Неточные совпадения
— Нет, жарко; лучше
пройти по саду и в
лодке прокатиться, показать Дарье Александровне берега, — предложил Вронский.
«Как по вольной волюшке —
По зелену морю,
Ходят все кораблики
Белопарусники.
Промеж тех корабликов
Моя лодочка,
Лодка неснащеная,
Двухвесельная.
Буря ль разыграется —
Старые кораблики
Приподымут крылышки,
По морю размечутся.
Стану морю кланяться
Я низехонько:
«Уж не тронь ты, злое море,
Мою лодочку:
Везет моя лодочка
Вещи драгоценные,
Правит ею в темну ночь
Буйная головушка».
Меннерс
прошел по мосткам до середины, спустился в бешено-плещущую воду и отвязал шкот; стоя в
лодке, он стал пробираться к берегу, хватаясь руками за сваи.
Но и подумать нельзя было исполнить намерение: или плоты стояли у самых сходов, и на них прачки мыли белье, или
лодки были причалены, и везде люди так и кишат, да и отовсюду с набережных, со всех сторон, можно видеть, заметить: подозрительно, что человек нарочно
сошел, остановился и что-то в воду бросает.
Люба выпачкала юбку, рассердилась и
прошла по бревнам на
лодку, привязанную к ним, села на корму, Клим последовал за нею.
Прихрамывая, качаясь, но шагая твердо и широко, раздвигая людей, как пароход
лодки, торопливо
прошел трактирщик и подрядчик по извозу Воронов, огромный человек с лицом, похожим на бараний курдюк, с толстой палкой в руке.
Она его обмоет, переменит белье, платье, и Андрюша полсутки
ходит таким чистеньким, благовоспитанным мальчиком, а к вечеру, иногда и к утру, опять его кто-нибудь притащит выпачканного, растрепанного, неузнаваемого, или мужики привезут на возу с сеном, или, наконец, с рыбаками приедет он на
лодке, заснувши на неводу.
Он
прошел берегом с полверсты и наконец набрел на мальчишек, которые в полусгнившей, наполненной до половины водой
лодке удили рыбу. Они за гривенник с радостью взялись перевезти его и сбегали в хижину отца за веслами.
— Мы верхом ездили, Николай Андреич дамское седло выписал. Я одна каталась в
лодке, сама гребла, в рощу с бабами
ходила! — затрогивала Марфенька бабушку, в надежде, не побранит ли она хоть за это.
Я
ходил на пристань, всегда кипящую народом и суетой. Здесь идут по длинной, далеко уходящей в море насыпи рельсы, по которым возят тяжести до
лодок. Тут толпится всегда множество матросов разных наций, шкиперов и просто городских зевак.
«Наши
лодки так скоро, как ваши,
ходить не могут», — прибавили они.
Я стоял на юте, и одна японская
лодка,
проходя мимо, показала на наших.
Дня три я не
сходил на берег: нездоровилось и не влекло туда, не веяло свежестью и привольем. Наконец, на четвертый день, мы с Посьетом поехали на шлюпке, сначала вдоль китайского квартала, состоящего из двух частей народонаселения: одна часть живет на
лодках, другая в домишках, которые все сбиты в кучу и лепятся на самом берегу, а иные утверждены на сваях, на воде.
Лодки эти превосходны в морском отношении: на них одна длинная мачта с длинным парусом. Борты
лодки, при боковом ветре, идут наравне с линией воды, и нос зарывается в волнах, но
лодка держится, как утка; китаец лежит и беззаботно смотрит вокруг. На этих больших
лодках рыбаки выходят в море, делая значительные переходы. От Шанхая они
ходят в Ниппо, с товарами и пассажирами, а это составляет, кажется, сто сорок морских миль, то есть около двухсот пятидесяти верст.
Мы не верили глазам, глядя на тесную кучу серых, невзрачных, одноэтажных домов. Налево, где я предполагал продолжение города, ничего не было: пустой берег, маленькие деревушки да отдельные, вероятно рыбачьи, хижины. По мысам, которыми замыкается пролив, все те же дрянные батареи да какие-то низенькие и длинные здания, вроде казарм. К берегам жмутся неуклюжие большие
лодки. И все завешено: и домы, и
лодки, и улицы, а народ, которому бы очень не мешало завеситься,
ходит уж чересчур нараспашку.
А нечего делать японцам против кораблей: у них, кроме
лодок, ничего нет. У этих
лодок, как и у китайских джонок, паруса из циновок, очень мало из холста, да еще открытая корма: оттого они и
ходят только у берегов. Кемпфер говорит, что в его время сиогун запретил строить суда иначе, чтоб они не ездили в чужие земли. «Нечего, дескать, им там делать».
