По бокам лестницы тянулась живая стена из экзотических растений, а внизу, на
мраморных пьедесталах, покоились бронзовые тритоны с поднятыми кверху хвостами, поддерживая малюток-амуров, поднимавших кверху своими пухлыми ручонками тяжелые лампы с матовыми шарами.
— Держи, держи его! — завопил он и ринулся вслед за Дмитрием Федоровичем. Григорий меж тем поднялся с полу, но был еще как бы вне себя. Иван Федорович и Алеша побежали вдогонку за отцом. В третьей комнате послышалось, как вдруг что-то упало об пол, разбилось и зазвенело: это была большая стеклянная ваза (не из дорогих) на
мраморном пьедестале, которую, пробегая мимо, задел Дмитрий Федорович.
Неточные совпадения
Все прочее вылетело опять из головы: бабушкины гости, Марк, Леонтий, окружающая идиллия — пропали из глаз. Одна Вера стояла на
пьедестале, освещаемая блеском солнца и сияющая в
мраморном равнодушии, повелительным жестом запрещающая ему приближаться, и он закрывал глаза перед ней, клонил голову и мысленно говорил...
Она примирительно смотрела на весь мир. Она стояла на своем
пьедестале, но не белой,
мраморной статуей, а живою, неотразимо пленительной женщиной, как то поэтическое видение, которое снилось ему однажды, когда он, под обаянием красоты Софьи, шел к себе домой и видел женщину-статую, сначала холодную, непробужденную, потом видел ее преображение из статуи в живое существо, около которого заиграла и заструилась жизнь, зазеленели деревья, заблистали цветы, разлилась теплота…
Действительно, это было так: она явилась, как рука, греющая и веселящая сердце. И как ни отдаленно от всего, на высоком
пьедестале из
мраморных морских див, стояла «Бегущая по волнам», — была она не одна. За ней грезился высоко поднятый волной бугшприт огромного корабля, несущего над водой эту фигуру, прямо, вперед, рассекая город и ночь.
Над нею, на высоком
пьедестале — фигура Колумба, мечтателя, который много пострадал за то, что верил, и — победил, потому что верил. Он и теперь смотрит вниз на людей, как бы говоря
мраморными устами...
Выйдя из Дома Герцена, весь полный впечатлений, я присел на холодную
мраморную ступеньку
пьедестала пушкинского памятника, присел и задумался.
В комнате рядом помещались две
мраморные группы и большой фарфоровый сосуд на круглом
пьедестале, в четыре фута вышины, из голубого состава, работы Кенига.
Вечер в доме откупщика Гусынина. Авансцена представляет гостиную, наполненную богатою мебелью, расставленною в модном беспорядке. Посреди комнаты, ближе к левой стороне,
мраморный камин, в виде
пьедестала, на котором стоит из мрамора изваянная группа Психеи и Амура; крутом цветы в горшках. Сквозь широкую арку, с богатою драпри, видна зала. Во время танцев, звуки музыки слабо долетают до зрителей; сквозь анфиладу комнат видно танцующих, а иногда полькирующие показываются на авансцене, в гостиной.
В одной из этих комнат находился «золотой слон» и средней величины часы, стоявшие перед зеркалом на
мраморном столе. Часы служили
пьедесталом небольшому золотому слону, на котором сидел персиянин. Слон был обвешен драгоценными каменьями.