Неточные совпадения
— Ваша комната направо по
коридору,
первая дверь, комната брата вашего — направо угловая.
Первая была камера семейных, потом большая камера холостых и в конце
коридора две маленькие камеры, отведенные для политических.
Из другой камеры вышли другие арестантки, и все стали в два ряда
коридора, причем женщины заднего ряда должны были класть руки на плечи женщин
первого ряда. Всех пересчитали.
Как только сделан был
первый перерыв, Нехлюдов встал и вышел в
коридор с намерением уже больше не возвращаться в суд. Пускай с ним делают, что хотят, но участвовать в этой ужасной и гадкой глупости он более не может.
Нехлюдов вернулся в суд, снял пальто и пошел наверх. В
первом же
коридоре он встретил Фанарина. Он остановил его и сказал, что имеет до него дело. Фанарин знал его в лицо и по имени и сказал, что очень рад сделать всё приятное.
Помещение политических состояло из двух маленьких камер, двери которых выходили в отгороженную часть
коридора. Войдя в отгороженную часть
коридора,
первое лицо, которое увидал Нехлюдов, был Симонсон с сосновым поленом в руке, сидевший в своей куртке на корточках перед дрожащей, втягиваемой жаром заслонкой растопившейся печи.
Пройдя сени и до тошноты вонючий
коридор, в котором, к удивлению своему, они застали двух прямо на пол мочащихся арестантов, смотритель, англичанин и Нехлюдов, провожаемые надзирателями, вошли в
первую камеру каторжных.
Снимая в
коридоре свою гороховую шинель, украшенную воротниками разного роста, как носили во время
первого консулата, — он, еще не входя в аудиторию, начинал ровным и бесстрастным (что очень хорошо шло к каменному предмету его) голосом: «Мы заключили прошедшую лекцию, сказав все, что следует, о кремнеземии», потом он садился и продолжал: «о глиноземии…» У него были созданы неизменные рубрики для формулярных списков каждого минерала, от которых он никогда не отступал; случалось, что характеристика иных определялась отрицательно: «Кристаллизация — не кристаллизуется, употребление — никуда не употребляется, польза — вред, приносимый организму…»
Впоследствии, в минуты невольных уединений, когда я оглядывался на прошлое и пытался уловить, что именно в этом прошлом определило мой жизненный путь, в памяти среди многих важных эпизодов, влияний, размышлений и чувств неизменно вставала также и эта картина: длинный
коридор, мальчик, прижавшийся в углублении дверей с
первыми движениями разумной мечты о жизни, и огромная мундиро — автоматическая фигура с своею несложною формулой...
Начиная объяснение задаваемого урока, Егоров подходил к
первой парте и упирался в нее животом. На этот предмет ученики смазывали
первую парту мелом. Дитяткевич в
коридоре услужливо стирал белую полосу на животе Егорова, но тот запасался ею опять на ближайшем уроке.
Наутро я пошел в гимназию, чтобы узнать об участи Кордецкого. У Конахевича — увы! — тоже была переэкзаменовка по другому предмету. Кордецкий срезался
первый. Он вышел из класса и печально пожал мне руку. Выражение его лица было простое и искренне огорченное. Мы вышли из
коридора, и во дворе я все-таки не удержался: вынул конверт.
Между тем
первый «столб» тихонько открывает дверь и выскальзывает в
коридор.
В
первый раз сходились они после встречи их в
коридоре трактира.
Как не понравились ему давеча эта гостиница, эти
коридоры, весь этот дом, его номер, не понравились с
первого взгляду; он несколько раз в этот день с каким-то особенным отвращением припоминал, что надо будет сюда воротиться…
Судомойкой, кухаркой, горничной, экономкой… но, во-первых, вряд ли она на это способна, во-вторых, она уже была горничной и вкусила все прелести барских окриков при всех и барских щипков за дверями, в
коридоре.
Первое, что сделал Горизонт, водворившись в большом, просторном номере с альковом, это выставил в
коридор за двери номера шесть пар великолепных ботинок, сказав прибежавшему на звонок коридорному...
