Не будемте бесполезно упрекать ни себя, ни друг друга, и простимтесь, утешая себя, что перед нами раскрывается снова жизнь, если и не счастливая, то, по крайней мере, не лишенная того высшего права, которое
называется свободою совести и которое, к несчастию, люди так мало уважают друг в друге.
Неточные совпадения
То, что
называется «развитием», представлялось мне охлаждением, оно стояло уже под знаком необходимости, а не
свободы.
Кабатчик, видимо, видал в жизни много неприятностей. Ответ его не понравился лозищанам и даже немного их обидел. Что люди всюду рвут друг друга, — это, конечно, может быть, и правда, но
свободой, — думали они, — наверное,
называется что-нибудь другое. Дыма счел нужным ответить на обидный намек.
И
называется эта медная женщина —
свобода.
Охотник вытягивает ему ноги, складывает ровно крылья, выправляет хвостовые перья и, оставя на
свободе одну голову, спеленывает его в платок, нарочно для того сшитый вдвое, с отверстием для головы, плотно обвивает краями платка и завязывает слегка снурком или тесемкой; в таком положении носит он на ладони спеленанного гнездаря по крайней мере часа два, и непременно там, где много толпится народа; потом, развязав сзади пеленку, надевает ему на ноги нагавки с опутинками, которые привязываются обыкновенною петлею к должнику, [Нагавками, или обносцами,
называются суконные или кожаные, но подшитые тоненьким суконцем онучки, шириною в большой палец, которыми обертывают просторно, в одну рядь, ноги ястреба; па онучках, то есть пагавках, нашиты опутинки, плетеные тесемочки волос в тридцать, длиною четверти в полторы; каждая опутинка нижним концом своим продевается в петельку, пришитую к нагавке, затягивается и держится крепко и свободно на ноге.
С ними ты рожден природою —
Возлелей их, сохрани!
Братством, Равенством,
СвободоюНазываются они.
Она «за
свободу чувства», как говорит она, и совершенно искренно стоит за эту
свободу, не понимая, что это такое; притом же Лидинька не убила, не уворовала вещи какой-нибудь, словом, не сделала ничего такого, что на условном языке
называется «подлостью».
Правда, нравственная воля
называется у Канта «практическим разумом», для которого установляется свой особый канон, причем этот «разум» постулирует основные религиозные истины: бытие Бога,
свободу воли и личное бессмертие, но каким бы именем мы ни называли веру, ее существо от этого не изменится: ЕСИ произносит только она, постулаты же лишь постулируют, но сами по себе бессильны утверждать бытие Божие, это составляет, конечно, дело веры.
Гёте создал сильного, высокообразованного, во всех отношениях физически ловкого, держащего самого себя на узде, самого себя уважающего человека, который может отважиться разрешить себе всю полноту и все богатства естественности, который достаточно силен для этой
свободы, человека, для которого нет более ничего запрещенного, разве что слабость, все равно,
называется ли она пороком или добродетелью…
Принципы растеряны, враги гораздо ревностнее стоят за то, за что хотели ратовать их друзья; земельный надел народа, равноправие всех и каждого пред лицом закона,
свобода совести и слова, — все это уже отстаивают враги, и спорить приходится разве только «о бревне, упавшем и никого не убившем», а между тем враги нужны, и притом не те враги, которые действительно враждебны честным стремлениям к равноправию и
свободе, а они, какие-то неведомые мифические враги, преступлений которых нигде нет, и которые просто
называются они.
«Завтра в 12 часов дня я получаю
свободу и право общения с людьми. Но прежде, чем оставить эту комнату и увидеть солнце, я считаю нужным сказать вам несколько слов. По чистой совести и перед богом, который видит меня, заявляю вам, что я презираю и
свободу, и жизнь, и здоровье, и всё то, что в ваших книгах
называется благами мира.
Они учреждали свой институт на полной
свободе от «министерских фантазий», и могли за один прием осуществить свои собственные родительские фантазии, и тут же, что
называется, «заострить спицу» учебному ведомству.
Тайна
свободы — бездонна и неизъяснима [Хорошо говорит Бергсон: «
Свободой называется отношение конкретного я к совершаемому этим я акту.
Толки и рассуждения о правах женщин, об отношениях супругов, о
свободе и правах их, хотя и не
назывались еще, как теперь, вопросами, были тогда точно такие же, как и теперь; но эти вопросы не только не интересовали Наташу, но она решительно не понимала их.