Неточные совпадения
— Потому что
лес стòит по крайней мере пятьсот рублей за десятину, —
отвечал Левин.
— Да, я слышу, —
отвечал Левин, с неудовольствием нарушая тишину
леса своим неприятным самому себе голосом. — Теперь скоро.
Когда дорога понеслась узким оврагом в чащу огромного заглохнувшего
леса и он увидел вверху, внизу, над собой и под собой трехсотлетние дубы, трем человекам в обхват, вперемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и когда на вопрос: «Чей
лес?» — ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись из
леса, понеслась дорога лугами, мимо осиновых рощ, молодых и старых ив и лоз, в виду тянувшихся вдали возвышений, и перелетела мостами в разных местах одну и ту же реку, оставляя ее то вправо, то влево от себя, и когда на вопрос: «Чьи луга и поемные места?» —
отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась потом дорога на гору и пошла по ровной возвышенности с одной стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи и ячменя, с другой же стороны мимо всех прежде проеханных им мест, которые все вдруг показались в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла потом дорога под тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому ковру до самой деревни, и замелькали кирченые избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся сердце и без вопроса знало, куды приехало, — ощущенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись наконец почти такими словами: «Ну, не дурак ли я был доселе?
Большой собравшися гурьбой,
Медведя звери изловили;
На чистом поле задавили —
И делят меж собой,
Кто что́ себе достанет.
А Заяц за ушко медвежье тут же тянет.
«Ба, ты, косой»,
Кричат ему: «пожаловал отколе?
Тебя никто на ловле не видал». —
«Вот, братцы!» Заяц
отвечал:
«Да из лесу-то кто ж, — всё я его пугал
И к вам поставил прямо в поле
Сердечного дружка?»
Такое хвастовство хоть слишком было явно,
Но показалось так забавно,
Что Зайцу дан клочок медвежьего ушка.
— Конечно, —
отвечал Хлопуша, — и я грешен, и эта рука (тут он сжал свой костливый кулак и, засуча рукава, открыл косматую руку), и эта рука повинна в пролитой христианской крови. Но я губил супротивника, а не гостя; на вольном перепутье да в темном
лесу, не дома, сидя за печью; кистенем и обухом, а не бабьим наговором.
— Домой, это…? Нет, — решительно
ответил Дмитрий, опустив глаза и вытирая ладонью мокрые усы, — усы у него загибались в рот, и это очень усиливало добродушное выражение его лица. — Я, знаешь, недолюбливаю Варавку. Тут еще этот его «Наш край», — прескверная газетка! И — черт его знает! — он как-то садится на все, на дома,
леса, на людей…
— Что ты, Бог с тобой! Теперь гулять, —
отвечает она, — сыро, ножки простудишь; и страшно: в
лесу теперь леший ходит, он уносит маленьких детей.
— То же, что ты, —
отвечала она, продолжая глядеть куда-то в
лес; только волнение груди показывало, что она сдерживает себя.
В
лесу те же деревья, но в шуме их явился особенный смысл: между ними и ею водворилось живое согласие. Птицы не просто трещат и щебечут, а все что-то говорят между собой; и все говорит вокруг, все
отвечает ее настроению; цветок распускается, и она слышит будто его дыхание.
— «Слушаю», —
отвечал Иван и отправлялся в
лес: через четверть часа перед нами стоял стол.
Наконец объяснилось, что Мотыгин вздумал «поиграть» с портсмутской леди, продающей рыбу. Это все равно что поиграть с волчицей в
лесу: она
отвечала градом кулачных ударов, из которых один попал в глаз. Но и матрос в своем роде тоже не овца: оттого эта волчья ласка была для Мотыгина не больше, как сарказм какой-нибудь барыни на неуместную любезность франта. Но Фаддеев утешается этим еще до сих пор, хотя синее пятно на глазу Мотыгина уже пожелтело.
— Далеко, —
отвечал он мне, — в
лесу, около речки.
Призывный крик его разнесся по всему
лесу, и тотчас в ответ ему
ответил другой — совсем недалеко от меня.
«Солдаты в
лесу, —
отвечали они, — нас окружают».
— «Пройдись, пройдись, молодец, скрозь зеленые
леса!» —
отвечает из толпы голос отставного солдата.
— Сегодня бы надо, а вы в
лес девок угнали! —
отвечает садовник.
Антось не
отвечает. Лица его не видно, но мы чувствуем, что оно теперь недоброжелательно и угрюмо и что причина этого — близость Гарного Луга.
Лес редеет. Песчаная дорога ведет к мостику, под которым сочится и журчит невидимая речка. Это здесь когда-то устраивались засады на Янкеля с бочкой… Тележка выкатывается на опушку.
