Неточные совпадения
— Послушай, Казбич, — говорил, ласкаясь к нему, Азамат, — ты добрый человек, ты храбрый джигит, а мой отец боится русских и не пускает меня в горы; отдай мне свою
лошадь, и я сделаю все, что ты
хочешь, украду для тебя у отца лучшую его винтовку или шашку, что только пожелаешь, — а шашка его настоящая гурда [Гурда — сорт стали, название лучших кавказских клинков.] приложи лезвием к руке, сама в тело вопьется; а кольчуга — такая,
как твоя, нипочем.
— Ну нет, не мечта! Я вам доложу, каков был Михеев, так вы таких людей не сыщете: машинища такая, что в эту комнату не войдет; нет, это не мечта! А в плечищах у него была такая силища,
какой нет у
лошади;
хотел бы я знать, где бы вы в другом месте нашли такую мечту!
— Так
как же, Аркадий, — заговорил опять Николай Петрович, оборачиваясь к сыну, — сейчас закладывать
лошадей, что ли? Или вы отдохнуть
хотите?
И,
хотя лошади стояли неподвижно,
как бронзовые, он посоветовал им...
Потом на проспект выдвинулась похоронная процессия, хоронили героя, медные трубы выпевали мелодию похоронного марша, медленно шагали черные
лошади и солдаты, зеленоватые, точно болотные лягушки, размахивал кистями и бахромой катафалк, держась за него рукою, деревянно шагала высокая женщина, вся в черной кисее, кисея летала над нею, вокруг ее, ветер
как будто разрывал женщину на куски или
хотел подбросить ее к облакам.
Все это совершилось удивительно быстро, а солдаты шли все так же не спеша, и так же тихонько ехала пушка — в необыкновенной тишине; тишина
как будто не принимала в себя, не
хотела поглотить дробный и ленивенький шум солдатских шагов, железное погромыхивание пушки, мерные удары подков
лошади о булыжник и негромкие крики раненого, — он ползал у забора, стучал кулаком в закрытые ворота извозчичьего двора.
Он весь составлен из костей, мускулов и нервов,
как кровная английская
лошадь. Он худощав, щек у него почти вовсе нет, то есть есть кость да мускул, но ни признака жирной округлости; цвет лица ровный, смугловатый и никакого румянца; глаза
хотя немного зеленоватые, но выразительные.
Райскому оседлали
лошадь, а сзади их Татьяна Марковна отправила целую тележку с гостинцами Анне Ивановне. И оба, вместо восьми часов,
как хотели, едва выбрались из дома в десять и в половине одиннадцатого сели на паром Тушина.
От слободы Качуги пошла дорога степью; с Леной я распрощался. Снегу было так мало, что он не покрыл траву;
лошади паслись и щипали ее,
как весной. На последней станции все горы; но я ехал ночью и не видал Иркутска с Веселой горы.
Хотел было доехать бодро, но в дороге сон неодолим.
Какое неловкое положение ни примите,
как ни сядьте, задайте себе урок не заснуть, пугайте себя всякими опасностями — и все-таки заснете и проснетесь, когда экипаж остановится у следующей станции.
«Мы остановимся здесь?» — спросил я Вандика, видя, что он гонит
лошадей так,
как будто
хочет проехать местечко насквозь.
Вам не дадут ни упасть, ни утонуть, разве только сами непременно того
захотите,
как захотел в прошлом году какой-то чудак-мещанин, которому опытные якуты говорили, что нельзя пускаться в путь после проливных дождей: горные ручьи раздуваются в стремительные потоки и уносят быстротой
лошадей и всадников.
— Я нарочно и сказал, чтобы вас побесить, потому что вы от родства уклоняетесь,
хотя все-таки вы родственник,
как ни финтите, по святцам докажу; за тобой, Иван Федорович, я в свое время
лошадей пришлю, оставайся, если
хочешь, и ты. Вам же, Петр Александрович, даже приличие велит теперь явиться к отцу игумену, надо извиниться в том, что мы с вами там накутили…
Наконец мы, однако, сошлись с ним на двадцати рублях. Он отправился за
лошадьми и чрез час привел их целых пять на выбор.
Лошади оказались порядочные,
хотя гривы и хвосты у них были спутанные и животы — большие, растянутые,
как барабан. С Филофеем пришло двое его братьев, нисколько на него не похожих. Маленькие, черноглазые, востроносые, они, точно, производили впечатление ребят «шустрых», говорили много и скоро — «лопотали»,
как выразился Ермолай, но старшому покорялись.