Я помню —
первое у меня было: «Скорее, сломя голову, назад». Потому что мне ясно: пока я там, в
коридорах, ждал — они как-то взорвали или разрушили Зеленую Стену — и оттуда все ринулось и захлестнуло наш очищенный от низшего мира город.
Остальные члены «дурного общества» жили в таком же подземелье, побольше, которое отделялось от
первого двумя узкими
коридорами.
Первый месяц тюрьмы Степан не переставая мучался всё тем же: он видел серую стену своей камеры, слышал звуки острога — гул под собой в общей камере, шаги часового по
коридору, стук часов и вместе с [тем] видел ее — с ее кротким взглядом, который победил его еще при встрече на улице, и худой, морщинистой шеей, которую он перерезал, и слышал ее умильный, жалостный, шепелявый голос: «Чужие души и свою губишь.
Вне учения занятия мои состояли: в уединенных бессвязных мечтах и размышлениях, в деланиях гимнастики, с тем чтобы сделаться
первым силачом в мире, в шлянии без всякой определенной цели и мысли по всем комнатам и особенно
коридору девичьей и в разглядывании себя в зеркало, от которого, впрочем, я всегда отходил с тяжелым чувством уныния и даже отвращения.
Но страх и сомнения терзали бедного Александрова немилосердно. Время растягивалось подобно резине. Дни ожидания тянулись, как месяцы, недели — как годы. Никому он не сказал о своей
первой дерзновенной литературной попытке, даже вернейшему другу Венсану; бродил как безумный по залам и
коридорам, ужасаясь длительности времени.
Но вот едва успели шестеро юнкеров завернуть к началу широкой лестницы, спускающейся в прихожую, как увидели, что наперерез им, из бокового
коридора, уже мчатся их соседи, юнкера второй роты, по училищному обиходу — «звери», или, иначе, «извозчики», прозванные так потому, что в эту роту искони подбираются с начала службы юноши коренастого сложения, с явными признаками усов и бороды. А сзади уже подбежали и яростно напирают третья рота — «мазочки» и
первая — «жеребцы». На лестнице образовался кипучий затор.
У многих из них появились слезы на глазах, но поспешивший в
коридор смотритель, в отставном военном вицмундире и с сильно пьяной рожей, велел, во-первых, арестантам разойтись по своим местам, а потом, войдя в нумер к Лябьеву, объявил последнему, что петь в тюрьме не дозволяется.
Ни он, ни я не успели выйти. С двух сторон
коридора раздался шум; справа кто-то бежал, слева торопливо шли несколько человек. Бежавший справа, дородный мужчина с двойным подбородком и угрюмым лицом, заглянул в дверь; его лицо дико скакнуло, и он пробежал мимо, махая рукой к себе; почти тотчас он вернулся и вошел
первым. Благоразумие требовало не проявлять суетливости, поэтому я остался, как стоял, у стола. Бутлер, походив, сел; он был сурово бледен и нервно потирал руки. Потом он встал снова.
Но поступь у него тихая и походка осторожная, вкрадчивая; при встрече в узком
коридоре он всегда
первый останавливается, чтобы дать дорогу, и не басом, как ждешь, а тонким, мягким тенорком говорит: «Виноват!» У него на шее небольшая опухоль, которая мешает ему носить жесткие крахмальные воротнички, и потому он всегда ходит в мягкой полотняной или ситцевой сорочке.
Леберка жила в то время со своими щенками в том самом темном подвальном
коридоре театра, на который выходили двери комнаток, где жил В. Т. Островский и останавливались проезжие и проходящие актеры и куда выходила и моя каютка с пустыми ящиками из-под вина, моя постель в
первые дни после приезда в Тамбов.
У
первого окна, ближе к авансцене, высокое кресло и столик, на нем раскрытая старинная книга и колокольчик; в глубине, в правом углу, двустворчатая дверь в большую переднюю; в левом — дверь в комнату Мурзавецкого; между дверями печь; на левой стороне, в углу, дверь в
коридор, ведущий во внутренние комнаты; ближе к авансцене двери в гостиную; между дверями придвинут к стене большой обеденный стол.
В
первой детской мальчики спали. Во второй детской няня зашевелилась, хотела проснуться, и я представил себе то, чтò она подумает, узнав всё, и такая жалость к себе охватила меня при этой мысли, что я не мог удержаться от слез, и, чтобы не разбудить детей, выбежал на цыпочках в
коридор и к себе в кабинет, повалился на свой диван и зарыдал.
Оставив исследование этого места, пока не обегу возможно большего пространства, чтобы иметь сколько-нибудь общий взгляд для обсуждения похождений в дальнейшем, я поторопился достигнуть отдаленного конца
коридора, мельком взглядывая на открывающиеся по сторонам ниши, где находил лестницы, подобные
первой, с той разницей, что некоторые из них вели вверх.
Вообще ветхость университетских построек, мрачность
коридоров, копоть стен, недостаток света, унылый вид ступеней, вешалок и скамей в истории русского пессимизма занимают одно из
первых мест на ряду причин предрасполагающих…
Другие две комнаты, выходившие окнами на двор, отделялись от двух
первых широким, светлым
коридором.
Как смешны и страшны, как беспечны и как таинственны были эти
первые свидания в темном
коридоре, в темной беседке, обсаженной густолиственной рябиной, в березовой роще у грязного ручья, в соломенном шалаше полесовщика!.. о как сладки были эти
первые, сначала непорочные, чистые и под конец преступные поцелуи; как разгорались глаза Анюты, как трепетали ее едва образовавшиеся перси, когда горячая рука Юрия смело обхватывала неперетянутый стан ее, едва прикрытый посконным клетчатым платьем, когда уста его впивались в ее грудь, опаленную солнечным зноем.
— Ну-к что ж, что не Степан! Я хочь не Степан, дак еще лучше Степана разуважу, — отвечал
первый, и поднимался хохот. В
коридоре хохотали солдаты, а в арестантской две нарумяненные женщины, от которых несло вином и коричневой помадой. Настя перестала спрашивать и молча просидела весь день и вторую ночь.
Уже давно, с
первых дней заключения, начал фантазировать ее слух. Очень музыкальный, он обострялся тишиною и на фоне ее из скудных крупиц действительности, с ее шагами часовых в
коридоре, звоном часов, шелестом ветра на железной крыше, скрипом фонаря, творил целые музыкальные картины. Сперва Муся боялась их, отгоняла от себя, как болезненные галлюцинации, потом поняла, что сама она здорова и никакой болезни тут нет, — и стала отдаваться им спокойно.
Я поднялся по витой чугунной лестнице и вошел в
коридор. Из-за
первой двери слышались беглые пассажи скрипки, немного дальше завывала виолончель, а где-то в конце
коридора гремел рояль. Я постучал в дверь Гельфрейха.
Озабоченный тем, что постигло Ничипоренко, Бенни не мог оставаться дома в покое ни на одну минуту. Он спрятал в печку кипу «Колокола» и собрался ехать к полицеймейстеру. Но только что он вышел в
коридор, как Ничипоренко предстал ему в полном наряде и в добром здоровье и, вдобавок, с сияющим лицом. Он рассказал Бенни, что при
первой же суматохе он бросился к откосу, прилег за канавку и пролежал, пока казаки побежали мимо его за Бенни, а после встал и вот благополучно пришел домой.
Что он говорил, я хорошенько не помню; помню только, что он, между прочим, утверждал, что в
первом томе содержание поэмы не двигается вперед; что Гоголь выстроил длинный
коридор, по которому ведет своего читателя вместе с Чичиковым и, отворяя двери направо и налево, показывает сидящего в каждой комнате урода.
А потом и случилось это самое. Подал я вечером в красный кабияет устрицы, матлот из налима и какое-то белое вино и стою в
коридоре около часов. Было четверть
первого. Вдруг точно меня кто-то сзади толкнул в спину. Обернулся, гляжу — в конце
коридора стоит Михайла. Лицо белое, — такое белое, что от манишки не отличишь. Стоит — и ни звука. И знаете, — удивительно: сразу я понял, в чем дело. И ни он мне не сказал ничего, ни я ему. Но заметил я, что у него на руках белые перчатки.