— Давненько-таки, Анфиса Егоровна, —
отвечал Мухин, размахивая по своей привычке платком. — Много новых домов,
лес вырубили…
— Я не буду ночевать в
лесу с тобой! — смело
ответила Аграфена.
— Тошно мне, Дунюшка… — тихо
ответил Окулко и так хорошо посмотрел на целовальничиху, что у ней точно что порвалось. — Стосковался я об тебе, вот и пришел. Всем радость, а мы, как волки, по
лесу бродим… Давай водки!
С той поры, с того времечка пошли у них разговоры, почитай целый день, во зеленом саду на гуляньях, во темных
лесах на катаньях и во всех палатах высокиих. Только спросит молода дочь купецкая, красавица писаная: «Здесь ли ты, мой добрый, любимый господин?»
Отвечает лесной зверь, чудо морское: «Здесь, госпожа моя прекрасная, твой верный раб, неизменный друг». И не пугается она его голоса дикого и страшного, и пойдут у них речи ласковые, что конца им нет.
— Да! —
отвечал тот. — Это место, например, когда влюбленные сидят на берегу реки и видят вдали большой
лес, и им представляется, что если бы они туда ушли, так скрылись бы от всех в мире глаз, — это очень поэтично и верно.
— Где же тут его искать? Темно становится — и лес-то велик, —
отвечали те в один почти голос и явно насмешливым тоном.
— В
лесу! —
отвечала Лизавета.
— Это Крестьян Иваныча! —
отвечает ямщик, — он тут рощу у помещика купил. Вон он, лес-то! Ишь сколько повалил! Словно город, костров-то наставил!
Ни знаменитого Фонтенблоского
леса, ни прочих достопримечательностей мы так и не осматривали, потому что Блохин на все предложения твердо
отвечал: ну их к ляду!
— Да, вот будущего выкреста кормить буду, —
ответил Праздников, — я-то, признаться, не ем. Аппетита не имею — давно уж он у меня пропал. А у него гнездо внутри, так словно в прорву… Наловим малую толику, а потом уйдем в
лес и испечем.
— А хоть бы твой Вяземский! —
отвечал Басманов, не опуская очей перед царским взором. — Да, — продолжал он, не смущаясь грозным выражением Иоанна, — тебе, видно, одному неведомо, что когда он бывает на Москве, то по ночам ездит в
лес, на мельницу, колдовать; а зачем ему колдовать, коли не для того, чтоб извести твою царскую милость?
— Леший с ним свяжется! —
отвечал Хлопко, отходя в сторону. — Жили, жили в
лесу, да и нажили медведя!
И лишь только он подумал, как пронзительный свист раздался в
лесу; ему
отвечали громкие окрики.
— Нет, —
отвечает Хомяк, — то от наших коней топот в
лесу раздается.
— В
лесу три курочки замордовал, —
отвечал старик, поворачивая к окну свою широкую спину, на которой заткнутые головками за поясом, пятная кровью черкеску, висели три фазанки. — Али ты не видывал? — спросил он. — Коли хочешь, возьми себе парочку. На! — И он подал в окно двух фазанов. — А что, ты охотник? — спросил он.
Пустобайка. Сору-то сколько… черти! Вроде гуляющих, эти дачники… появятся, насорят на земле — и нет их… А ты после ихнего житья разбирай, подметай… (Громко, с досадой стучит трещоткой и свистит. Кропилкин
отвечает свистом. Пустобайка уходит. Калерия выходит и садится под соснами, печальная, задумчивая. Прислушивается к пению, покачивая головой, тихо подпевает. С правой стороны в
лесу раздается голос Пустобайки.)
— Не обмани только ты, а мы не обманем, —
отвечал Омляш. — Удалой, возьми-ка его под руку, я пойду передом, а вы, ребята, идите по сторонам; да смотрите, чтоб он не юркнул в
лес. Я его знаю: он хват детина! Томила, захвати веревку-то с собой: неравно он нас морочит, так было бы на чем его повесить.
— Много довольны вашей милостью, — недоверчиво и не глядя на барина
отвечал Чурисенок. — Мне хоть бы бревна четыре, да сошек пожаловали, так я, может, сам управлюсь; а который негодный
лес выберется, так в избу на подпорки пойдет.
— Да чтò ж? Известно, батюшка, Дутловы люди сильные; во всей вотчине почитай первый мужик, —
отвечала кормилица, поматывая головой. — Летось другую связь из своего
леса поставил, господ не трудили. Лошадей у них, окромя жеребят да подростков, троек шесть соберется, а скотины, коров да овец как с поля гонят, да бабы выйдут на улицу загонять, так в воротах их-то сопрется, что беда; да и пчел-то колодок сотни две, не то больше живет. Мужик оченно сильный, и деньги должны быть.
