Неточные совпадения
«Конечно, студенты. Мальчишки», — подумал он, натужно усмехаясь и быстро шагая прочь от человека в длинном пальто и в сибирской папахе на голове. Холодная темнота, сжимая тело, вызывала вялость, сонливость. Одолевали мелкие мысли, — мозг тоже как будто шелушился ими. Самгин невольно подумал, что почти всегда в дни крупных событий он отдавался во
власть именно
маленьких мыслей, во
власть деталей; они кружились над основным впечатлением, точно искры над пеплом костра.
— Наши Аристотели из газет и журналов,
маленькие деспоты и насильники, почти обоготворяют общество, требуя, чтоб я безоговорочно признала его право
власти надо мной, — слышал Самгин.
Артиста этого он видел на сцене театра в царских одеждах трагического царя Бориса, видел его безумным и страшным Олоферном, ужаснейшим царем Иваном Грозным при въезде его во Псков, —
маленькой, кошмарной фигуркой с плетью в руках, сидевшей криво на коне, над людями, которые кланялись в ноги коню его; видел гибким Мефистофелем, пламенным сарказмом над людями, над жизнью; великолепно, поражающе изображал этот человек ужас безграничия
власти.
Можно установить четыре периода в отношении человека к космосу: 1) погружение человека в космическую жизнь, зависимость от объектного мира, невыделенность еще человеческой личности, человек не овладевает еще природой, его отношение магическое и мифологическое (примитивное скотоводство и земледелие, рабство); 2) освобождение от
власти космических сил, от духов и демонов природы, борьба через аскезу, а не технику (элементарные формы хозяйства, крепостное право); 3) механизация природы, научное и техническое овладение природой, развитие индустрии в форме капитализма, освобождение труда и порабощение его, порабощение его эксплуатацией орудий производства и необходимость продавать труд за заработную плату; 4) разложение космического порядка в открытии бесконечно большого и бесконечно
малого, образование новой организованности, в отличие от органичности, техникой и машинизмом, страшное возрастание силы человека над природой и рабство человека у собственных открытий.
Мелкая и щепетильная обидчивость особенно поразительна в Павле и во всех его сыновьях, кроме Александра; имея в руках дикую
власть, они не имеют даже того звериного сознания силы, которое удерживает большую собаку от нападений на
маленькую.
Сначала губернатор мне дал IV отделение, — тут откупные дела и всякие денежные. Я просил его переменить, он не хотел, говорил, что не имеет права переменить без воли другого советника. Я в присутствии губернатора спросил советника II отделения, он согласился, и мы поменялись. Новое отделение было
меньше заманчиво; там были паспорты, всякие циркуляры, дела о злоупотреблении помещичьей
власти, о раскольниках, фальшивых монетчиках и людях, находящихся под полицейским надзором.
И те же рационалисты не видят рационализма и интеллектуализма в ограничениях веры разумом и наукой, в отдании всего объективного и реального во
власть малого разума.
И Кусачка второй раз в своей жизни перевернулась на спину и закрыла глаза, не зная наверно, ударят ее или приласкают. Но ее приласкали.
Маленькая, теплая рука прикоснулась нерешительно к шершавой голове и, словно это было знаком неотразимой
власти, свободно и смело забегала по всему шерстистому телу, тормоша, лаская и щекоча.
И отдала меня во
власть маленького, быстроногого приказчика, молодого парня с красивеньким, приторным лицом.
Разница только в том, что при деспотической форме правления
власть сосредоточивается в
малом числе насилующих и форма насилия более резкая; при конституционных монархиях и республиках, как во Франции и Америке,
власть распределяется между большим количеством насилующих и формы ее выражения менее резки; но дело насилия, при котором невыгоды
власти больше выгод ее, и процесс его, доводящий насилуемых до последнего предела ослабления, до которого они могут быть доведены для выгоды насилующих, всегда одни и те же.
Чем более уменьшалось стремление к насилию личностей, чем более смягчались нравы и чем более развращалась
власть вследствие своей нестесненности, тем преимущество это становилось всё
меньше и
меньше.
Точно так же, т. е. убийством или истязанием, должно было привести в исполнение решение высшей
власти, состоящее в том, чтобы молодой
малый, помещик, имеющий 100 тысяч годового дохода, мог получить еще 3000 рублей за лес, мошеннически отнятый им у целого общества голодных и холодных крестьян, и мог промотать эти деньги в две-три недели в трактирах Москвы, Петербурга или Парижа.
Если и было время, что при известном низком уровне нравственности и при всеобщем расположении людей к насилию друг над другом существование
власти, ограничивающей эти насилия, было выгодно, т. е. что насилие государственное было
меньше насилия личностей друг над другом, то нельзя не видеть того, что такое преимущество государственности над отсутствием ее не могло быть постоянно.
[То что в Америке злоупотребления
власти существуют, несмотря на
малое количество войска, не только не опровергает, но только поддерживает это положение.
И это не может быть иначе, потому что, кроме того, что обладание
властью развращает людей, расчет или даже бессознательное стремление насилующих всегда будет состоять в том, чтобы довести насилуемых до наибольшего ослабления, так как чем слабее будет насилуемый, тем
меньше потребуется усилий для подавления его.
И если теперь уже есть правители, не решающиеся ничего предпринимать сами своей
властью и старающиеся быть как можно более похожими не на монархов, а на самых простых смертных, и высказывающие готовность отказаться от своих прерогатив и стать первыми гражданами своей республики; и если есть уже такие военные, которые понимают всё зло и грех войны и не желают стрелять ни в людей чужого, ни своего народа; и такие судьи и прокуроры, которые не хотят обвинять и приговаривать преступников; и такие духовные, которые отказываются от своей лжи; и такие мытари, которые стараются как можно
меньше исполнять то, что они призваны делать; и такие богатые люди, которые отказываются от своих богатств, — то неизбежно сделается то же самое и с другими правительствами, другими военными, другими судейскими, духовными, мытарями и богачами.
В недальнем расстоянии от Москвы стояли войска второго самозванца, прозванного Тушинским вором; на севере — шведский генерал Понтиус де ла Гарди свирепствовал в Новгороде и Пскове; одним словом, исключая некоторые низовые города, почти вся земля русская была во
власти неприятелей, и одна Сергиевская лавра, осажденная войсками второго самозванца под начальством гетмана Сапеги и знаменитого налета пана Лисовского, упорно защищалась;
малое число воинов, слуги монастырские и престарелые иноки отстояли святую обитель.
Она была немного выше его — на полголовы, — но заслоняла собою всё — и мать и отца. В ту пору ей было пятнадцать лет. Он был похож на краба, а она — тонкая, стройная и сильная — казалась ему феей, под
властью которой жил весь дом и он,
маленький горбун.
Паспортов у нас не было, а Андреев-Корсиков мог бояться всяких
властей не
меньше меня — недаром он сразу подружился с Изориным и распевал с ним «Марсельезу», которую никто кругом не понимал.
Евсей, с радостью слушая эти слова, незаметно разглядывал молодое лицо, сухое и чистое, с хрящеватым носом,
маленькими усами и клочком светлых волос на упрямом подбородке. Человек сидел, упираясь спиной в угол вагона, закинув ногу на ногу, он смотрел на публику умным взглядом голубых глаз и, говорил, как имеющий
власть над словами и мыслями, как верующий в их силу.
Глафира. Возьмите
власть над собой, разлюбите его! И если уж вы без любви жить не можете, так полюбите бедного человека, греха будет
меньше. Его разлюбить легко, стоит только вглядеться в него хорошенько.
Не знаю, до сих пор еще не могу решить, а тогда, конечно, еще
меньше мог это понять, чем теперь. Без
власти и тиранства над кем-нибудь я ведь не могу прожить… Но… но ведь рассуждениями ничего не объяснишь, а, следственно, и рассуждать нечего.
Настаивал я, правда, во
власти моей родоначальника, чтобы эта мелюзга с
малых ногтей приучалась уважать родителей: так куда?"Фи! это по-русски; тошно".
Если им достанется возможность показать свою
власть хоть на
маленьком клочке земли в своем отечестве, они на этом клочке будут распоряжаться, как в завоеванной земле…
Они делились на
маленькие группы, стараясь держаться земляк к земляку, и только космополиты-босяки сразу выделялись — и своим независимым видом, и костюмами, и особым складом речи — из людей, еще находившихся во
власти земли, лишь временно порвавших с нею связь, оторванных от нее голодом и не забывших о ней.
Спутник мой и рот разинул: он хоть и иностранец был, но давно, как я вам сказал, у нас в России живши, имел о наших порядках понятие и потому, конечно, мог разве за сумасшествие принять, что
маленький полицейский исполнительный чиновник вызывается отменить судебное уголовное решение, утвержденное высшею
властью. Но я ему говорю...
Отец, мать, все родные, подчиненные крепостной
власти, свыкшиеся с своим положением и изведавшие, может быть, собственным [горьким] опытом [все] неудобства самостоятельных проявлений своей личности, — все стараются, из желания добра мальчику, с
малых лет внушить ему [беспрекословную покорность чужому приказу,] отречение от собственного разума и воли.
Двумя средствами можно избавиться от бедности: одно — увеличивать свое богатство, другое — приучать себя довольствоваться
малым. Увеличивать богатство не всегда можно и почти всегда нечестно; уменьшать же свои прихоти всегда в нашей
власти и всегда хорошо для души.
И среди американских индейцев было гораздо
меньше преступлений, чем среди наших государств с
властями, тюрьмами и судьями.
На следующее утро, до восхода солнца, Ашанин в компании нескольких моряков поднимался на
маленькой крепкой лошадке в горы. Небольшая кавалькада предоставила себя во
власть проводников, которые шли, держась за хвосты лошадей. Впереди ехал мичман Лопатин, так как у него был самый старый и опытный проводник.
Смирились, а все-таки не могли забыть, что их деды и прадеды Орехово поле пахали, Рязановы пожни косили, в Тимохином бору дрова и лес рубили. Давно подобрались старики, что жили под монастырскими
властями, их сыновья и внуки тоже один за другим ушли на ниву Божию, а Орехово поле, Рязановы пожни и Тимохин бор в Миршени по-прежнему и старому, и
малому глаза мозолили. Как ни взглянут на них, так и вспомнят золотое житье дедов и прадедов и зачнут роптать на свою жизнь горе-горькую.
Голос «барышни-приютки» становится резче, нетерпеливей. Она любит полное подчинение и не переносит никаких пререканий. И с Дуней дружна она только потому, что робкая, тихая Дуня подчиняется вполне ее
власти. С Дорушкой они
меньше дружны. Дорушка тверда и настойчива. У нее своя собственная воля, которой она не отдаст ни за что.
Эта же, смелая, странно-уверенная в самой себе девочка как куклами распоряжалась сейчас большими и
маленькими приютками, чувствуя инстинктивно всю
власть своего обаяния над ними.
Но в эпоху своего торжества революции истребляют свободу без остатка, допускают её гораздо
меньше, чем эпохи дореволюционные, и деятели революции, ставшие у
власти, бывают свирепыми, жестокими и запятнывают себя человеческой кровью.
Свобода же, сопротивляющаяся беспредельной
власти закона во всех сферах жизни, есть, наоборот, выражение закона
малого числа, она прежде всего интересна для духовной аристократии, составляющей меньшинство.
Андрей Иванович сидел у стола, положив кудлатую голову на руку и устремив блестящие глаза в окно. Он был поражен настойчивостью Александры Михайловны: раньше она никогда не посмела бы спорить с ним так упорно; она пытается уйти из-под его
власти, и он знает, чье тут влияние; но это ей не удастся, и он сумеет удержать Александру Михайловну в повиновении. Однако, чтоб не давать ей вперед почвы для попреков, Андрей Иванович решил, что с этого дня постарается как можно
меньше тратить на самого себя.
И все-таки не в его
власти было спасти свою
маленькую госпожу!.. Страшный всадник настигал меня!.. Его лошадь шла теперь вровень с моей. Он, я видела ясно, заглядывал на меня сбоку и вдруг, поравнявшись со мною, внезапно вскрикнул...
Слова мои покажутся парадоксом… Тогда царило крепостничество, а теперь мужик вольный. Конечно! Но
власть чувствовалась тогда всеми: и нами не
меньше, чем мужиками. Это была цепь из разных степеней государственной, общественной и домашней иерархии.
Пишет он до четырех часов и охотно писал бы до шести, если бы не иссякла тема. Кокетничанье и ломанье перед самим собой, перед неодушевленными предметами, вдали от нескромного, наблюдающего ока, деспотизм и тирания над
маленьким муравейником, брошенным судьбою под его
власть, составляют соль и мед его существования. И как этот деспот здесь, дома, не похож на того
маленького, приниженного, бессловесного, бездарного человечка, которого мы привыкли видеть в редакциях!
Постройка летней поповки в Меррекюле представляла затруднения: опасались, что свои собственные
власти найдут это, пожалуй, излишним и не велят строить; но можно построить дом для школы, так, чтобы она была
меньше школою, чем поповкою и сторожкою.
Из недр развалины огромной,
Среди огней, кровавых рек,
Средь глада, зверства, язвы темной,
Что лютый дух
властей возжег —
Возникнут
малые светила;
Незыблемы свои кормила
Украсят дружества венцем,
На пользу всех ладью направят,
И волка хищного задавят,
Что чтил слепец своим отцем.
София полюбила его и — как говорят русские в избытке простого красноречия — души в нем не слышала; сначала назвала его милым пажом своим; но потом, видя, что зоркие попечители Петра смотрели с неудовольствием на эту новость, как на некоторое хитрое похищение царской
власти, с прискорбием вынуждена была переименовать своего
маленького любимца в новика.
Но горе тому, кто соблазнит единого из
малых сих, горе за одного, и на твоей совести, твоим именем соблазняют миллионы их, соблазняют всех тех, над которыми ты имеешь
власть.
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий
малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду» видимо даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно-понятно; это было то самое, что̀ каждый из них мог бы сказать и что̀ поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей
власти.
Всякое войско составляется из низших по военному званию членов — рядовых, которых всегда самое большое количество, из следующих по военному званию чинов — капралов, унтер-офицеров, которых число
меньше первого, из еще высших, число которых еще
меньше и т. д. до высшей военной
власти, которая сосредоточивается в одном лице.
Словно сам строгий закон причинности не имел
власти над этой простой и фантастической жизнью: так неожиданно, так шутовски нелепо сцеплялись в ней
маленький грех и большое страдание, крепкая, стихийная воля к такому же стихийному, могучему творчеству — и уродливое прозябание где-то на границе между жизнью и смертью.