Неточные совпадения
Он видел только ее ясные, правдивые глаза, испуганные той же радостью любви, которая
наполняла и его
сердце. Глаза эти светились ближе и ближе, ослепляя его своим светом любви. Она остановилась подле самого его, касаясь его. Руки ее поднялись и опустились ему на плечи.
«Madame la Comtesse, [Графиня,] — Христианские чувства, которые
наполняют ваше
сердце, дают мне, я чувствую, непростительную смелость писать вам.
«Уехал! Кончено!» сказала себе Анна, стоя у окна; и в ответ на этот вопрос впечатления мрака при потухшей свече и страшного сна, сливаясь в одно, холодным ужасом
наполнили ее
сердце.
Она болезненно чувствовала прекрасную обособленность сына; грусть, любовь и стеснение
наполняли ее, когда она прижимала мальчика к груди, где
сердце говорило другое, чем язык, привычно отражающий условные формы отношений и помышлений.
Вере становилось тепло в груди, легче на
сердце. Она внутренно вставала на ноги, будто пробуждалась от сна, чувствуя, что в нее льется волнами опять жизнь, что тихо, как друг, стучится мир в душу, что душу эту, как темный, запущенный храм, осветили огнями и
наполнили опять молитвами и надеждами. Могила обращалась в цветник.
Что-то горело в
сердце Алеши, что-то
наполнило его вдруг до боли, слезы восторга рвались из души его… Он простер руки, вскрикнул и проснулся…
Все радости счастливой любви ничто перед ним: оно навсегда
наполняет чистейшим довольством, самою святою гордостью
сердце человека.
Будущее детей
наполняло ее
сердце бесконечной тревогой.
Мучительно жить в такие эпохи, но у людей, уже вступивших на арену зрелой деятельности, есть, по крайней мере, то преимущество, что они сохраняют за собой право бороться и погибать. Это право избавит их от душевной пустоты и
наполнит их
сердца сознанием выполненного долга — долга не только перед самим собой, но и перед человечеством.
Он сидел на том же месте, озадаченный, с низко опущенною головой, и странное чувство, — смесь досады и унижения, —
наполнило болью его
сердце. В первый раз еще пришлось ему испытать унижение калеки; в первый раз узнал он, что его физический недостаток может внушать не одно сожаление, но и испуг. Конечно, он не мог отдать себе ясного отчета в угнетавшем его тяжелом чувстве, но оттого, что сознание это было неясно и смутно, оно доставляло не меньше страдания.
Верите ли, что расставания с друзьями, более или менее близкими, до сих пор
наполняют мое
сердце и как-то делают не способным настоящим образом заняться.
Анна Гавриловна, — всегда обыкновенно переезжавшая и жившая с Еспером Иванычем в городе, и видевши, что он почти каждый вечер ездил к князю, — тоже, кажется, разделяла это мнение, и один только ум и высокие качества
сердца удерживали ее в этом случае: с достодолжным смирением она сознала, что не могла же собою
наполнять всю жизнь Еспера Иваныча, что, рано или поздно, он должен был полюбить женщину, равную ему по положению и по воспитанию, — и как некогда принесла ему в жертву свое материнское чувство, так и теперь задушила в себе чувство ревности, и (что бы там на
сердце ни было) по-прежнему была весела, разговорчива и услужлива, хотя впрочем, ей и огорчаться было не от чего…
Голова моя кружится; я едва стою на ногах, но радость, беспредельная радость
наполняет мое
сердце.
Потому что дело идет не о том только, чтобы
наполнить праздное и скучающее существование, но о том, чтобы освободить это существование от тисков, которыми оно охвачено и которые со всех сторон заграждают путь к
сердцу женщины.
А вот теперь перед нею сидит ее сын, и то, что говорят его глаза, лицо, слова, — все это задевает за
сердце,
наполняя его чувством гордости за сына, который верно понял жизнь своей матери, говорит ей о ее страданиях, жалеет ее.
Музыка
наполняла комнату все теснее и незаметно для матери будила ее
сердце.
Все это — цвета, блески, звуки и запахи — давило на глаза, вторгалось вместе с дыханием в грудь и
наполняло опустошенное
сердце неподвижной, пестрой мутью унылой боязни.
Ушли они. Мать встала у окна, сложив руки на груди, и, не мигая, ничего не видя, долго смотрела перед собой, высоко подняв брови, сжала губы и так стиснула челюсти, что скоро почувствовала боль в зубах. В лампе выгорел керосин, огонь, потрескивая, угасал. Она дунула на него и осталась во тьме. Темное облако тоскливого бездумья
наполнило грудь ей, затрудняя биение
сердца. Стояла она долго — устали ноги и глаза. Слышала, как под окном остановилась Марья и пьяным голосом кричала...
Окно в Шурочкиной спальне было открыто; оно выходило во двор и было не освещено. Со смелостью, которой он сам от себя не ожидал, Ромашов проскользнул в скрипучую калитку, подошел к стене и бросил цветы в окно. Ничто не шелохнулось в комнате. Минуты три Ромашов стоял и ждал, и биение его
сердца наполняло стуком всю улицу. Потом, съежившись, краснея от стыда, он на цыпочках вышел на улицу.