У меня, знаешь, батько с матерью давно померли, я еще малым хлопчиком был… Покинули они меня на свете одного. Вот оно как со мною было, эге! Вот громада и думает: «Что же нам теперь с этим хлопчиком делать?» Ну и пан тоже себе думает… И пришел на этот раз из
лесу лесник Роман, да и говорит громаде: «Дайте мне этого хлопца в сторожку, я его буду кормить… Мне в
лесу веселее, и ему хлеб…» Вот он как говорит, а громада ему
отвечает: «Бери!» Он и взял. Так я с тех самых пор в
лесу и остался.
— Никто, барышня, не знает, —
отвечала ей Марфуша, — княгиня уж людей по
лесу искать его послала; в Москву если бы поехал, так лошадей бы тоже велел заложить.
— Да ведь лес-то не их, братец, —
отвечал другой часовой, — так чего им жалеть?
— А вот как выедем из
лесу, пане! —
отвечал проводник.
Дернуло спину, потом вдавило живот — и ровно застучали колеса по белому камню: въехали на шоссе. Лошадь пошла шагом, и сразу стало тихо, светло и просторно. В
лесу, когда мчались, все казалось, что есть ветер, а теперь удивляла тишина, теплое безветрие, и дышалось свободно. Совсем незнакомое было шоссе, и
лес по обеим сторонам чернел незнакомо и глубоко. Еремей молчал и думал и,
отвечая Колесникову, сказал...
— Как! еще смеет
отвечать, когда я говорю! спорить! ах грубиянка; да не я ли тебя выкормила и воспитала, да не я ли тебя от нищего отца-негодяя взяла на свои руки… неблагодарная! — нет! этот народ никогда не чувствует благодеяний! как волка ни корми, а всё в
лес глядит… да не смей строить рож, когда я браню тебя!.. стой прямо и не морщись, — ты забываешь, кто я?..
— Да. Отец Феодор внушает: «Читай книги!» Я — читаю, а книга для меня, как дальний
лес, шумит невнятно. Сегодняшнему дню книга не
отвечает. Теперь возникли такие мысли — их книгой не покроешь. Сектант пошёл отовсюду. Люди рассуждают, как сны рассказывают, или — с похмелья. Вот — Мурзин этот…
Я пожалую тебя».
Та, в душе ее любя,
Не убила, не связала,
Отпустила и сказала:
«Не кручинься, Бог с тобой».
А сама пришла домой.
«Что? — сказала ей царица, —
Где красавица девица?»
— Там, в
лесу, стоит одна, —
Отвечает ей она, —
Крепко связаны ей локти;
Попадется зверю в когти,
Меньше будет ей терпеть,
Легче будет умереть.
«Ты ошибаешься, черкес! —
С улыбкой русский
отвечает, —
Поверь: меня, как вас, пленяет
И водопад, и темный
лес;
С восторгом ваши льды я вижу,
Встречая пышную зарю,
И ваше племя я люблю:
Но одного я ненавижу!
Черкес он родом, не душой,
Ни в чем, ни в чем не схож с тобой!
Себе иль князю Измаилу
Клялся я здесь найти могилу…
К чему опять ты мрачный взор
Мохнатой шапкой закрываешь?
Твое молчанье мне укор;
Но выслушай, ты всё узнаешь…
И сам досадой запылаешь…
— Да, очень, — кратко
отвечал он, и снова они молчали, идя по
лесу. Ему казалось, что он — юноша, благоговейно влюблён, чужд грешных помыслов и внутренней борьбы с самим собой.
— Стреляйте… К вашим услугам: Серапион Чесноков. Обращаю особенное внимание ваше, милостивый государь, на то, что вы в глухом
лесу производите угрозу с оружием в руках, что предусмотрено уложением о наказаниях. Притом вы начали работу целым получасом раньше, чем это назначено, за что тоже будете
отвечать, а теперь я займу эту площадь на основании общих правил.
«То, от чего вы сейчас застонали и проснулись, — сказал он резко и затем подозрительно взглянул на меня. И, видя, что я не
отвечаю, он все так же подозрительно всматривался мне в лицо: — Вы не заметили там, в
лесу… человека?..»
— У купца в сторожах живет, —
ответил отец, — в
лесу. Мужик бы ничего, да заливает шибко.
— Али больше! —
отвечал Сергеич. — Он тоже пригульный: девка по
лесу шла да его нашла, бобылка согрешила — землицы, значит, и не было у них, хлебцем-то и бились… Ну, Пузич и делал им это одолжение: давал на пропитание, а теперь и рассчитывает как надо: парень круглый год калачика не уболит съись; лапоток новых не на что купить, а все денег нет — да! Каковы наши богатые-то мужички, а наш-то уж, пожалуй, изо всех хват, черту брат.