, на все смотрел сонными глазами. В толпе людской, в шуме собраний он
находил скуку, бежал от них, а скука за ним.
— Не я-с говорю это, я во
сне бы никогда не посмел подумать того, — отвечал ей немного уже опешивший Тулузов, — но это могут сказать другие, и, главное, может таким образом понять правительство, которое зорко следит за подобными отношениями и обеспечивает крепостных людей от подобного самоуправства: сын этого Власия, как вы сами видели, не из смирных; грубиян и проходимец великий; он
найдет себе заступу, и вам может угрожать опасность, что у вас отберут ваше имение в опеку.
Марта принесла в глиняной чашечке бруснику с яблоками и принялась рассказывать, что нынче ночью видела во
сне, как она была в подружках на свадьбе и ела ананасы и блины с медом, в одном блине
нашла бумажку сто рублей, и как от нее деньги отняли, и как она плакала. Так в слезах и проснулась.
— Это такие люди — неугомонные, много я их встречал. Говорят, будто щуров
сон видели они: есть такая пичужка, щур зовётся. Она
снами живёт, и песня у неё как бы сквозь дрёму: тихая да сладкая, хоть сам-то щур — большой, не меньше дрозда. А гнездо он себе вьёт при дорогах, на перекрёстках.
Сны его неведомы никому, но некоторые люди видят их. И когда увидит человек такой сои — шабаш! Начнёт по всей земле ходить — наяву искать место, которое приснилось.
Найдёт если, то — помрёт на нём…
Насчет манер было еще хуже: Фома решительно не мог образовать по-своему Фалалея, который, несмотря на запрещение, приходил по утрам рассказывать ему свои
сны, что Фома Фомич, с своей стороны,
находил в высшей степени неприличным и фамильярным.
Марьяна, пообедав, подложила быкам травы, свернула свой бешмет под головы и легла под арбой на примятую сочную траву. На ней была одна красная сорочка, то есть шелковый платок на голове, и голубая полинялая ситцевая рубаха; но ей было невыносимо жарко. Лицо ее горело, ноги не
находили места, глаза были подернуты влагой
сна и усталости; губы невольно открывались, и грудь дышала тяжело и высоко.
На меня от его говора самым неприличным образом
находил неодолимейший магнетический
сон.
Как сквозь
сон помню: лишь только он мне пересказал об этом, я опять обеспамятел и уж спустя недели четыре, придя в себя, спросил его о боярине; он сказал мне, что никакого тела не подымали на том месте, где
нашли меня…
Каждый из них, достигнув старости,
находит отраду в воспоминании того живого чувства, которое одушевляло его в молодости, когда с удочкой в руке, забывая и
сон и усталость, страстно предавался он своей любимой охоте.
Господа! Если к правде святой
Мир дорогу
найти не умеет, —
Честь безумцу, который навеет
Человечеству
сон золотой!
В последнее время мы виделись очень редко. С ним сделалось что-то странное: не сказывается дома и сам никуда не выходит, смотрит угрюмо, молчит, не то что боится, а словно места себе не
находит. Нынче, впрочем, это явление довольно обыкновенное. На каждом шагу мы встречаем людей, которых всегда знали разговаривающими и которые вдруг получили"молчальный дар". Ходят вялые, унылые, словно необыкновенные
сны наяву видят. И никому этих сновидений не поверяют, а молчат, молчат, молчат.
В результате всего этого получилось одно, что совсем выбившийся из
сна Дон-Кихот в начале Великого поста не выдержал и заболел: он сначала было закуролесил и хотел прорубить у себя в потолке окно для получения большей порции воздуха, который был нужен его горячей голове, а потом слег и впал в беспамятство, в котором все продолжал бредить о широком окне и каком-то законе троичности, который
находил во всем, о чем только мог думать.
«Вот дуралей-то!» — прибавлял он, повертываясь опять на прежний бок, и таким образом он промучился до самого утра, или, лучше сказать, до двенадцати часов, когда мог ехать к Жиглинской, где ожидал встретить князя, который, может быть, снова предложит ему деньги; но князи он не
нашел там: тот был дома и отсыпался за проведенную без
сна ночь.
Прими с улыбкою, мой друг,
Свободной музы приношенье:
Тебе я посвятил изгнанной лиры пенье
И вдохновенный свой досуг.
Когда я погибал, безвинный, безотрадный,
И шепот клеветы внимал со всех сторон,
Когда кинжал измены хладный,
Когда любви тяжелый
сонМеня терзали и мертвили,
Я близ тебя еще спокойство
находил;
Я сердцем отдыхал — друг друга мы любили:
И бури надо мной свирепость утомили,
Я в мирной пристани богов благословил.
Я проснулся с отяжелевшею, почти разбитою головой. Тем не менее хитросплетения недавнего
сна представлялись мне с такою ясностью, как будто это была самая яркая, самая несомненная действительность. Я даже бросился искать мой миллион и,
нашедши в шкатулке последнее мое выкупное свидетельство, обрадовался ему, как родному отцу.
Сон успокоил меня, я отказался от хлеба и воды и равнодушно перенес шутки и насмешки моих соучеников, которые также не
находили меня виноватым и смеялись не столько надо мной, сколько над странностью моего наказания.