Когда обида составляет единственное содержание жизни, когда она преследует человека, не давая ни минуты отдыха, тогда она, без всякой с его стороны преднамеренности, проникает во все закоулки
сердца,
наполняет все помыслы.
На последней неделе поста Ольга говела. Она всегда горячо и страстно веровала, но на этот раз
сердце ее переполнилось. На исповеди и на причастии она не могла сдержать слез. Но облегчили ли ее эти слезы, или, напротив,
наполнили ее
сердце тоскою, — этого она и сама не могла различить. Иногда ей казалось, что она утешена, но через минуту слезы опять закипали в глазах, неудержимой струей текли по щекам, и она бессознательно повторяла слова отца:"Бедная! бедная! бедная!"
Казалось, век стоял бы он так за прилавком да торговал бы конфектами и оршадом; между тем как то милое существо смотрит на него из-за двери дружелюбно-насмешливыми глазами, а летнее солнце, пробиваясь сквозь мощную листву растущих перед окнами каштанов,
наполняет всю комнату зеленоватым золотом полуденных лучей, полуденных теней, и
сердце нежится сладкой истомой лени, беспечности и молодости — молодости первоначальной!
И ничего такого, что созидает, укрепляет и утверждает,
наполняя трепетною радостью
сердца всех истинно любящих свое отечество квартальных надзирателей!
Мысль, что ежели подвиг благонамеренности еще не вполне нами совершен, то, во всяком случае, мы находимся на прямом и верном пути к нему,
наполняла наши
сердца восхищением.
Все провожали его в прихожую и говорили обычные слова так добродушно и просто, что эти слова казались значительными. Он вышел на тихую улицу, точно из бани, чувствуя себя чистым и лёгким, и шёл домой медленно, боясь расплескать из
сердца то приятное, чем
наполнили его в этом бедном доме. И лишь где-то глубоко лежал тяжёлый, едкий осадок...
Не надо думать, однако, чтобы новый помпадур был человек холостой; нет, он был женат и имел детей; но жена его только и делала, что с утра до вечера ела печатные пряники. Это зрелище до такой степени истерзало его, что он с горя чуть-чуть не погрузился в чтение недоимочных реестров. Но и это занятие представляло слишком мало пищи для ума и
сердца, чтобы
наполнить помпадурову жизнь. Он стал ходить в губернское правление и тосковать.
Были минуты, в которые мысль принять яду приходила ей в голову, она хотела себя казнить, чтоб выйти из безвыходного положения; она тем ближе была к отчаянию, что не могла себя ни в чем упрекнуть; были минуты, в которые злоба, ненависть
наполняли и ее
сердце; в одну из таких минут она схватила перо и, сама не давая себе отчета, что делает и для чего, написала, в каком-то торжественном гневе, письмо к Бельтову.
Ты! бесхарактерный, безнравственный, безбожный,
Самолюбивый, злой, но слабый человек;
В тебе одном весь отразился век,
Век нынешний, блестящий, но ничтожный.
Наполнить хочешь жизнь, а бегаешь страстей.
Всё хочешь ты иметь, а жертвовать не знаешь;
Людей без гордости и
сердца презираешь,
А сам игрушка тех людей.
О! знаю я тебя…
О, как недостаточен, как бессилен язык человеческий для выражения высоких чувств души, пробудившейся от своего земного усыпления! Сколько жизней можно отдать за одно мгновение небесного, чистого восторга, который
наполнял в сию торжественную минуту
сердца всех русских! Нет, любовь к отечеству не земное чувство! Оно слабый, но верный отголосок непреодолимой любви к тому безвестному отечеству, о котором, не постигая сами тоски своей, мы скорбим и тоскуем почти со дня рождения нашего!
Несмотря на усталость, он долго не мог заснуть: как тяжелый свинец, неизъяснимая грусть лежала на его
сердце; все светлые мечты, все радостные надежды, свобода, счастие отечества — все, что
наполняло восторгом его душу, заменилось каким-то мрачным предчувствием.
Бесконечная жалость мгновенно
наполнила душу Литвинова. Он взял руку Татьяны и поцеловал ее смиренно, как виноватый;
сердце в ней тихонько сжалось, и не порадовал ее этот поцелуй.
Но это-то именно и
наполняет мое
сердце каким-то загадочным страхом. По мнению моему, с таким критериумом нельзя жить, потому что он прямо бьет в пустоту. А между тем люди живут. Но не потому ли они живут, что представляют собой особенную породу людей, фасонированных ad hoc [для этой именно цели (лат.)] самою историей, людей, у которых нет иных перспектив, кроме одной: что, может быть, их и не перешибет пополам, как они того всечасно ожидают…
Князь, оставшись один, погрузился в размышления. Его смутили слова Елены о постигающих ее припадках: что, если эти припадки подтвердятся? Страх и радость
наполнили при этой мысли
сердце князя: ему в первый раз еще предстояло это счастие; но как встретить это событие, как провести его потом в жизни? Когда Елена вошла в шляпке и бурнусе, он все еще продолжал сидеть, понурив голову, так что она принуждена была дотронуться веером до его плеча.