Я не уехал ни на другой, ни на третий день. Дорогой на болотах и на реке Мае, едучи верхом и в
лодке, при легких утренних морозах, я простудил ноги. На третий день по приезде в Якутск они распухли. Доктор сказал, что водой по Лене мне ехать нельзя, что надо подождать, пока
пройдет опухоль.
17-го утром мы распрощались с рекой Нахтоху и тронулись в обратный путь, к староверам. Уходя, я еще раз посмотрел на море с надеждой, не покажется ли где-нибудь
лодка Хей-ба-тоу. Но море было пустынно. Ветер дул с материка, и потому у берега было тихо, но вдали
ходили большие волны. Я махнул рукой и подал сигнал к выступлению. Тоскливо было возвращаться назад, но больше ничего не оставалось делать. Обратный путь наш
прошел без всяких приключений.
Хей-ба-тоу хотел еще один раз
сходить на реку Самаргу и вернуться обратно. Чжан-Бао уговорил его сопровождать нас вдоль берега моря. Решено было, что завтра удэгейцы доставят наши вещи к устью Кусуна и с вечера перегрузят их в
лодку Хей-ба-тоу.
Расстояние, которое по морю на
лодке можно проехать в полдня, пешком по берегу едва ли удастся
пройти и в четверо суток.
Лодка Хей-ба-тоу могла останавливаться только в устьях таких рек, которые не имели бара и где была хоть небольшая заводь. Река Бабкова достоинствами этими не отличалась, и потому Хей-ба-тоу
прошел ее мимо с намерением остановиться около мыса Сосунова.
Подойдя к устью Такемы, я увидел, что, пока мы
ходили в горы, река успела переменить свое устье. Теперь оно было у левого края долины, а там, где мы переезжали реку на
лодке, образовался высокий вал из песка и гальки. Такие перемещения устьев рек в прибрежном районе происходят очень часто в зависимости от наводнений и от деятельности морского прибоя.
На поляне, ближайшей к морю, поселился старовер Долганов, занимающийся эксплуатацией туземцев, живущих на соседних с ним реках. Мне не хотелось останавливаться у человека, который строил свое благополучие за счет бедняков; поэтому мы
прошли прямо к морю и около устья реки нашли Хей-ба-тоу с
лодкой. Он прибыл к Кумуху в тот же день, как вышел из Кусуна, и ждал нас здесь около недели.
Иногда заросли травы были так густы, что
лодка не могла
пройти сквозь них, и мы вынуждены были делать большие обходы.
Таким образом, для того чтобы достигнуть озера на
лодке, нужно было
пройти еще 15 км, а напрямик целиной — не более 2,5 или 3.
От гольдских фанз шли 2 пути. Один был кружной, по левому берегу Улахе, и вел на Ното, другой шел в юго-восточном направлении, мимо гор Хуанихеза и Игыдинза. Мы выбрали последний. Решено было все грузы отправить на
лодках с гольдами вверх по Улахе, а самим переправиться через реку и по долине Хуанихезы выйти к поселку Загорному, а оттуда с легкими вьюками
пройти напрямик в деревню Кокшаровку.
То
лодка наша натыкалась на мели, то
проходила по глубоким местам, так что без малого весь шест погружался в воду.
— Лед скоро
лодку ломай! — закричал Дерсу не своим голосом. — Скорей надо
ходи!
Я не помню, как дошел я до З. Не ноги меня несли, не
лодка меня везла: меня поднимали какие-то широкие, сильные крылья. Я
прошел мимо куста, где пел соловей, я остановился и долго слушал: мне казалось, он пел мою любовь и мое счастье.
Купеческая барка
прошла в виду, мы ей кричали, просили прислать
лодку; бурлаки слышали и проплыли, не сделав ничего.
В свободное время он
ходил с нами гулять, показывал достопримечательности города, учил управлять
лодкой.
Летом мы, точно пираты, плавали по ним в
лодках, стараясь быстро пересечь открытые места, нырнуть в камыши, притаиться под мостами, по которым грузной походкой
проходил инспектор или ковылял Дитяткевич…
А Петр все молчал, приподняв кверху слепые глаза, и все будто прислушивался к чему-то. В его душе подымались, как расколыхавшиеся волны, самые разнообразные ощущения. Прилив неведомой жизни подхватывал его, как подхватывает волна на морском берегу долго и мирно стоявшую на песке
лодку… На лице виднелось удивление, вопрос, и еще какое-то особенное возбуждение
проходило по нем быстрыми тенями. Слепые глаза казались глубокими и темными.
Лодка сильно накренилась —
прошла вторая большая волна, потом третья.
Красивое это озеро Октыл в ясную погоду. Вода прозрачная, с зеленоватым оттенком. Видно, как по дну рыба
ходит. С запада озеро обступили синею стеной высокие горы, а на восток шел низкий степной берег, затянутый камышами. Над лодкой-шитиком все время с криком носились белые чайки-красноножки. Нюрочка была в восторге, и Парасковья Ивановна все время держала ее за руку, точно боялась, что она от радости выскочит в воду. На озере их обогнало несколько лодок-душегубок с богомольцами.
