Неточные совпадения
На улице было темно и пусто; вокруг Собрания или трактира, как угодно, теснился народ; окна его светились; звуки полковой
музыки доносил ко мне вечерний
ветер.
Но вот из-за кулис, под яростный грохот и вой оркестра, выскочило десятка три искусно раздетых девиц, в такт задорной
музыки они начали выбрасывать из ворохов кружев и разноцветных лент голые ноги; каждая из них была похожа на огромный махровый цветок, ноги их трепетали, как пестики в лепестках, девицы носились по сцене с такой быстротой, что, казалось, у всех одно и то же ярко накрашенное, соблазнительно улыбающееся лицо и что их гоняет по сцене бешеный
ветер.
Домой пошли пешком. Великолепный город празднично шумел, сверкал огнями, магазины хвастались обилием красивых вещей, бульвары наполнял веселый говор, смех, с каштанов падали лапчатые листья, но
ветер был почти неощутим и листья срывались как бы веселой силой говора, смеха,
музыки.
Шаркали по крыше тоскливые вьюги, за дверью на чердаке гулял-гудел
ветер, похоронно пело в трубе, дребезжали вьюшки, днем каркали вороны, тихими ночами с поля доносился заунывный вой волков, — под эту
музыку и росло сердце.
Все притихли. Высокий
ветер, чистый и свободный от испарений земли, тянулся в пролеты, шевеля веревки, и, заходя в самые колокола, вызывал по временам протяжные отголоски. Они тихо шумели глубоким металлическим шумом, за которым ухо ловило что-то еще, точно отдаленную невнятную
музыку или глубокие вздохи меди. От всей расстилавшейся внизу картины веяло тихим спокойствием и глубоким миром.
Княгиня Вера обняла ствол акации, прижалась к нему и плакала. Дерево мягко сотрясалось. Налетел легкий
ветер и, точно сочувствуя ей, зашелестел листьями. Острее запахли звезды табака… И в это время удивительная
музыка, будто бы подчиняясь ее горю, продолжала...
— Поумней немножко этой
музыки, поумней! — произнес самодовольно Феодосий Гаврилыч. — Ну, так вот что такое я именно придумал, — продолжал он, обращаясь к Калмыку. — Случился у меня в имениях следующий казус: на водяной мельнице плотину прорвало, а ветряные не мелют:
ветров нет!
Чем выше солнце, тем больше птиц и веселее их щебет. Весь овраг наполняется
музыкой, ее основной тон — непрерывный шелест кустарника под
ветром; задорные голоса птиц не могут заглушить этот тихий, сладко-грустный шум, — я слышу в нем прощальную песнь лета, он нашептывает мне какие-то особенные слова, они сами собою складываются в песню. А в то же время память, помимо воли моей, восстановляет картины прожитого.
Словно тысячи металлических струн протянуты в густой листве олив,
ветер колеблет жесткие листья, они касаются струн, и эти легкие непрерывные прикосновения наполняют воздух жарким, опьяняющим звуком. Это — еще не
музыка, но кажется, что невидимые руки настраивают сотни невидимых арф, и всё время напряженно ждешь, что вот наступит момент молчания, а потом мощно грянет струнный гимн солнцу, небу и морю.
А
музыка, касаясь души холодом и огнем, несла все это, как
ветер несет корабль, в Замечательную Страну.
— Ужасно, ей-богу! — начала она, мешая ложкой. — Береги, корми, лелей дитя,
ветра к нему не допускай, а первый негодяй хвать ее и обидит. Шперлинги говорят: устроим уроки, чтоб
музыке детей учить. Конечно, оно очень дешево, но ведь вот как подумаешь, что надо вечером с одной девкой посылать, так и бог с ними, кажется, и уроки.
Вечером были танцы под
музыку. Приехали Хрымины Младшие со своим вином, и один из них, когда танцевали кадриль, держал в обеих руках по бутылке, а во рту рюмку, и это всех смешило. Среди кадрили пускались вдруг вприсядку; зеленая Аксинья только мелькала, и от шлейфа ее дуло
ветром. Кто-то оттоптал ей внизу оборку, и Костыль крикнул...
Видит ли он это или не видит? Наяву ли это или снится? Но там что?
Ветер или
музыка: звенит, звенит, и вьется, и подступает, и вонзается в душу какою-то нестерпимою трелью…
Где-то играла
музыка; из оврага, густо поросшего ельником, веяло смолистым запахом; лес расстилал в воздухе свой сложный, сочный аромат; лёгкие душистые волны тёплого
ветра ласково плыли к городу; в поле, пустынном и широком, было так славно, тихо и сладко-печально.
Ветер остановился, и стук топоров затих. Некоторое время слышна отдаленная
музыка моря, которую прерывает ворчание Шута.
Совсем рассвело. Город просыпается — все слышнее
музыка утренних шумов. Издали, со стороны моря,
ветер доносит стук топоров.
Когда опускается пыль,
И прячутся красные Слухи
В полдневные норы свои,
Рождается
музыка в море,
Под
ветром свежеет душа.
Они вышли. Катя жадно дышала морским
ветром, с души смывалась колдовская красота баюкающей
музыки. Она вздрагивала плечами и повторяла...
Ветер сильно рванул, пюпитры на эстраде опрокинулись, и ноты, как стая чаек, заметались в воздухе.
Музыка оборвалась. Дирижер сказал что-то музыкантам. Все ушли. Вышел человек и объявил, что по случаю
ветра музыка совсем отменяется. Служители подбирали на дорожках ноты.
— Здравствуйте. Симфонический концерт пришли слушать? Отменен. По случаю
ветра… Сядем все-таки, послушаем хоть садовую
музыку.
Брюнетка оглядела комнату, покосилась на мужчину и девочку и, пожав плечами, пересела к окну. Темные окна дрожали от сырого западного
ветра. Крупные хлопья снега, сверкая белизной, ложились на стекла, но тотчас же исчезали, уносимые
ветром. Дикая
музыка становилась всё сильнее…
Он старался говорить с ней о вещах более серьезных, заинтересовать чтением, серьезной
музыкой, удерживать от мотовства, не отказом в деньгах, а убеждениями в несообразности бесцельного бросания этих денег на
ветер.
Пир у князя Удала только в полпирование вошел,
музыка гремит, факелы блещут, гости с ковшами на карачках по двору разбрелись… А на крыше княжеская дочка Тамара, красота несказанная, лезгинку чешет: месяц любуется, звезды над тополями вниз подмигивают,
ветер не шелохнет.