— Они варвары? — возразил один офицер в огромной
медвежьей шапке. — Вы слишком милостивы, генерал! Они не варвары, а дикие звери!.. Мы думали здесь отдохнуть, повеселиться… и что ж? Эти проклятые калмыки… О! их должно непременно загнать в Азию, надобно очистить Европу от этих татар!.. Посмотрите! вон стоят их двое… С каким скотским равнодушием смотрят они на этот ужасный пожар!.. И этих двуногих животных называют людьми!..
В ту самую минуту, как Рославлев сбирался идти за жандармом, вбежал в комнату молодой человек лет двадцати двух, в богатом гусарском мундире и большой
медвежьей шапке; он был вооружен не саблею, а коротким заткнутым за пояс трехгранным кинжалом; необыкновенная живость изображалась на его миловидном лице; небольшие закрученные кверху усы и эспаниолетка придавали воинственный вид его выразительной, но несколько женообразной физиономии.
Неточные совпадения
Приподымаюсь, смотрю: человек в богатой
медвежьей шубе, в собольей
шапке, с черными глазами, с черными как смоль щегольскими бакенами, с горбатым носом, с белыми оскаленными на меня зубами, белый, румяный, лицо как маска.
Вот теперь у меня в комнате лежит доха, волчье пальто, горностаевая
шапка, беличий тулуп, заячье одеяло, торбасы, пыжиковые чулки, песцовые рукавицы и несколько
медвежьих шкур для подстилки.
Самый интересный человек на пароходе — кочегар Яков Шумов, широкогрудый, квадратный мужик. Курносое лицо его плоско, точно лопата,
медвежьи глазки спрятаны под густыми бровями, щеки — в мелких колечках волос, похожих на болотный мох, на голове эти волосы свалялись плотной
шапкой, он с трудом просовывает в них кривые пальцы.
Масса эта, в огромной черной
медвежьей шубе с широким воротником, спускавшимся до самого пояса, с аршинными отворотами на доходивших до пола рукавах, в
медвежьих сапогах и большой собольей
шапке, — вошла, рыкнула: «где?» и, по безмолвному манию следовавшего за ним енота, прямо надвинулась на смотрителя: одно мгновение — что-то хлопнуло, и на полу, у ног
медвежьей массы, закопошился смотритель.
И в свет костра, по-медвежьи кося ногами, вступил огромный, старый мужик, без
шапки, в одном рваном армяке на голое тело и босой.
Пешеходы стали мелькать чаще, начали попадаться и дамы, красиво одетые, на мужчинах попадались бобровые воротники, реже встречались ваньки с деревянными решетчатыми своими санками, утыканными позолоченными гвоздочками, — напротив, всё попадались лихачи в малиновых бархатных
шапках, с лакированными санками, с
медвежьими одеялами, и пролетали улицу, визжа колесами по снегу, кареты с убранными козлами.
Дядя вышел в лисьем архалуке и в лисьей остроконечной
шапке, и как только он сел в седло, покрытое черною
медвежью шкурою с пахвами и паперсями, убранными бирюзой и «змеиными головками», весь наш огромный поезд тронулся, а через десять или пятнадцать минут мы уже приехали на место травли и выстроились полукругом. Все сани были расположены полуоборотом к обширному, ровному, покрытому снегом полю, которое было окружено цепью верховых охотников и вдали замыкалось лесом.
Робость моя улетела мгновенно, когда глазам моим представилась картина Тончи, изображающая Державина посреди снегов, сидящего у водопада в
медвежьей шубе и бобровой
шапке…
Кожаный полог кибитки откинулся и из нее выглянуло молодое, красивое лицо мужчины, еле видневшееся из-под нахлобученной меховой
шапки и
медвежьей шубы с поднятым воротником; мех шубы и
шапки был также покрыт сплошным инеем.
Всю ширину пошевень занимала огромная
медвежья шуба и поверх ее торчала, похожая фигурой на башню с куполом, высокая
шапка из серых мерлушек с бархатным верхом зеленого цвета.