Мы шли еще некоторое время. На землю надвигалась ночь с востока. Как только скрылось солнце, узкая алая лента растянулась по горизонту, но и она уже начала тускнеть, как остывающее раскаленное докрасна железо. Кое-где замигали звезды, а между тем впереди нигде не было видно огней. Напрасно мы
напрягали зрение и всматривались в сумрак, который быстро сгущался и обволакивал землю. Впереди по-прежнему плес за плесом, протока за протокой сменяли друг друга с поразительным однообразием.
В саду было темно и холодно. Шел дождь. Резкий сырой ветер с воем носился по всему саду и не давал покоя деревьям. Банкир
напрягал зрение, но не видел ни земли, ни белых статуй, ни флигеля, ни деревьев. Подойдя к тому месту, где находился флигель, он два раза окликнул сторожа. Ответа не последовало. Очевидно, сторож укрылся от непогоды и теперь спал где-нибудь на кухне или в оранжерее.
— Как! Неужели буква «е» подошла так скоро! — Теперь перед залитой электричеством рампой стояла Ольга. Мне не видно ее лица. Но я
напрягаю зрение, чтобы разглядеть экзаменаторов там, за рампой. У Ольги низкий, немного глуховатый голос, но тот подъем, который переживает она, не может не передаться слушателю.
Неточные совпадения
Лежа на спине, он смотрел теперь на высокое, безоблачное небо. «Разве я не знаю, что это — бесконечное пространство, и что оно не круглый свод? Но как бы я ни щурился и ни
напрягал свое
зрение, я не могу видеть его не круглым и не ограниченным, и, несмотря на свое знание о бесконечном пространстве, я несомненно прав, когда я вижу твердый голубой свод, я более прав, чем когда я напрягаюсь видеть дальше его».
С минуту мы неподвижно,
напрягая слух и
зрение, простояли на месте, но не слышали ничего, кроме шума дождя и журчания воды, бежавшей ручьями по земле.
Но в это самое утро, когда гончие царевича дружно заливались в окрестностях Москвы, а внимание охотников, стоявших на лазах, было поглощено ожиданием, и каждый
напрягал свое
зрение, и ни один не заботился о том, что делали его товарищи, — в это время по глухому проселку скакали, удаляясь от места охоты, Хомяк и Малюта, а промеж них со связанными руками, прикрученный к седлу, скакал кто-то третий, которого лицо скрывал черный башлык, надвинутый до самого подбородка.
Когда он подъезжал к заднему возу, Егорушка
напряг свое
зрение, чтобы получше рассмотреть его.
Эх, эх!» — заключил он, покачав головою, а между тем с беспокойным, тоскливым чувством, даже со страхом стал вглядываться в мутную, влажную даль,
напрягая всеми силами
зрение и всеми силами стараясь пронзить близоруким взором своим мокрую средину, перед ним расстилавшуюся.
Влетев в театр, Иван Андреевич мигом облетел взглядом все ложи второго яруса, и — о ужас! Сердце его замерло: она была здесь! Она сидела в ложе! Тут был и генерал Половицын с супругою и свояченицею; тут был и адъютант генерала — чрезвычайно ловкий молодой человек; тут был еще один статский… Иван Андреевич
напряг все внимание, всю остроту
зрения, но — о, ужас! Статский человек предательски спрятался за адъютанта и остался во мраке неизвестности.
А ребенок кричит и изнемогает от крика. Варька видит опять грязное шоссе, людей с котомками, Пелагею, отца Ефима. Она все понимает, всех узнает, но сквозь полусон она не может только никак понять той силы, которая сковывает ее по рукам и по ногам, давит ее и мешает ей жить. Она оглядывается, ищет эту силу, чтобы избавиться от нее, но не находит. Наконец, измучившись, она
напрягает все свои силы и
зрение, глядит вверх на мигающее зеленое пятно и, прислушавшись к крику, находит врага, мешающего ей жить.
На носу «поддавало» сильней, и он вздрагивал с легким скрипом, поднимаясь из волны. Свежий ветер резал лицо своим ледяным дыханием и продувал насквозь. Молодой моряк ежился от холода, но стоически стоял на своем добровольно мученическом посту,
напрягая свое
зрение…
Мы оба замерли на своих местах,
напрягая слух и
зрение, но ни малейший шорох не нарушал глубокой тишины леса.
Этот огонек мог скорее всего быть отражением внешнего света, но как я ни
напрягал свое
зрение, в громадном пространстве, которое лежало передо мной, я не увидел кроме этого огня ни одной светлой точки.
Яков Потапович
напряг всю силу своего
зрения и, несмотря на сгустившийся сумрак, узнал его наконец.
«Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он,
напрягая слух и
зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона.