Неточные совпадения
И до такой ничтожности, мелочности, гадости мог снизойти
человек! мог так
измениться!
Эй, послушайте старика, серьезно говорю, Родион Романович (говоря это, едва ли тридцатипятилетний Порфирий Петрович действительно как будто вдруг весь состарился; даже голос его
изменился, и как-то весь он скрючился), — к тому же я
человек откровенный-с…
«Как неестественно и подозрительно
изменяются люди!»
За время, которое он провел в суде, погода
изменилась: с моря влетал сырой ветер, предвестник осени, гнал над крышами домов грязноватые облака, как бы стараясь затискать их в коридор Литейного проспекта, ветер толкал
людей в груди, в лица, в спины, но
люди, не обращая внимания на его хлопоты, быстро шли встречу друг другу, исчезали в дворах и воротах домов.
Самгин наблюдал шумную возню
людей и думал, что для них существуют школы, церкви, больницы, работают учителя, священники, врачи.
Изменяются к лучшему эти
люди? Нет. Они такие же, какими были за двадцать, тридцать лег до этого года. Целый угол пекарни до потолка загроможден сундучками с инструментом плотников. Для них делают топоры, пилы, шерхебели, долота. Телеги, сельскохозяйственные машины, посуду, одежду. Варят стекло. В конце концов, ведь и войны имеют целью дать этим
людям землю и работу.
Если исключить деревянный скрип и стук газеток «Союза русского народа», не заметно было, чтоб провинция, пережив события 905–7 годов, в чем-то
изменилась, хотя, пожалуй, можно было отметить, что у
людей еще более окрепло сознание их права обильно и разнообразно кушать.
Говоря, Томилин делал широкие, расталкивающие жесты, голос его звучал властно, глаза сверкали строго. Клим наблюдал его с удивлением и завистью. Как быстро и резко
изменяются люди! А он все еще играет унизительную роль
человека, на которого все смотрят, как на ящик для мусора своих мнений. Когда он уходил, Томилин настойчиво сказал ему...
«Жаловаться — не на что. Он — едва ли хитрит. Как будто даже и не очень умен. О Любаше он, вероятно, выдумал, это — литература. И — плохая. В конце концов он все-таки неприятный
человек.
Изменился?
Изменяются люди… без внутреннего стержня. Дешевые
люди».
Теперь Штольц
изменился в лице и ворочал изумленными, почти бессмысленными глазами вокруг себя. Перед ним вдруг «отверзлась бездна», воздвиглась «каменная стена», и Обломова как будто не стало, как будто он пропал из глаз его, провалился, и он только почувствовал ту жгучую тоску, которую испытывает
человек, когда спешит с волнением после разлуки увидеть друга и узнает, что его давно уже нет, что он умер.
Но в этой тишине отсутствовала беспечность. Как на природу внешнюю, так и на
людей легла будто осень. Все были задумчивы, сосредоточенны, молчаливы, от всех отдавало холодом, слетели и с
людей, как листья с деревьев, улыбки, смех, радости. Мучительные скорби миновали, но колорит и тоны прежней жизни
изменились.
Или, наконец, если смех этот хоть и сообщителен, а все-таки почему-то вам покажется пошловатым, то знайте, что и натура того
человека пошловата, и все благородное и возвышенное, что вы заметили в нем прежде, — или с умыслом напускное, или бессознательно заимствованное, и что этот
человек непременно впоследствии
изменится к худшему, займется «полезным», а благородные идеи отбросит без сожаления, как заблуждения и увлечения молодости.
Физиономия маленького города
изменяется легко: это зависит от обстоятельств, от того, что за
люди первенствуют в обществе.
Что касается ликейцев, то для них много пятнадцати-двадцати лет, чтоб сбросить свои халаты и переменить бамбуковые палки и веера на ружья и сабли и стать
людьми, как все. Их мало; они слабы; оторвись только от Японии, которой они теперь еще боятся, — и все быстро
изменится, как
изменилось на Сандвичевых островах например.
С этих пор отношения между Нехлюдовым и Катюшей
изменились и установились те особенные, которые бывают между невинным молодым
человеком и такой же невинной девушкой, влекомыми друг к другу.
О будущей жизни он тоже никогда не думал, в глубине души нося то унаследованное им от предков твердое, спокойное убеждение, общее всем земледельцам, что как в мире животных и растений ничто не кончается, а постоянно переделывается от одной формы в другую — навоз в зерно, зерно в курицу, головастик в лягушку, червяк в бабочку, желудь в дуб, так и
человек не уничтожается, но только
изменяется.
— Да, тут вышла серьезная история… Отец, пожалуй бы, и ничего, но мать — и слышать ничего не хочет о примирении. Я пробовал было замолвить словечко; куда, старуха на меня так поднялась, что даже ногами затопала. Ну, я и оставил. Пусть сами мирятся… Из-за чего только
люди кровь себе портят, не понимаю и не понимаю. Мать не скоро своротишь: уж если что поставит себе — кончено, не сдвинешь. Она ведь тогда прокляла Надю… Это какой-то фанатизм!.. Вообще старики
изменились: отец в лучшую сторону, мать — в худшую.
Не вера, не идея
изменилась, но мир и
люди изменили этой вере и этой идее.
Теперь, с другой стороны, возьмите взгляд самой церкви на преступление: разве не должен он
измениться против теперешнего, почти языческого, и из механического отсечения зараженного члена, как делается ныне для охранения общества, преобразиться, и уже вполне и не ложно, в идею о возрождении вновь
человека, о воскресении его и спасении его…
Сосны не
люди, они долго не
изменяются, Алексей Федорович.
Изменился и весь тон его: это сидел уже опять равный всем этим
людям человек, всем этим прежним знакомым его, вот точно так, как если бы все они сошлись вчера, когда еще ничего не случилось, где-нибудь в светском обществе.
Но и этого мало, он закончил утверждением, что для каждого частного лица, например как бы мы теперь, не верующего ни в Бога, ни в бессмертие свое, нравственный закон природы должен немедленно
измениться в полную противоположность прежнему, религиозному, и что эгоизм даже до злодейства не только должен быть дозволен
человеку, но даже признан необходимым, самым разумным и чуть ли не благороднейшим исходом в его положении.
В истопники Купрю произвели, в истопники!» Но
человек в сюртуке с плисовым воротником не обращал ни малейшего внимания на буйство своих товарищей и нисколько не
изменялся в лице.
Гимнастика, работа для упражнения силы, чтения — были личными занятиями Рахметова; по его возвращении в Петербург, они брали у него только четвертую долю его времени, остальное время он занимался чужими делами или ничьими в особенности делами, постоянно соблюдая то же правило, как в чтении: не тратить времени над второстепенными делами и с второстепенными
людьми, заниматься только капитальными, от которых уже и без него
изменяются второстепенные дела и руководимые
люди.
Тут теплота проникает всю грудь: это уж не одно биение сердца, которое возбуждается фантазиею, нет, вся грудь чувствует чрезвычайную свежесть и легкость; это похоже на то, как будто
изменяется атмосфера, которою дышит
человек, будто воздух стал гораздо чище и богаче кислородом, это ощущение вроде того, какое доставляется теплым солнечным днем, это похоже на то, что чувствуешь, греясь на солнце, но разница огромная в том, что свежесть и теплота развиваются в самых нервах, прямо воспринимаются ими, без всякого ослабления своей ласкающей силы посредствующими элементами».
…Круг молодых
людей — составившийся около Огарева, не был наш прежний круг. Только двое из старых друзей, кроме нас, были налицо. Тон, интересы, занятия — все
изменилось. Друзья Станкевича были на первом плане; Бакунин и Белинский стояли в их главе, каждый с томом Гегелевой философии в руках и с юношеской нетерпимостью, без которой нет кровных, страстных убеждений.
Иногда характер общения у меня
изменялся, и оно даже совсем прекращалось, вследствие изменения во мне самом или в других
людях.
Но когда вышел обратный приказ власти, то Общество мгновенно
изменилось и начало говорить то, что нужно было таким
людям, как Магницкий.
Времена
изменились; теперь для русской каторги молодой чиновник более типичен, чем старый, и если бы, положим, художник изобразил, как наказывают плетьми бродягу, то на его картине место прежнего капитана-пропойцы, старика с сине-багровым носом, занимал бы интеллигентный молодой
человек в новеньком вицмундире.
Именно благонравием; если благонравная робость и приличный недостаток оригинальности составляли у нас до сих пор, по общепринятому убеждению, неотъемлемое качество
человека дельного и порядочного, то уж слишком непорядочно и даже неприлично было бы так слишком вдруг
измениться.
Рогожин, видимо, понимал впечатление, которое производил; но хоть он и сбивался вначале, говорил как бы с видом какой-то заученной развязности, но князю скоро показалось, что в нем не было ничего заученного и даже никакого особенного смущения: если была какая неловкость в его жестах и разговоре, то разве только снаружи; в душе этот
человек не мог
измениться.
Нюрочке делалось совестно за свое любопытство, и она скрывалась, хотя ее так и тянуло в кухню, к живым
людям. Петр Елисеич половину дня проводил на фабрике, и Нюрочка ужасно скучала в это время, потому что оставалась в доме одна, с глазу на глаз все с тою же Катрей. Сидор Карпыч окончательно переселился в сарайную, а его комнату временно занимала Катря. Веселая хохлушка тоже заметно
изменилась, и Нюрочка несколько раз заставала ее в слезах.
Это был
человек лет сорока пяти, не больше, с правильными и чрезвычайно красивыми чертами лица, которого выражение
изменялось судя по обстоятельствам; но
изменялось резко, вполне, с необыкновенною быстротою, переходя от самого приятного до самого угрюмого или недовольного, как будто внезапно была передернута какая-то пружинка.
— Вы не ошиблись, — прервал я с нетерпением (я видел, что он был из тех, которые, видя
человека хоть капельку в своей власти, сейчас же дают ему это почувствовать. Я же был в его власти; я не мог уйти, не выслушав всего, что он намерен был сказать, и он знал это очень хорошо. Его тон вдруг
изменился и все больше и больше переходил в нагло фамильярный и насмешливый). — Вы не ошиблись, князь: я именно за этим и приехал, иначе, право, не стал бы сидеть… так поздно.
Как-то не верится, что я снова в тех местах, которые были свидетелями моего детства. Природа ли,
люди ли здесь
изменились, или я слишком долго вел бродячую жизнь среди иных
людей и иной природы, — как бы то ни было, но я с трудом узнаю родную окрестность.
Я пробыл не более пяти минут в бабушкиной комнате, но вышел оттуда счастливым и, по моему тогдашнему убеждению, совершенно чистым, нравственно переродившимся и новым
человеком. Несмотря на то, что меня неприятно поражала вся старая обстановка жизни, те же комнаты, те же мебели, та же моя фигура (мне бы хотелось, чтоб все внешнее
изменилось так же, как, мне казалось, я сам
изменился внутренно), — несмотря на это, я пробыл в этом отрадном настроении духа до самого того времени, как лег в постель.
— Из того, что Петербург ныне совсем не тот, какой был прежде; в нем все
изменилось: и
люди и мнения их! Все стали какие-то прапорщики гвардейские, а не правительственные лица.
Однажды все кузьмищевское общество, со включением отца Василия, сидело по обыкновению в гостиной; сверх того, тут находился и приезжий гость, Аггей Никитич Зверев, возвратившийся с своей ревизии. Трудно вообразить себе, до какой степени
изменился этот могучий
человек за последнее время: он сгорбился, осунулся и имел какой-то растерянный вид. Причину такой перемены читатель, вероятно, угадывает.
— Боярин! — вскричал Перстень, и голос его
изменился от гнева, — издеваешься ты, что ли, надо мною? Для тебя я зажег Слободу, для тебя погубил своего лучшего
человека, для тебя, может быть, мы все наши головы положим, а ты хочешь остаться? Даром мы сюда, что ли, пришли? Скоморохи мы тебе, что ли, дались? Да я бы посмотрел, кто бы стал глумиться надо мной! Говори в последний раз, идешь али нет?