— И не у казака он был, — продолжал Чертопханов, все не поворачивая головы и тем же басовым голосом, — а у цыгана-барышника; я, разумеется тотчас вклепался в свою
лошадь и пожелал насильно ее возвратить; но бестия цыган заорал
как ошпаренный на всю площадь, стал божиться, что купил
лошадь у другого цыгана, и свидетелей
хотел представить…
— А
какие там люди, Сима, — рассказывал жене Галактион, — смелые да умные! Пальца в рот не клади… И все дело ведется в кредит. Капитал — это вздор. Только бы умный да надежный человек был, а денег сколько
хочешь. Все дело в обороте. У нас здесь и капитал-то у кого есть, так и с ним некуда деться. Переваливай его с боку на бок,
как дохлую
лошадь. Все от оборота.
Иногда по двору ходил, прихрамывая, высокий старик, бритый, с белыми усами, волосы усов торчали,
как иголки. Иногда другой старик, с баками и кривым носом, выводил из конюшни серую длинноголовую
лошадь; узкогрудая, на тонких ногах, она, выйдя на двор, кланялась всему вокруг, точно смиренная монахиня. Хромой звонко шлепал ее ладонью, свистел, шумно вздыхал, потом
лошадь снова прятали в темную конюшню. И мне казалось, что старик
хочет уехать из дома, но не может, заколдован.
Хотя снега в открытых степях и по скатам гор бывают мелки, потому что ветер, гуляя на просторе, сдирает снег с гладкой поверхности земли и набивает им глубокие овраги, долины и лесные опушки, но тем не менее от такого скудного корма несчастные
лошади к весне превращаются в лошадиные остовы, едва передвигающие ноги, и многие колеют; если же пред выпаденьем снега случится гололедица и земля покроется ледяною корою, которая под снегом не отойдет (
как то иногда бывает) и которую разбивать копытами будет не возможно, то все конские табуны гибнут от голода на тюбеневке.
От приезду моего на почтовый стан до того времени,
как лошади вновь впряжены были в мою повозку, прошло по крайней мере целой час. Но повозки его превосходительства запряжены были не более
как в четверть часа… и поскакали они на крылех ветра. А мои клячи,
хотя лучше казалися тех, кои удостоилися везти превосходительную особу, но, не бояся гранодерского кнута, бежали посредственною рысью.
Между тем
как в кибитке моей
лошадей переменяли, я
захотел посетить высокую гору, близ Бронниц находящуюся, на которой, сказывают, в древние времена до пришествия, думаю, славян, стоял храм, славившийся тогда издаваемыми в оном прорицаниями, для слышания коих многие северные владельцы прихаживали. На том месте, повествуют, где ныне стоит село Бронницы, стоял известный в северной древней истории город Холмоград. Ныне же на месте славного древнего капища построена малая церковь.
Двор был крыт наглухо, и здесь царила такая чистота,
какой не увидишь у православных в избах. Яша молча привязал
лошадь к столбу, оправил шубу и пошел на крыльцо. Мыльников уже был в избе. Яша по привычке
хотел перекреститься на образ в переднем углу, но Маремьяна его оговорила...
Для меня опять готовилось новое зрелище; отложили
лошадей,
хотели спутать и пустить в поле, но
как степные травы погорели от солнца и завяли, то послали в деревню за свежим сеном и овсом и за всякими съестными припасами.
В карете генерал, когда они поехали, тоже все как-то поеживался, откашливался;
хотел,
как видно, что-то такое сказать и не находился; впрочем, и пространство, которое им надобно было проехать до квартиры Плавина, было слишком небольшое, а
лошади несли их быстро, так что через какие-нибудь минуты они очутились уже у подъезда знакомого нам казенного дома.
— У нас лошади-то в
какую хочешь темь едут, словно человек, понимают, — вмешался в разговор Мелков.
— Не со мной, — повторил Беловзоров. —
Как хотите. Что ж? Я вам
лошадь доставлю.
Есть у финнов и способность к пьянству,
хотя вина здесь совсем нет, за редким исключением корчемства, строго преследуемого. Но, дорвавшись до Петербурга, финн напивается до самозабвения, теряет деньги,
лошадь, сбрую и возвращается домой гол
как сокол.
Тогда в Москву англичанин Рарей приезжал, — «бешеный усмиритель» он назывался, — так она, эта подлая
лошадь, даже и его чуть не съела, а в позор она его все-таки привела; но он тем от нее только и уцелел, что, говорят, стальной наколенник имел, так что она его
хотя и ела за ногу, но не могла прокусить и сбросила; а то бы ему смерть; а я ее направил
как должно.
— Да, — говорю, — я в
лошади красоту понимаю. А он
как вскочит и
хотел меня в ухо ударить.