К гимназисткам, подругам Линочки, и ко всем женщинам Саша относился с невыносимой почтительностью, замораживавшей самых смелых и болтливых: язык не поворачивался, когда он низко кланялся или торжественно предлагал руку и смотрел так, будто сейчас он начнет служить обедню или заговорит стихами; и хотя почти каждый вечер он провожал домой то одну, то другую, но так и не
нашел до сих пор, о чем можно с ними говорить так, чтобы не оскорбить, как-нибудь не нарушить неловким словом того чудесного, зачарованного
сна, в котором живут они.
Постреляли и еще, пока не стало совсем убедительным ровное молчание; вошли наконец в страшную землянку и
нашли четверых убитых: остальные, видимо, успели скрыться в ночной темноте. Один из четверых, худой, рыжеватый мужик с тонкими губами, еще дышал, похрипывал, точно во
сне, но тут же и отошел.
Молча думали оба и, не
найдя лица, молча вернулись в избу. Хозяин, один из Гнедых, равнодушный ко всему в мире, одинокий человек, раздумчиво почесывался со
сна и вопросительно смотрел на Жегулева. Тот спросил...
И в этот час, когда такое множество людей
найти не могут во
сне покоя, невинное дитя спит сладким
сном и в этом
сне еще все улыбается ей, доброй бабушке, старушке Иде Пфейфер.
Я часто так во
сне тебя видала,
Как ты теперь у ног моих сидишь;
Во
сне я так в глаза тебе глядела,
И было в них темно и глубоко;
И мне хотелось глубже в них вглядеться,
И я в них дна не
находила; мне
Казалося, что в пропасть я гляжу;
И страшно было, и так сладко вместе!
Что, если и теперь я вижу
сон?
Я к этому мошеннику недаром
Сочувствие имел. Мы схожи нравом,
Но в клады я не верю уж давно!
А странно, что досель я не могу
О ней не думать! В память глубоко
Слова и голос врезались ее,
И этот взгляд испуганный, когда
Опомнилась она в моих объятьях.
Безумный дон Жуан! До коих пор
Играть тобой воображенье будет!
Стыдись хоть Боабдила. Этот ищет,
Что
находить и добывать возможно, —
А ты? Стыдись! Тебя смущает
сон!
Сны его — незатейливы, они так же скучны и нелепы, как действительность, и я не понимаю: почему он
сны свои рассказывал с увлечением, а о том, что живет вокруг его, — не любит говорить? [В конце 90-х годов я прочитал в одном археологическом журнале, что Лутонин-Коровяков
нашел где-то в Чистопольском уезде клад: котелок арабских денег. (Примеч. М. Горького.)]
— Землю я вижу насквозь, и вся она, как пирог, кладами начинена: котлы денег, сундуки, чугуны везде зарыты. Нe раз бывало: вижу во
сне знакомое место, скажем, баню, — под углом у ней сундук серебряной посуды зарыт. Проснулся и пошел ночью рыть, аршина полтора вырыл, гляжу — угли и собачий череп. Вот оно, —
нашел!.. Вдруг — трах! — окно вдребезги, и баба какая-то орет неистово: «Караул, воры!» Конечно — убежал, а то бы — избили. Смешно.
Поспешно схватил я верхнее платье, отпер дверь, бросился за дерзким, кликнув людей; но нигде не могли его
найти, а сказывали, что у ворот останавливалась тройка и в повозке сидел брат Петрусь. Его великого ума была эта новая мне обида, о которой я не сказал ни батеньке, ни даже моей Анисье Ивановне. Она была в глубоком
сне и ничего не слыхала.
От
сна мне показалось, что это новая моя родительница шумит со служанками, что я, живши у них, слышал каждое утро; но нет; прислушавшись,
нашел, что все еще грубее и сильнее.
«У человека под пазухами или на шее садится болячка червена, и в теле колотье почюет, и внутри негасимое горячество или во удесех некая студеность и тяжкое воздыхание и не может воздыхати — дух в себя тянет и паки воспускает;
сон найдет, что не может перестать спать; явится горесть, кислость и блевание; в лице человек сменится, станет образом глиностен и борзо помирает».
Скажи, молю тебя, как ты его
нашел?
Я это всё за
сон принять готова!..
— Нет, я не спала, — отвечала Катерина, с усилием подавляя свое волнение. —
Сон и не шел ко мне. Он все молчал и только раз позвал меня. Я подходила, окликала его, говорила ему; мне стало страшно; он не просыпался и не слышал меня. Он в тяжелом недуге, подай Господь ему помощи! Тогда мне на сердце стала тоска западать, горькая тоска! Я ж все молилась, все молилась, и вот это и
нашло на меня.
Я села, прижалась к нему и забылась совсем у него на груди, словно
сон какой
нашел на меня, а как очнулась, вижу, стоим у широкой-широкой реки.
Развитие Елены основано не на большой учености, не на обширном опыте жизни; лучшая, идеальная сторона ее существа раскрылась, выросла и созрела в ней при виде кроткой печали родного ей лица, при виде бедных, больных и угнетенных, которых она
находила, и видела всюду, даже во
сне.