Я молча удивляюсь: разве можно спрашивать, о чем
человек думает? И нельзя ответить на этот вопрос, — всегда думается сразу о многом: обо всем, что есть перед глазами, о том, что видели они вчера и год тому назад; все это спутано, неуловимо, все движется,
изменяется.
Он казался мне бессмертным, — трудно было представить, что он может постареть,
измениться. Ему нравилось рассказывать истории о купцах, о разбойниках, о фальшивомонетчиках, которые становились знаменитыми
людьми; я уже много слышал таких историй от деда, и дед рассказывал лучше начетчика. Но смысл рассказов был одинаков: богатство всегда добывалось грехом против
людей и бога. Петр Васильев
людей не жалел, а о боге говорил с теплым чувством, вздыхая и пряча глаза.
Смотрю на баржу и вспоминаю раннее детство, путь из Астрахани в Нижний, железное лицо матери и бабушку —
человека, который ввел меня в эту интересную, хотя и трудную жизнь — в
люди. А когда я вспоминаю бабушку, все дурное, обидное уходит от меня,
изменяется, все становится интереснее, приятнее,
люди — лучше и милей…
Если
люди перестанут драться на дуэлях и черкесы воровать, то не из страха перед казнями (страх казни прибавляет прелести молодечества), а потому, что общественное мнение
изменится.
Так что будет или не будет упразднено государственное насилие, положение
людей добрых, насилуемых
людьми злыми, от этого не
изменится.
Как бывает достаточно одного толчка для того, чтобы вся насыщенная солью жидкость мгновенно перешла бы в кристаллы, так, может быть, теперь достаточно самого малого усилия для того, чтобы открытая уже
людям истина охватила бы сотни, тысячи, миллионы
людей, — установилось бы соответствующее сознанию общественное мнение, и вследствие установления его
изменился бы весь строй существующей жизни. И сделать это усилие зависит от нас.
Влияние духовное есть такое воздействие на
человека, вследствие которого
изменяются самые желания
человека и совпадают с тем, что от него требуют.
Когда он впервые рассказал ей о своем грехе с Палагой и о том, как отец убил мачеху, — он заметил, что женщина слушала его жадно, как никогда ещё, глаза её блестели тёмным огнём и лицо поминутно
изменялось. И вдруг по скорбному лицу покатились слёзы, а голова медленно опустилась, точно кто-то силою согнул шею
человека против воли его.
Все для него
изменилось, и можно было предвидеть, что такая перемена не пройдет без влияния на молодого
человека, совершенно не знавшего практического мира и неопытного.
Ольга Алексеевна (после паузы). Ты говоришь о Сергее Васильевиче? (Варвара Михайловна не отвечает, тихо покачивая головой и глядя куда-то вперед.) Как быстро меняются
люди! Я помню его студентом… какой он тогда был хороший! Беспечный, веселый бедняк… рубаха-парень — звали его товарищи… А ты мало
изменилась: все такая же задумчивая, серьезная, строгая… Когда стало известно, что ты выходишь за него замуж, я помню, Кирилл сказал мне: с такой женой Басов не пропадет. Он легкомыслен и склонен к пошлости, но она…
— Я не нахожу особенной причины радоваться, — сказал Андрей Ефимыч, которому движение Ивана Дмитрича показалось театральным и в то же время очень понравилось. — Тюрем и сумасшедших домов не будет, и правда, как вы изволили выразиться, восторжествует, но ведь сущность вещей не
изменится, законы природы останутся всё те же.
Люди будут болеть, стариться и умирать так же, как и теперь. Какая бы великолепная заря ни освещала вашу жизнь, все же в конце концов вас заколотят в гроб и бросят в яму.
Мария Васильевна. Тебе почему-то неприятно слушать, когда я говорю. Прости, Жан, но в последний год ты так
изменился, что я тебя совершенно не узнаю… Ты был
человеком определенных убеждений, светлою личностью.