И опять объяснял, что она летит, чтобы утешить молодую мать, отереть слезы невинному младенцу,
наполнить радостью
сердце поэта, пропеть узнику весть о его возлюбленной и т. д.
Какое-то грустное и вместе приятное чувство
наполняло его душу; слезы градом катились по лицу его, но
сердце было совершенно спокойно.
Отрадное чувство
наполнило мое
сердце; мы простились довольно спокойно.
Так было и с Сашею Погодиным, юношею красивым и чистым: избрала его жизнь на утоление страстей и мук своих, открыла ему
сердце для вещих зовов, которых не слышат другие, и жертвенной кровью его до краев
наполнила золотую чашу.
Пугливое чувство близости к чему-то великому
наполняло мою душу, и
сердце трепетно замирало.
Какие чувства
наполнили душу Ибрагима? ревность? бешенство? отчаянье? нет; но глубокое, стесненное уныние. Он повторял себе: это я предвидел, это должно было случиться. Потом открыл письмо графини, перечел его снова, повесил голову и горько заплакал. Он плакал долго. Слезы облегчили его
сердце. Посмотрев на часы, увидел он, что время ехать. Ибрагим был бы очень рад избавиться, но ассамблея была дело должностное, и государь строго требовал присутствия своих приближенных. Он оделся и поехал за Корсаковым.
Но есть часы, когда пусто остается в нашем
сердце от нашего же собственного невнимания к действительности, — и тогда мы обращаемся к искусству, умоляя его
наполнить эту пустоту; мы сами играем пред ним роль заискивающего просителя.
Ввиду столь несомненных свидетельств и я, Прогорелов, не имею возможности сомневаться: да, вы грядете — это не тайна и для меня. Но, признаюсь откровенно, уверенность эта не
наполняет моего
сердца сладкой надеждой, но, напротив, заставляет меня с некоторым трепетом приподнимать завесу будущего и отыскивать там совсем не те ликующие тоны, которые обещают наши охранители и наши публицисты.
Стояли светлые, теплые, лунные ночи — сладкие ночи любви! На ложе из тигровых шкур лежала обнаженная Суламифь, и царь, сидя на полу у ее ног,
наполнял свой изумрудный кубок золотистым вином из Мареотиса, и пил за здоровье своей возлюбленной, веселясь всем
сердцем, и рассказывал он ей мудрые древние странные сказания. И рука Суламифи покоилась на его голове, гладила его волнистые черные волосы.
Ее опять не любит близкий человек, и какой близкий, которого она сама страстно любила, привязанность к которому
наполняла все ее
сердце.
Со всем тем пять минут спустя он уже спал кротким и крепким сном. Ему на
сердце стало легче… Минувшая опасность
наполняет сладостью и смягчает дух человека.
Было уже совсем темно, когда Арбузов вдруг вскочил и сел на кровати, охваченный чувством дикого ужаса и нестерпимой физической тоски, которая начиналась от
сердца, переставшего биться,
наполняла всю грудь, подымалась до горла и сжимала его.
И вдруг прежняя, знакомая физическая тоска разрослась у Арбузова около
сердца,
наполнила ему всю грудь, сжала судорожно за горло, и все тотчас же стало для него скучным, пустым и безразличным: и медные звуки музыки, и печальное пение фонарей, и цирк, и Ребер, и самая борьба.
Нет, я мог бы еще многое придумать и раскрасить; мог бы
наполнить десять, двадцать страниц описанием Леонова детства; например, как мать была единственным его лексиконом; то есть как она учила его говорить и как он, забывая слова других, замечал и помнил каждое ее слово; как он, зная уже имена всех птичек, которые порхали в их саду и в роще, и всех цветов, которые росли на лугах и в поле, не знал еще, каким именем называют в свете дурных людей и дела их; как развивались первые способности души его; как быстро она вбирала в себя действия внешних предметов, подобно весеннему лужку, жадно впивающему первый весенний дождь; как мысли и чувства рождались в ней, подобно свежей апрельской зелени; сколько раз в день, в минуту нежная родительница целовала его, плакала и благодарила небо; сколько раз и он маленькими своими ручонками обнимал ее, прижимаясь к ее груди; как голос его тверже и тверже произносил: «Люблю тебя, маменька!» и как
сердце его время от времени чувствовало это живее!
Радостное чувство
наполнило наши
сердца.
О, как недостаточен, как бессилен язык человеческий для выражения высоких чувств души, пробудившейся от своего земного усыпления. Сколько жизней можно отдать за одно мгновение небесного чистого восторга, который
наполнял в сию торжественную минуту
сердца всех русских! Нет, любовь к отечеству не земное чувство! Она слабый, но верный отголосок непреодолимой любви к тому безвестному отечеству, о котором, не постигая сами тоски своей, мы скорбим и тоскуем почти со дня рожденья нашего.
Смешанное настроение кабака, кладбища и подозрительного общества отозвалось в
сердце Аяна неожиданным возбуждением: предчувствие важных событий
наполнило его молодые глаза беспокойным блеском зрачков рыси, вышедшей на охоту.