Неточные совпадения
Кроме
литературной работы, у Вихрова было много и других хлопот; прежде всего он решился перекрасить в
доме потолки, оклеить новыми обоями стены и перебить мебель. В местности, где находилось Воздвиженское, были всякого рода мастеровые. Вихров поручил их приискать Кирьяну, который прежде всего привел к барину худенького, мозглявого, с редкими волосами, мастерового, с лицом почти помешанным и с длинными худыми руками, пальцы которых он держал немного согнутыми.
Я знал, например, много таких карьеристов, которые, никогда не читав ни одной русской книги и получив научно-литературное образование в театре Берга, так часто и так убежденно повторяли:"la litterature russe — parlez moi de Гa!"[не говорите мне о русской литературе! (франц.)] или «ah! si l'on me laissait faire, elle n'y verrait que du feu, votre charmante litterature russe!» [ах, будь это в моей власти, я бы сжег ее, вашу очаровательную русскую литературу! (франц.)] — что люди, даже более опытные, но тоже ничего не читавшие и получившие научно-литературное образование в танцклассе Кессених, [Танцкласс этот был знаменит в сороковых годах и помещался в
доме Тарасова, у Измайловского моста.
Потом этот неожиданный
литературный успех, приветствие в
доме генеральши, князь, княжна, мечты о ней — все это следовало так быстро одно за другим…
Живя в Москве широкой жизнью, вращаясь в артистическом и
литературном мире, задавая для своих друзей обеды, лет через десять В.М. Лавров понял, что московская жизнь ему не под силу. В 1893 году он купил в восьми верстах от городка Старая Руза, возле шоссе, клочок леса между двумя оврагами, десятин двадцать, пустошь Малеевку, выстроил в этом глухом месте
дом, разбил сад и навсегда выехал из Москвы, посещая ее только по редакционным делам в известные дни, не больше раза в неделю.
Литературный вечер был в губернаторском
доме. На правой стороне эстрады в зале, ярко освещенном люстрами и настенными бра, стоял буль-столик с двумя канделябрами по двенадцати свечей в каждом, а для чтеца был поставлен тяжелый старинный стул красного дерева с бронзой, с невысокой спинкой.
И. М. Долгорукий, которого живая природа требовала деятельности современной, общественной, как бы ни было мелко ее содержание, составил у себя в
доме приятельское
литературное общество, над которым и тогда подсмеивались иные члены и посетители.
Узнав от Писарева, что Мочалов дик в обществе порядочных людей, что он никогда не бывает в
литературном кругу Кокошкина без официального приглашения, я тогда же составил план сблизиться, подружиться с Мочаловым, ввести его в круг моих приятелей у меня в
доме и употребить все средства для его образования, в котором он, как я слышал, очень нуждался.
Загоскин и Кокошкин также были знакомы с Писаревым и очень его любили, а равно и весь
литературный кружок, собиравшийся в
доме Кокошкина.
Живя вместе с полковником П. П. Мартыновым в Гарновском
доме, я находился постоянно в кругу Измайловских офицеров; с некоторыми из них я был знаком очень дружески, откровенно рассказывал им все, о чем говорил с Гаврилом Романовичем Державиным, и, кстати, о всех моих
литературных убеждениях.
Литературное заседание в
доме сестры его, пожилой вдовы г-жи Радугиной, помешавшейся на сочинении стихов и прозы, так забавно, исполнено такого добродушного комизма, что эту сцену никто не выслушает и не прочтет без смеха.
Вниманию этой великосветской дамы, которая открыла мне двери своего уважаемого
дома, я был обязан трем причинам: во-первых, ей почему-то нравился мой рассказ «Запечатленный ангел», незадолго перед тем напечатанный в «Русском вестнике»; во-вторых, ее заинтересовало ожесточенное гонение, которому я ряды лет, без числа и меры, подвергался от моих добрых
литературных собратий, желавших, конечно, поправить мои недоразумения и ошибки, и, в-третьих, княгине меня хорошо рекомендовал в Париже русский иезуит, очень добрый князь Гагарин — старик, с которым мы находили удовольствие много беседовать и который составил себе обо мне не наихудшее мнение.