Другой умалишенный, остяк Тимошка, помещавшийся в
первой камере у входа в
коридор подследственных, пользовался некоторым благорасположением Михеича. Однажды, когда я проходил по
коридору, Михеич с видимым удовольствием указал на камеру Тимошки.
Когда он смолкал, а в
коридоре наступала тишина, тогда можно было различить монотонное чтение какой-то молитвы, произносимой в
первой камере однозвучным голосом.
Мои провожатые прошли весь дворик. Входная дверь была в конце. Вступая в нее, я ждал увидеть длинный
коридор и уже предвкушал интересные минуты
первого знакомства с моими будущими соседями. Вот, казалось мне, захлопнется дверь
коридора, провожатые уйдут, я подойду к своей двери с круглым глазком и прислушаюсь. И наверное, услышу какое-нибудь приветствие или вопрос...
Поручик прошел за ней пять-шесть больших, роскошно убранных комнат,
коридор и в конце концов очутился в просторной квадратной комнате, где с
первого же шага его поразило изобилие цветущих растений и сладковатый, густой до отвращения запах жасмина. Цветы шпалерами тянулись вдоль стен, заслоняя окна, свешивались с потолка, вились по углам, так что комната походила больше на оранжерею, чем на жилое помещение. Синицы, канарейки и щеглята с писком возились в зелени и бились об оконные стекла.
Он прошел боскетную, биллиардную, прошел в черный
коридор, гремя, по винтовой лестнице спустился в мрачный нижний этаж, тенью вынырнул из освещенной луной двери на восточную террасу, открыл ее и вышел в парк. Чтобы не слышать
первого вопля Ионы из караулки, воя Цезаря, втянул голову в плечи и незабытыми тайными тропами нырнул во тьму…
В
первый день Пасхи воспитанницы, несколько усталые, но возбужденные и сияющие, ходили в праздничном бездействии, одни по
коридору, другие по залу, иные, собравшись тесным кружком, читали в рукодельной какую-то интересную книжку. Павла Артемьевна, нарядная, в шумящем шелковой подкладкой новом платье прошла по
коридорам, сея по пути радостную весть...
Но почему-то в антрактах у него билось сердце, он, сам того не замечая, как мальчик бегал по фойе и по
коридорам, нетерпеливо отыскивая кого-то; и ему становилось скучно, когда антракт кончался; а когда он увидел знакомое розовое платье и красивые плечи под тюлем, сердце его сжалось, точно от предчувствия счастья, он радостно улыбнулся и
первый раз в жизни испытал ревнивое чувство.
Спустившись в
первый этаж, мы очутились в полутемном
коридоре, к которому примыкали столовая, гардеробная и бельевая, а также комнаты музыкальных и рукодельных дам.
Проникать в помещение цензуры надо было через лабиринт
коридоров со сводами, пройдя предварительно через весь двор, где помещался двухэтажный флигель с камерами арестантов. Денно и нощно ходил внизу часовой — жандарм, и я в
первый раз в жизни видел жандарма с ружьем при штыке.
Затем он вышел, не отрывая глаз от газеты, и остановился в
коридоре, недалеко от своей двери. Ему было слышно, как Ефимья дрожащим голосом прочла
первые строки. Прочла и уж больше не могла; для нее было довольно и этих строк, она залилась слезами и, обнимая своего старшенького, целуя его, стала говорить, и нельзя было понять, плачет она или смеется.
— Нет, ей-богу молодцы забастовщики!.. Ни толкотни, ни спешки, ни ругани. У каждого свое место… А то, как из Харбина выезжали:
первое, — чуть руку себе не сломал, второе, — спал в
коридоре, как собака…
Первая комната, как мы уже сказали, была гостиная, заменявшая и приемную, за ней следовал кабинет, потом столовая, это было по одну сторону
коридора, начало которого составляло переднюю, по другую же находилась комната денщика, спальня и ванная, а за ней уже кухня, находившаяся тоже в распоряжении Прокофия, как звали денщика Гофтреппе.