— Да я ж почем знаю? — отвечал сердито инвалид и пошел было на печь; но Петр Михайлыч, так
как уж было часов шесть, воротил его и, отдав строжайшее приказание закладывать сейчас же
лошадь,
хотел было тут же к слову побранить старого грубияна за непослушание Калиновичу, о котором тот рассказал; но Терка и слушать не
хотел: хлопнул, по обыкновению, дверьми и ушел.
— Пошел домой, я не
хочу с тобой, скотом, ехать! — сказал он и пошел пешком. Терка пробормотал себе что-то под нос и,
как ни в чем не бывало, поворотил
лошадь и поехал назад рысью.
— Нет, — сказал Володя: — я не знаю,
как быть. Я капитану говорил: у меня
лошади нет, да и денег тоже нет, покуда я не получу фуражных и подъемных. Я
хочу просить покаместа
лошади у батарейного командира, да боюсь,
как бы он не отказал мне.
— Я, батюшка, сам понимаю и всё знаю; да что станете делать! Вот дайте мне только (на лицах офицеров выразилась надежда)… дайте только до конца месяца дожить — и меня здесь не будет. Лучше на Малахов курган пойду, чем здесь оставаться. Ей Богу! Пусть делают
как хотят, когда такие распоряжения: на всей станции теперь ни одной повозки крепкой нет, и клочка сена уж третий день
лошади не видали.
Устинья Наумовна. Да ишь ты, с вами не скоро сообразишь, бралиянтовые. Тятенька-то твой ладит за богатого: мне, говорит,
хотя Федот от проходных ворот, лишь бы денежки водились, да приданого поменьше ломил. Маменька-то вот, Аграфена Кондратьевна, тоже норовит в свое удовольствие: подавай ты ей беспременно купца, да чтобы был жалованный, да
лошадей бы хороших держал, да и лоб-то крестил бы по-старинному. У тебя тоже свое на уме.
Как на вас угодишь?
Устинья Наумовна. А коли так, я и смотреть на вас не
хочу! Ни за
какие сокровища и водиться-то с вами не соглашусь! Кругом обегу тридцать верст, а мимо вас не пойду! Скорей зажмурюсь да на
лошадь наткнусь, чем стану глядеть на ваше логовище! Плюнуть захочется, и то в эту улицу не заверну! Лопнуть на десять частей, коли лгу! Провалиться в тартарары, коли меня здесь увидите!
Между тем в воротах показался ямщик с тройкой
лошадей. Через шею коренной переброшена была дуга. Колокольчик, привязанный к седелке, глухо и несвободно ворочал языком,
как пьяный, связанный и брошенный в караульню. Ямщик привязал
лошадей под навесом сарая, снял шапку, достал оттуда грязное полотенце и отер пот с лица. Анна Павловна, увидев его из окна, побледнела. У ней подкосились ноги и опустились руки,
хотя она ожидала этого. Оправившись, она позвала Аграфену.
Дорожка эта скоро превратилась в тропинку и наконец совсем исчезла, пересеченная канавой. Санин посоветовал вернуться, но Марья Николаевна сказала: «Нет! я
хочу в горы! Поедем прямо,
как летают птицы», — и заставила свою
лошадь перескочить канаву. Санин тоже перескочил. За канавой начинался луг, сперва сухой, потом влажный, потом уже совсем болотистый: вода просачивалась везде, стояла лужицами. Марья Николаевна пускала
лошадь нарочно по этим лужицам, хохотала и твердила: «Давайте школьничать!»
Расчет производился на старинный образец:
хотя теперь все губернские и уездные большие города давно уже были объединены друг с другом железной дорогой, но прогоны платились,
как за почтовую езду, по три
лошади на персону с надбавкой на харчи, разница между почтой и вагоном давала довольно большую сумму.
—
Как вам сказать… Намеднись,
как ездил к зулусам, одних прогонов на сто тысяч верст, взад и вперед, получил. На осьмнадцать
лошадей по три копейки на каждую — сочтите, сколько денег-то будет? На станциях между тем ямщики и прогонов не
хотят получать, а только"ура"кричат… А потом еще суточные по положению, да подъемные, да к родственникам по дороге заехать…
— Потому что я уже
хотел один раз подавать просьбу,
как меня княжеский управитель Глич крапивой выпорол, что я ходил об заклад для исправника
лошадь красть, но весь народ мне отсоветовал: «Не подавай, говорят, Данилка, станут о тебе повальный обыск писать, мы все скажем, что тебя давно бы надо в Сибирь сослать». Да-с, и я сам себя даже достаточно чувствую, что мне за честь свою вступаться не пристало.