Вскоре, не довольствуясь спектаклями и
литературными вечерами, он начал посещать
дом Гейленштралей и днем.
Население здесь столь же разнообразно, как и помещения подобных
домов: тут живут и дипломаты, и ремесленники, и странствующие монахини, и погибшие создания, и воры, и несчастнейший класс петербургского общества, мелкие литераторы, попавшие на
литературную дорогу по неспособности стать ни на какую другую и тянущие по ней свою горе-горькую жизнь калик-перехожих.
Но чего-нибудь
литературного, лекций или сборищ в
домах с чтением стихов или прозы, я положительно не припомню.
Страхова я тогда нигде не встречал и долго не знал даже — кто этот Косица. К Федору Достоевскому никакого дела не имел и редакционных сборищ не посещал. В первый раз я увидал его на
литературном чтении. Он читал главу из «Мертвого
дома», и публика принимала его так же горячо, как и Некрасова.
Но я бывал везде, где только столичная жизнь хоть сколько-нибудь вызывала интерес: на лекциях в Думе, на
литературных вечерах — тогда еще довольно редких, во всех театрах, в
домах, где знакомился с тем, что называется"обществом"в условном светском смысле.
В
литературные кружки мне не было случая попасть. Ни дядя, ни отец в них не бывали. Разговоров о славянофилах, о Грановском, об университете, о писателях я не помню в тех
домах, куда меня возили. Гоголь уже умер. Другого «светила» не было. Всего больше говорили о «Додо», то есть о графине Евдокии Ростопчиной.
Театр слишком меня притягивал к себе. Я попал как раз к приезду нового директора, Л.Ф.Львова, брата композитора, сочинившего музыку на"Боже, царя храни". Начальник репертуара был некто Пельт, из обруселой московской семьи французского рода, бывший учитель и гувернер, без всякого
литературного прошлого, смесь светского человека с экс-воспитателем в хороших
домах.
Для меня как начинающего писателя, который должен был совершенно заново знакомиться с
литературной сферой,
дом Писемских оказался немалым ресурсом. Они жили не открыто, но довольно гостеприимно. С А.Ф. у меня установились очень скоро простые хорошие отношения и как с редактором. Я бывал у него и не в редакционные дни и часы, а когда мне понадобится.
Настоящих
литературных"салонов"тогда что-то не водилось в свете, кроме двух-трех высокопоставленных
домов, куда допускались такие писатели, как Тургенев, Тютчев, Майков и некоторые другие. Приглашали и Писемского.
Был
дом литературного мецената графа Кушелева-Безбородко, затеявшего незадолго перед тем журнал"Русское слово".
Жили в Казани и шумно и привольно, но по части высшей „интеллигенции“ было скудно. Даже в Нижнем нашлось несколько писателей за мои гимназические годы; а в тогдашнем казанском обществе я не помню ни одного интересного мужчины с
литературным именем или с репутацией особенного ума, начитанности. Профессора в тамошнем свете появлялись очень редко, и едва ли не одного только И.К.Бабста встречал я в светских
домах до перехода его в Москву.
— Упоминание об оперетте Р. Планкетта, очевидно, связано со скандальным событием театральной хроники: в «Русском календаре на 1885 год А. Суворина», в отделе «Русская летопись», под 7 января 1884 г. напечатано: «Известный антрепренер Лентовский, за постановку 6-ти опереток без разрешения авторов, приговорен Московским окружным судом к заключению в смирительном
доме».] в пользу раненных в битве Б. Маркевича с Театрально-литературным комитетом 1 руб.
— Я не знаю, право… Это как-то безотчетно вышло… меня с детства влекло на сцену… Мы
дома устраивали театры, потом я читала на
литературных занятиях в гимназии. Потом участвовала в любительских спектаклях. А сюда я попала как-то неожиданно…
Жалостливый вид, в котором он слушал соловьев у частокола, был результатом того, что он в это время особенно сильно пострадал за свое пристрастие к
литературным занятиям, и притом все в этот раз им написанное было уничтожено, а именно, статья о лекции в Троицком переулке была изорвана супругою писателя в клочки, а сам он оцарапан, облит чернилами, отлучен от домашнего очага и изгнан из
дома с отобранием от него часов и денег.