По нарочно сделанному сходу наши рыболовы
сошли и сели в раскрашенную
лодку.
— Обыкновенно — продать. Чего вам еще? Главное, паныч у нас такой скаженный. Чего захотелось, так весь дом перебулгачит. Подавай — и все тут. Это еще без отца, а при отце… святители вы наши!.. все вверх ногами
ходят. Барин у нас инженер, может быть, слышали, господин Обольянинов? По всей России железные дороги строят. Мельонер! А мальчишка-то у нас один. И озорует. Хочу поню живую — на тебе поню. Хочу
лодку — на тебе всамделишную
лодку. Как есть ни в чем, ни в чем отказу…
Из слободы
сошли к берегу два запоздалых рыбака и, помолившись на собор, спустили
лодки.
Вы выбираете тот, который к вам поближе, шагаете через полусгнивший труп какой-то гнедой лошади, которая тут в грязи лежит около
лодки, и
проходите к рулю.
Случилось, что на другой день после такого разговора Передонову пришлось в одном классе читать крыловскую басню «Лжец». И несколько дней подряд с тех пор он боялся
ходить через мост, — брал
лодку и переезжал, — а мост, пожалуй, еще провалится. Он объяснил Володину...
Мои письменные показания, посланные в суд, происходивший в Гель-Гью, совершенно выделили Бутлера по делу о высадке меня Гезом среди моря, но оставили открытым вопрос о появлении неизвестной женщины, которая
сошла в
лодку.
Хор мыслей пролетел и утих.
Прошло некоторое время, в течение которого я сознавал, что делаю и где нахожусь; затем такое сознание стало появляться отрывками. Иногда я старался понять, вспомнить — с кем и когда сидела в
лодке молодая женщина в кружевном платье.
Весело смотреть на кружок, [Кружком называется мешок из крепкой частой сети; в середину его вставляется обруч, нижний конец завязывается наглухо, а верхний собирается на крепкий шнурок, которым он и привязывается к чему случится.] привязанный к
лодке с противоположной стороны, в котором
ходят крупные окуни, язи, головли, лини, лещи и даже щуки!
— Шабаш, ребята! — весело сказал Глеб, проводя ладонью по краю
лодки. — Теперь не грех нам отдохнуть и пообедать. Ну-ткась, пока я закричу бабам, чтоб обед собирали, пройдите-ка еще разок вон тот борт… Ну, живо! Дружней! Бог труды любит! — заключил он, поворачиваясь к жене и посылая ее в избу. — Ну, ребята, что тут считаться! — подхватил рыбак, когда его хозяйка, сноха и Ваня пошли к воротам. — Давайте-ка и я вам подсоблю… Молодца, сватушка Аким! Так! Сажай ее, паклю-то, сажай! Что ее жалеть!.. Еще, еще!
На первых порах привередничать нечего: можно жить в соломенном шалаше и ловить рыбу рваными сетками; у иного и новые сети, да ничего не возьмет; за
лодками также не
ходить стать: на Оке
лодок не оберешься.
Но Глеб, занятый с раннего утра до позднего вечера своими вершами и
лодками (время рабочее
проходило, и надо было поторопиться зашибить лишнюю копейку), не обращал никакого внимания на житье-бытье молодых.
Ходил нынче смотреть — работы много: челнок вновь просмолить придется, а большую нашу
лодку надо всю проконопатить.
Отерев мокрые пальцы свои о засученные полы серой шинели, Ваня
прошел мимо детей, которые перестали играть и оглядывали его удивленными глазами. Ребятишки проводили его до самого берега. Два рыбака, стоя по колени в воде, укладывали невод в
лодку. То были, вероятно, сыновья седого сгорбленного старика, которого увидел Ваня в отдалении с саком на плече.
Последние слова сына, голос, каким были они произнесены, вырвали из отцовского сердца последнюю надежду и окончательно его сломили. Он закрыл руками лицо, сделал безнадежный жест и безотрадным взглядом окинул Оку,
лодки, наконец, дом и площадку. Взгляд его остановился на жене… Первая мысль старушки, после того как
прошел страх, была отыскать Ванюшу, который не пришел к завтраку.
Утро, еще не совсем проснулось море, в небе не отцвели розовые краски восхода, но уже
прошли остров Горгону — поросший лесом, суровый одинокий камень, с круглой серой башней на вершине и толпою белых домиков у заснувшей воды. Несколько маленьких
лодок стремительно проскользнули мимо бортов парохода, — это люди с острова идут за сардинами. В памяти остается мерный плеск длинных весел и тонкие фигуры рыбаков, — они гребут стоя и качаются, точно кланяясь солнцу.