Это был чеченец Гамзало. Гамзало подошел к бурке, взял лежавшую на ней в чехле винтовку и молча пошел на край поляны, к тому месту, из которого подъехал Хаджи-Мурат. Элдар, слезши с
лошади, взял
лошадь Хаджи-Мурата и, высоко подтянув обеим головы, привязал их к деревьям, потом, так же
как Гамзало, с винтовкой за плечами стал на другой край поляны. Костер был потушен, и лес не казался уже таким черным,
как прежде, и на небе
хотя и слабо, но светились звезды.
— Да, одни! Придут бывало казаки, или верхом сядут, скажут: пойдем хороводы разбивать, и поедут, а девки дубье возьмут. На масленице, бывало,
как разлетится
какой молодец, а они бьют,
лошадь бьют, его бьют. Прорвет стену, подхватит
какую любит и увезет. Матушка, душенька, уж
как хочет любит. Да и девки ж были! Королевны!
Нужно было ехать по Старой Кедровской улице, но Гордей Евстратыч повернул
лошадь за угол и поехал по Стекольной. Он не
хотел, чтобы Пазухины видели его. Точно так же объехал он рынок, чтобы не встретиться с кем-нибудь из своих торговцев. Только на плотине он попал
как кур в ощип: прямо к нему навстречу катился в лакированных дрожках сам Вукол Логиныч.
— Вижу, боярин: вон и конь привязан к дереву… Ну, так и есть: это стог сена. Верно, какой-нибудь проезжий
захотел покормить даром свою
лошадь… Никак, он нас увидел… садится на коня… Кой прах! Что ж он стоит на одном месте? ни взад, ни вперед!.. Он
как будто нас дожидается… Полно, добрый ли человек?.. Смотри! он скачет к нам… Берегись, боярин!.. Что это? с нами крестная сила! Не дьявольское ли наваждение?.. Ведь он остался в отчине боярина Шалонского?.. Ах, батюшки светы!. Точно, это Кирша!
— Ну,
как хотите, — сказал купец, — ловите его или нет, а я минуты здесь не останусь, благо погода унялась. Ступайте, ребята, запрягайте
лошадей! Да бога ради проворнее.
Хотя Митрофан и считал необходимым,
как и всякий хороший русский кучер, обращаться с
лошадью сурово, отнюдь не позволяя ни себе, ни ей никаких проявлений нежности, и поэтому называл ее и «каторжной», и «падалью», и «убивцею», и даже «хамлетом», тем не менее он в глубине души страстно любил Фарватера. Эта любовь выражалась в том, что донской жеребчик был и вычищен лучше и овса получал больше, чем другие казенные
лошади Боброва: Ласточка и Черноморец.
Медведев(подходя к Бубнову). Правильно, участок у меня невелик… хоть хуже всякого большого… Сейчас, перед тем
как с дежурства смениться, сапожника Алешку в часть отвез… Лег, понимаешь, среди улицы, играет на гармонии и орет: ничего не
хочу, ничего не желаю!
Лошади тут ездят и вообще — движение… могут раздавить колесами и прочее… Буйный парнишка… Ну, сейчас я его и… представил. Очень любит беспорядок…
Проводив его глазами, Егорушка обнял колени руками и склонил голову… Горячие лучи жгли ему затылок, шею и спину. Заунывная песня то замирала, то опять проносилась в стоячем, душном воздухе, ручей монотонно журчал,
лошади жевали, а время тянулось бесконечно, точно и оно застыло и остановилось. Казалось, что с утра прошло уже сто лет… Не
хотел ли бог, чтобы Егорушка, бричка и
лошади замерли в этом воздухе и,
как холмы, окаменели бы и остались навеки на одном месте?
— Я зашел к тебе узнать, зачем тебе нужно продать
лошадь, и много ли у тебя
лошадей, и
какую ты
лошадь продать
хочешь? — сухо сказал барин, видимо повторяя приготовленные вопросы.
Волосы у нее были зачесаны на уши, и на лице было нехорошее, задорное выражение, точно она
хотела сделать всем нам вызов или крикнуть на нас,
как на
лошадей: «Эй, вы, милые!»
— Ничего. Я
хочу вам показать,
какого рода дуели позволительны в военное время. Ну что ж? долго ли мне дожидаться? Да ослабьте поводья, сударь! она пойдет… Послушайте, Блесткин! Если ваша
лошадь не перестанет упрямиться, то я сегодня же скажу генералу,
как вы исполняете его приказания.
Кроме того, сама публика держит их в границах,
как лошадь на узде; если он в сторону закинется, так ему сейчас закричат: «К делу!»; а мы обыкновенно пребываем в дустом пространстве — неси высокопарную чепуху о чем
хочешь: о финансовом расстройстве, об актере, об общине, о православии; а тут еще барынь разных насажают в слушательницы…